Мяч очень бодро залетал в корзину. Кирилл выученным на тренировках лёгким движением закидывал мяч в ржавое кольцо баскетбольного щита. Я помню, как тогда хлопал в ладоши и как сумасшедший кричал ему почти на ухо: «двухочковый!! Трёхочковый! Давай, Кирюха, одинадцать!!». Мне одновременно хотелось быть и сопричастным к его успеху, и попытаться шумом и криком сбить его меткость.
Но Кирюха не промахивался. Ни разу. Он, как казалось на первый взгляд, делал это легко и по-хулигански небрежно, расслабленно. Однако его лёгкая расслабленность была маской. Я видел, как напряжённо дергался его кадык; как быстро, но выверено под кожей тонких подростковых, почти детских рук ходили сухие мускулы. Губы его что-то почти бесшумно шептали. Он явно считал про себя, выверял расстояние и силу броска. А возможно повторял слова его бойкого и внимательного тренера. Кирюха был сосредоточен. Только тогда, когда мы с Толиком выходили покурить, он позволял себе расслабиться и понагонять мяч об пол.
В моменты таких перекуров – запретных и от этого втройне желанных – мы как загипнотизированные смотрели на колонны заброшенного дворца культуры, в котором и был наш спортзал. Особенно завораживал их вечерний вид. Будто обагрённые кровью лезвия, их длинные белые тела окатывались зарёй. Они были похожи на шестерых старцев, тайно поселившихся здесь, среди бурьяна, запаха сырой затхлости, и вечной тени. Эти гипсовые старцы, замершие, с потрескавшейся от возраста алебастровой кожей, тем не менее держали осанку. Как представлялось мне тогда, они способны были решать судьбу всей Шумихи. Взвешивать за нас – людей - наши суетные решения. Они были королями безмятежности, и власть их над маленьким шумихинским мирком усиливалась с каждым уехавшим жителем. Да, я тогда не задумывался, как медленно, но верно уходит жизнь из нашего посёлка.
Мы трое уже тогда считали себя очень взрослыми. Местную мелкоту мы сюда не пускали, да и боялась мелкота ходить к старому ДК. Их маленькие сердечки бились, как моторчики, достаточно было услышать от нас какую-нибудь страшилку . Или стенания бабушки, услышавшей по местному радио про преступление. Вечно шумная баба Нюра кричала в окно соседке: «ооо, ну это наверняка Лидка, она там,там в ентом ДК его и спрятала.» Кого спрятала? О чем там говорили по радио? Кто спрятан в ДК? Вопросы мучили и меня, пока я сидел дома. Но стоило прибежать с парнями сюда, как все вопросы вяли, словно проколотые воздушные шарики. Это было наше место. И ничьё больше. Нам посчастливилось не полениться и прийти сюда, за несколько километров от своих домов, чтобы найти своё место.
Мы прыскали от смеха, когда видели, как десятилетки возятся в зарослях, строя себе эти глупые и бесполезные штабики. Они с завистью смотрели на нас, на Толькин ножик, на мою пачку «пал мала». Они знали, что мы ходим в «страшный» ДК. Что мы смелые и сильные.
- Сегодня можно остаться до полуночи, - фальшиво зевнув и потянувшись, сказал Толька. Он прервал мои мысли и я не сразу понял - о чем он. Я бросил докуренную сигарету. Во рту совсем было неприятно.
-Остаться? Что ты говоришь?
-Остаться. Здесь. Ведь у тебя и у меня родаки в город умчали. Не будет их завтра.
Всё-таки случилось. Кто-то из нас решился опять это предложить. Но это решительно нельзя было делать! Какая чушь! Ночь в старом страшном ДК!.. Я ловил себя на мысли, что сейчас сам думаю как наша шумихинская мелкота. Я не понимал, зачем тогда, осенью в начале учебного года мы начали про ночёвку. Это предложил Кирюха или Толик, или…
- Саша, ты же сам нам тогда предложил. Помнишь? Как-нибудь собраться и заночевать здесь?- сказал Толик.
Что? Я? Как я мог это предложить? Я же темноты как огня боюсь! Мне даже моя ба светильник оставляет в прихожей, чтобы я ночью никого не звал.
Но я был не идиотом, чтобы говорить обо всех этих страхах Толику вслух.
- А давай, - говорю я. – Но сперва спросим у Кирюхи. У него ведь родители наверняка дома. Тогда ничего не получится.
- Ну, не получится у него, так мы вдвоём можем остаться.
Толик не блефовал! Он, видимо, хотел испытать меня. Он был таким - любил ловить на слове. Но я и предположить не мог, что Толя так далеко пойдёт в этой своей привычке...
- Ребята, а вы что тут застыли? Пойдём играть? – На разбитой лестнице стоял Кирюха, под правой рукой покоился белый от известковой пыли мяч. Кирилла ни капли не заботило, что его мама, помешанная на чистоте, даст ему больших затрещин за грязную футболку и серые шорты, которые утром были черными.
Не уводя взгляда от моих глаз, Толик бросил:
- Киря, а у тебя родители сегодня дома?
- Нет, ты забыл что ли? Они же вместе с твоими уехали.
Тут я разозлился на Толика и решил перехватить инициативу:
- А давай сегодня в ДК заночуем? А, Кирюха?
