Электричка сбавила обороты и торжественно и важно покатилась по окрестностям станции Верещагино. … Чинно поплыли прямоугольные, тёмно – зелёные, картофельные поля, старенькие деревянные домики, огороды, пустыри, поросшие дикими травами . На несколько секунд полнеба закрыл, громадный, как скала, элеватор. Раз, два, три. Из – за этой громадины выплыло потерянное солнышко и чуть прокатившись по крышам пятиэтажек, зависло над зданием железнодорожной станции. Щёлкнули двери вагона, и народ неторопливо потянулся на выход. Перрон приятно удивил чистотой, пустотой и наличием двух аккуратных , крепких полицейских, сурово поглядывающих по сторонам. Старенький корпус станции выкрашенный в ярко – желтые, корпоративные тона, радовал глаз, сиял, светился ,точно праздничная, цветная открытка, начала шестидесятых годов прошлого века. Большие, железные ворота выходившие в город, были гостеприимно распахнуты . Яркий рекламный баннер, висевший на заборе, ненавязчиво приглашал посетить караоке - бар, фитнес - клуб и чего – то там ещё .
Томная, улыбчивая блондинка во весь плакат, разом давала понять , что городок не стоит на пути прогресса, а твёрдо идёт в ногу со временем. « Блага» цивилизации докатились и до этих дальних мест. Вновь прибывшие пассажиры, ну и я в том числе, организовано, без сутолоки направились к зданию автовокзала. На привокзальной площади, как на обратной стороне луны, тихо гулял одинокий ветер . Скамейки пустовали, и только на одной из них, в ожидании хлебосольных пассажиров, сиротливо томилась малочисленная стайка потрёпанных голубей. Потёртые личности, по обыкновению своему возлежащие на скамьях, в окружении пустых бутылок - отсутствовали. Чувствовалось, что порядок здесь наводили твёрдою рукой.
У здания автовокзала значительная часть пассажиров разбежалась по городским, зелёным улочкам, и желающих продолжить поездку на автобусах набралось всего около 20 человек. Из трёх касс работала одна. Точнее сказать, одно окошечко радостно светилось, указывало нужный ориентир, но было задёрнуто белой, полупрозрачной занавеской. После минутного, нетерпеливого ожидания, очередь загудела , как растревоженный улей . Гул потихоньку нарастал. Пауза затягивалась. Мужчина средних лет, с суровым лицом неутомимого борца за справедливость, не стал ждать « у моря погоды», а дерзко пробился к кассе и настойчиво постучал несколько раз по стеклу . Звонкий, женский голос из глубины касс обиженно пропел на высокой ноте: «Да иду, иду уже!». Кассирша оказалась бойкой и на слово и на дело и через 10 минут умиротворённые пассажиры разбрелись по залу. А тем временем в зале ожидания полным ходом шла влажная уборка. Молоденькая, курносая уборщица, отчаянно громыхая своим инвентарём, гоняла задремавших пассажиров из угла в угол. Народ не роптал, тихо и покорно перемещался куда следует. Благо, что свободных мест было предостаточно. Осторожно ступая по сверкающим, чистеньким полам, я пробрался на помытую территорию у окна. Уборщица опрокинула на меня свой суровый взгляд, но ни молвила, ни словечка. Очевидно посчитала, что сурового взгляда будет достаточно , чтобы я сидел тихо и не ползал туда – сюда. Я присел и огляделся. Все окна до пола были занавешены плотными, светло – зелёными шторами. Солнечный свет, активно проникающий , через узкие щели между штор ,разрезал помещение яркими, плоскими секторами. В свете лучей висели сверкающие пылинки похожие на пушистый снег. Они не падали не кружились , просто висели , как звёздочки на небе. Всё это напоминало лазерное шоу, с легкой поправкой на ограниченные возможности отдалённых провинций . Зал оказался заполнен всего на треть. Преобладали в основном женщины чуть за тридцать, самая подвижная часть нашего населения. Молодое поколение было представлено несколькими юношами , строгого, офисного вида, и троицей длинноволосых девиц, студенческого возраста и вида совсем не строго. Так же в наличии имелись представители мужчин зрелого возраста , где – то под пятьдесят. Сидели тихо, не суетились , сосредоточенно думали о своём. Среди присутствующих я не приметил ни одного знакомого лица. Даже кивнуть головой было не кому. Настали времена ! Скоро в родном посёлке будешь бродить чужой и ни кем не узнанный. Годы летят стрелою. Смена поколений, неумолимое течение жизни и возраст. И чем дальше , тем мы тише и незаметней. Уходим в домашний покой ,как в параллельные миры. По праздникам ни кого не ждём, кроме самых близких ,все остальные нас утомляют. Дружеские отношения переходят в деловые. Живём по инерции, без эмоций, без посиделок, без разборок и примирений и без теплого огонька в душе.
