Назвавшийся Шато проводил трехногого секретаря в здание, занимаемое советом общины Кот-не-Наш, сам оставшись на улице. Было это беспечностью или уверенностью в том, что красть там нечего… По запаху, напрашивалось второе. Ноздри Тома наполнились амбре старого дерева, сургуча и мела. Уши – скрипом потертых досок, проминавшихся под ним, словно он весил тонну.
Больше всего помещение, открывшееся за маленькой и пустой прихожей, напоминало школьный класс. Том бы не удивился, если бы узнал, что так оно и было когда-то – местный землевладелец, дед нынешнего, вдохновленный бурным началом века, открыл тут школу, не позаботившись только об одном, – наличии педагога лучшего, чем его собственный полоумный пасынок. Начинание быстро пришло в упадок, а сам землевладелец умер от чумы в заброшенном скотнике где-то между Нанси и Мецом, куда подался по причинам давно забытым.
Три десятилетия школа простояла в ожидании, что вот-вот откроется, пока в нее, примерно столько же лет назад, не въехал совет общины, возглавляемый предшественником, главным политическим оппонентом, а за одно и бывшим наставником гражданина Пити.
И все же тут-таки случались уроки – раз в неделю Гийом Нуар, когда не страдал подагрой, не забывал и не напивался, преподавал арифметику тем малым, кого удалось поймать. В этих целях использовались три рассохшихся как Мафусаил стола, оставшиеся от оных времен, грифельная доска, мел и палка.
Том поискал глазами, где ему лучше сесть. От бега сломанная нога пульсировала болью в тесном лубке, забирая большую часть внимания своего хозяина. Поэтому, наверное, он уселся прямо на фолиант в траурном переплете, лежавший поверх скамьи, чем привел в негодование ожидаемого Гийома, вошедшего тут же, стоило страдальцу устроиться.
– Ты куда уселся, засранец?!
– А?
– Задницу свою подними!
В дверях стоял кряжистый как комод мужчина в черной одежде, черной шляпе и с черными, явно крашеными усами, под которыми пробивалась проседь.
– Ты что ли Легран?
– Да.
– Понятно.
Поднявшийся со скамейки Том мрачно посмотрел на черного дядьку, тяжело протопавшего мимо него к двери в дальней стене.
– Снова эта дура все побросала…
Выбрав из связки ключ, Гийом Нуар открыл дверь и вернулся, чтобы взять книгу.
– Учетная запись общины, – сказал он Тому, забирая траурный фолиант. – Пропадет, не распутаешься потом. Нашел, куда сесть.
– Извините.
– Да уж…
На несколько минут черный дядька исчез в бывшей учительской, закрыв ее за собой. Когда он вышел, Том все так же стоял и думал, что сказать, чтобы сейчас же, ни минуты здесь не задерживаясь, порвать с еще не начавшейся ненавистной службой, не вызвав гнева мадам Додо, потому что ночевать и есть все-таки где-то надо.
– То есть ты теперь заместо Крийо.
– Не уверен, если честно. Мне кажется, я тут ничего не сумею. Неудобно, мадам Додо хлопотала, но я не приспособлен к конторской службе. Я вообще художник.
Черный дядька пристально смотрел в глаза Тома, никак не реагируя на слова.
– Так я пойду?
– Никуда ты не пойдешь, парень. Раз художник – оно и лучше. Намалюешь ему парсуну, Гастон обделается от счастья.
Том было открыл рот, но Гийом его перебил:
– Значит так. Дело тебе – мемуарить за этим жлобом Гастоном. У него спина болит, он сегодня дома… что только лучше… так что на сегодня отбой, вали по своим делам. Завтра утром сюда придешь. Сам тебе все расскажет. А мне под ноги не путайся. Понял?
Том кивнул. Том вышел. Том пошел страдать.
Далее http://proza.ru/2020/04/25/1076