Мне ненужно было даже видеть, как всё тело Кирила резко напряглось. Но Кирил был спортсменом и совладал с собой практически сразу. Он спустился к нам, пиная со ступенек куски старой покраски. Панибратски положил на наши плечи руки, небрежно обронив при этом баскетбольный мяч. Мяч шустро укатился от нас, как колобок, куда-то в гущу бурьяна.
- Да не вопрос. Только за вещами сходим. За фонариком, лежаками, похавать . Пока ходим, как раз ночь.
Всю дорогу до дома мы молчали. Тяжелее всех было всё же как раз Кирюхе, который забыл забрать мяч. «да и пускай, вернёмся, найду и будем играть. Устроим ночной чемпионат!». Сейчас ему, привыкшему все время гонять свой спортивный снаряд, было нечем себя занять. Он так же как мы предавался тяжелым мыслям о предстоящем ночном бдения.
Собирались мы тогда очень долго, больше двух часов. Часто перезванивались, или прибегали друг к другу по всяким мелочам: «фонарик не могу найти», «а надо спички брать, если фонарь нашёл?», «а колбасу жарить будем?». На самом деле с каждым таким звонком друг другу мы рассчитывали, что кто-то из нас передумает. Придумает умную отговорку и тогда не придётся идти туда… Но Толик звонил только по делу и явно контролировал ситуацию.
Где-то к 23:30 три пары ножек, завьюченных вещевыми сумками, тащились по старой дороге. Мы были утыканы цилиндрами термосов и свернутых пенок, завешаны бусами из ремней и лент старых противогазных сумок. До места пришлось добираться полтора часа. И, несмотря на довольно светлую летнюю ночь, мы давно уже включили фонарики и утюжили ими дорогу под ногами. Важный Толик демонстративно заткнул свой охотничий нож сзади за пояс. Я не представлял, что он с ним будет делать в той ситуации, если на нас действительно нападут.
Перед самым зданием мы остановились. Мне полутора секунд хватило, чтобы изменить свой взгляд о шести колоннах на фасаде ДК. Теперь они казались не стариками, а обнажившимися ребрами большого скелета-великана. Бок павшего великана был гостеприимно открыт для трёх Иванушек- дурачков, решивших испытать свою смелость. А нечто, что сожрало великана изнутри – нечто неизвестное и страшное, что всегда до поры до времени прячется в темноте – ждало нас на ужин.
Из оцепенения меня вывело очень кстати пришедшееся предложение Толика покурить. Мы закурили, завели какую-то пустяковую беседу – то ли про девчонок, то ли про велики. Я даже немного расслабился, перестал дрожать. Кирилл в беседе не участвовал - стоял поодаль –он ведь не курит. Спортсмен.
Кирюха стоял молча и всматривался в страшный черный зев входа. Ворота были без дверей. Зловеще играющий с тенями ночной свет выхватывал из темноты проёма внутреннюю лестницу, делая её похожей ни то на зубы акулы, ни то на ребристый костяной гарпун.
Мы всё болтали, закурив с Толиком вторую сигарету.
- Ребята, вы слышите? – отвлек нас от нашей с Толиком пустой беседы Кирилл.
- Что?
- Мяч.
Я только сейчас понял, что не обращал внимание на то, как внутри здания, где-то в крыле со стороны спортзала, раздавались равномерные стуки.
- Там мой мяч! – совсем по-детски и как-то не по-спортивному заверещал Кирюха. Он хотел было бежать за своей игрушкой. Но тут нас всех одновременно охватила волна дикого ужаса. Пришло понимание ситуации. Нечто, что было в тёмном, в страшном здании ДК отбивало мяч от пола.
- Бежим, - я мысленно поблагодарил Толика за то, что он избавил меня от необходимости сказать это слово первым.
Мы, разумеется, оставили там все свои вещи, но были довольны, что пришли в посёлок живыми. Естественно, по домам мы не разошлись. Кирилл и Толик завалились ко мне. Я оставил в прихожей ночник и включил телевизор на полной громкости. Мы долго сидели, ели наскоро сделанные бутерброды, не глядя в экран, и наперебой перечисляли всю нечисть, которая могла играть в наш мяч.
-Кирюха, а вдруг это твой дух.
- В смысле, мой дух?
- Ну, представь себе, что ты умрёшь через лет пятьдесят, а твой дух переместится в прошлое, то есть в наше настоящее, и начнёт вспоминать, что при жизни был классным баскетболистом.
Мысль о смерти сперва напугала Кирилла, а потом он заулыбался.
- Ну, если я сейчас там так же классно забрасываю, то и помирать нестрашно.
Мы заснули все в одной комнате. Я уступил ребятам диван, а сам полусидя устроился в кресле.
Утром к нам постучали. Это была Лидка со своим кавалером. Та самая Лидка, которую так боялись все бабки нашего посёлка. Оказалось, что в ДК они ходили поздно ночью. Поэтому мы не знали, что ДК теперь не только наше тайное пристанище. Уж не знаю, чего Лидке там со своим кавалером было нужно по ночам, но наши вещи и мячик они нам вернули.
А мы тогда все равно еще долго ходили в ДК. Правда, только до вечера. Нам не мешали наслаждаться временным правом владеть этим странным, но интересным местом. И мы не мешали.