В раскрытые двери автовокзала заглянула собака. Усталая и потрёпанная. Посмотрела и ушла. Поняла ,что не про неё этот тенёк и чистые полы. Следом за собакой, в те же распахнутые двери, с железнодорожного вокзала понеслись пронзительные гудки маневровых поездов. Звучали мощно, отрывисто и тревожно. Очень походило на отчаянные крики тираннозавров, падающих в пропасть. Им вторил оглушительный голос недовольного диспетчера , корректирующего передвижки, какого – то Кузьмича. Я вздрагивал при каждом включении микрофона. Пассажиры же в привычном спокойствии продолжали разговаривать , улыбаться и шутить . Может я не доспал. И всё мне чудится в ином свете. Вышел на свежий воздух. И внезапно упала тишина. Как обрезало. Только птички щебечут, да машины шуршат по асфальту. Закатил видимо Кузьмич свой паровоз в нужное место. Успокоил диспетчера. Солнце сияло в полнеба . В вышине ни голубого, ни синего . Один только белый , белый свет, слепящий глаза. Но пока терпимо. А часа через два, градус поднимется, воздух прогреется и опять ни кому мало не покажется. Но как звонко в округе поют птицы! Что им солнца яркие лучи!
Только люди не птицы и это утро ясное, на фоне неутешительных прогнозов , никому из присутствующих пассажиров радости не прибавляло. Народ возле вокзала томился в ожидании автобусов и готовился к очередным испытаниям внутри этих раскаленных будках на колёсах. Ну, а небольшой городок, утопающий в зелени, спешил жить. Люди шли по делам, и просто гуляли. Машины, как им и полагалось, просто ездили. А уличные собаки, числом около десятка, не бегали без дела, как обычно, а мирно лежали в тени профильного забора. За высоким профильным забором, дерзко сверкали оцинкованные крыши рыночных павильонов. А ведь в прошлом году на этом месте стоял пустырь. Ну, хоть, какое- то новое строение радует глаз.
Наша знакомая собачка в поисках лучшей доли, грустно и одиноко бродила по высохшим лужам автобусной стоянки. Там же, в серой пыли барахтались радостные воробушки. Но, не долго музыка играла. Воробьиную идиллию нарушил мужик, выскочивший , как ошпаренный из ближайшего высоченного репейника . Воробьи разлетелись, собачка боязливо подалась в сторону, а мужик деловито и неспешно отряхнул футболку , затем так же неспешно отряхнул джинсы ,закинул за плечо небольшой белый пакет, осмотрелся и бодро зашагал в сторону автовокзала. В походке было, что – то неуловимо знакомое. Я пригляделся, похож на Толика Шмелёва. Он не он. Мужик твёрдой поступью пересёк стоянку. Ловко перемахнул через оградительный заборчик и… потерялся . Как в воду канул. А через некоторое время я совершенно случайно замечаю его у главного входа автовокзала. Он скромно стоял у стеночки и задумчиво смотрел перед собой. Это был Толик. Мой давний знакомый. Я не видел его лет семь или восемь. Занятный был паренёк. Жаль будет, если он исчезнет. Не стал искушать судьбу и пошел на сближение. Подхожу к нему на расстоянии вытянутой руки. Реакции – ноль. Закрытые глаза, спокойное умиротворённое лицо, скорбно замкнутые губы. Ну, просто праведник на свидании с богом. То ли спит, то ли медитирует. Даже тревожить, как – то неудобно. Странно, он почти не изменился, как будь - то и не было семи прошедших лет. Ни живота, ни двойного подбородка, только маленькая сеточка морщин возле глаз. Не плохо для сорокадвухлетнего. Трогаю за плечо. Он чуть приоткрывает глаза, и тоном человека только что спустившегося с небес, печально так произносит : «Привет! Какими судьбами?» Всё ясно. В своём репертуаре. Сейчас , он выдаст мне убористый текст, про незабвенный «астрал» и «глубокое, расширенное сознание». Как бы мне эту тему не заметно обойти стороной. Жму руку, напрочь игнорирую его отрешенную таинственность и приступаю к монологу под названием « причина моей поездки». Вещаю монотонно, неторопливо. Избегаю мелкие подробности . Увлекаюсь. Перехожу на дом, семью, работу. Впадаю в легкое красноречие. Но ему и дела нет до моего красноречия. Он молчалив, и погружен в себя. Чувствую, пора заканчивать с монологами и переходить на длинную паузу. Он, как будь – то ждал этого момента и тут же с ходу, без длинных, лирических отступлений, выпалил легко и просто: «Одолжи денег на билет. Верну при первой встрече». Я без лишних вопросов выдаю ему нужную сумму. Он уходит и возвращается минут через пять. Человека словно подменили. Печаль и грусть остались возле касс. Радость распирала его изнутри. Глаза светились. Немного кому - то для счастья нужно. Ну, сейчас настанет моя очередь благодарного слушателя. Подошел ко мне, улыбнулся. Огляделся по сторонам и тут же состроил кислую физиономию: « Слушай, пойдём от сюда куда – ни будь в тенёк, а то мы здесь , как на сценических подмостках». Прошли на обратную сторону вокзала. «Извини, Санёк поиздержался» - начал он, - «Если честно, пробухался. Были причины. Как – то одним разом все несчастья на меня свалились. Бизнес не пошел - подруга ушла. А тут моментом и налоговая пожаловала , а следом и аренда засуетилась. И всем надо всё и сразу. Сговорились они , что ли меня извести. Я все долги раздал, всех успокоил и загрустил. Две недели грустил. Утомился. Решил податься на родину залечивать раны. Денег ноль. Пошел на «авось». Прихожу на вокзал, вижу тебя. Ты там на какую – то бабусю в шляпе пялишься. Знакомая что ли? Я решил тебя не отвлекать и временно вышел в «астрал ». Он замолчал, достал из пакета ополовиненную полторашку пива и сделал несколько глотков.