*****
(Из "Записной книжки молодого филолога")
В новой редакции
«Словом можно убить, словом можно спасти,
Словом можно полки за собой повести...»
(В.Шефнер)
ПРЕДИСЛОВИЕ
Не знаю, почему, но поэзия всегда нравилась мне больше, чем проза.
С самого раннего детства, благодаря моей маме, тоже очень любившей поэзию, я полюбила стихи и сказки С.Я.Маршака, А.Л.Барто, А.С.Пушкина, басни дедушки Крылова.
Мы читали их и заучивали наизусть, иногда довольно большие отрывки! И даже сценки по ним ставили – маленькие домашние спектакли!
Позже, в старших классах, я с упоением читала Юлию Друнину, Беллу Ахмадуллину, Роберта Рождественского, Евгения Евтушенко и Андрея Вознесенского (ими тогда, как и в 60-е, многие увлекались!). Да и сама пробовала писать, иногда даже чуть-чуть подражая им!
А особенно я обожала Эдуарда Асадова, его стихи и поэмы про большую и чистую, НАСТОЯЩУЮ любовь. Самые любимые стихи, как и все наши девчонки, переписывала в специальную толстую (т.н. «общую») тетрадь-«песенник» в красном кожаном переплете.
Многое знала наизусть и часто где-нибудь читала, выступала. Говорят, я отличный чтец-декламатор!
И вот однажды любимый поэт честь мою девичью и, возможно, даже жизнь мне спас! Вернее, не он сам, а… его стихи!
1
Давно это уже было!..
Когда я была студенткой-первокурсницей Литературного института, за мной долго и упорно ухаживал один наш однокурсник, местный парень. Звали его Баходыр, коротко Бах.
В те времена хороший, дорогой импортный мотоцикл был ещё редкостью, а у него, студента, была шикарная красная чешская «Ява»! – богатенький папашка-начальник на радостях подарил, в честь поступления единственного сыночка в институт (как уж он в него поступил, разговор особый!).
Все наши институтские девчонки были от неё /хромированной красавицы «Явы»/ в восторге и, конечно, мечтали прокатиться с её хозяином, тоже красавчиком.
Но Бах никого из них не «осчастливил», всё мне это предлагал.
***
И вот я (восемнадцатилетняя девчонка-глупышка!) решила пофорсить перед ними. И... согласилась на его очередное предложение немножко покататься.
Он увёз меня далеко за город – по трассе, ведущей в Чимганские горы, и сказал, что уже распустились тюльпаны и что он хочет меня… ими осыпать. Дескать, давно об этом мечтал! – насмотрелся в кино индийском, как женихи осыпают невест лепестками роз! Или лотоса?
«Как красиво и романтично!» – подумала я.
Но… не только об этом он мечтал, как оказалось!
Мысли у этого кавалера были не очень чистые! И там чуть было не свершились его грязные намерения!..
***
...Когда я поняла, ЧТО ему от меня нужно, я…
А как вы думаете: ЧТО я сделала? – да в жизни не догадаетесь, спорим?!
Я не растерялась! Вместо крика о помощи или плача (в пустоту!) я вдруг... сказала ему: «А давай, я тебе лучше… стихи почитаю!?!»
И, воспользовавшись лёгким шоком, не давая ему что-либо возразить, стала читать Эдуарда Асадова! – свою любимую «Поэму о первой нежности» – именно её я не раз читала на разных конкурсах чтецов (и всегда занимала там первые места!):
«Когда мне имя твоё назвали,
Я даже подумал, что это шутка.
Но вскоре мы все уже в классе знали,
Что имя твоё и впрямь – Незабудка...»
***
...Сказать, что мой любвеобильный кавалер удивился – значит, ничего не сказать!
Только что такой «горачий мачо», Бах после первоначального лёгкого шока просто… оторопел и онемел... От неожиданности! Наверное, с перепугу… За мою внезапно пошатнувшуюся психику!..
А я, наоборот, видя это (и потому окончательно придя в себя!), совсем уже осмелела.
И, как ни в чём не бывало, продолжила читать – да ещё с выражением, как меня когда-то мама учила:
«…Мальчишки намного девчат озорнее,
Так почему ж они тут робки?
Девчонки, наверно, чуть-чуть взрослее
И, может быть, капельку посмелее,
Чем мы – герои и смельчаки!..
...
…Тогда мне были почти ненавистны
Сомнения старших, страданья от бед,
Молодость в чувствах бескомпромиссна!
«За» или «против» – среднего нет!..»
Смотрю – притих «женишок» и слушает, открыв рот!..
И так смешно он тогда выглядел, что я улыбнулась украдкой и... вовсе перестала его бояться!..
***
А когда и Бах, наконец, пришёл в себя, то… неожиданно для меня... засмеялся!
И попросил... дочитать до конца! – оказалось, он никогда не слышал эту поэму.
И ещё ему очень понравилось, КАК я её читала. Он, сам будучи «в ступоре», наверное, и не заметил даже, как я вначале дрожала и запиналась от страха, читая её и каждую минуту ожидая нападения!..
И тогда я, совсем уже успокоенная, продолжила более уверенно:
«…Но сердце есть сердце. Пусть время проходит,
Но кто и когда его мог обмануть?
И как там рассудок ни колобродит,
Сердце вернётся на главный путь!..»
***
Я читала...
Читала упоённо и уже намного тише, забыв обо всём на свете, самые трогательные строки своей любимой поэмы. Да и про обалдевшего этого парня, что ТАК слушал меня, я в тот момент как-то тоже не помнила! – не до него мне было уже! Главное для меня тогда было – не забыть чего-то и не опозориться!
…А потом, очнувшись и остановившись, я посмотрела на него: «Не надоело ещё?»
Бах торопливо кивнул: дескать, читай-читай!
И вот я читаю дальше, уже заключительные, самые любимые мои, строки последней части:
«…Промчалось детство, ручьём прозвенев...
Но из ручьёв рождаются реки.
И первая нежность – это запев
Всего хорошего в человеке...»
Всё! Заканчиваю чтение.
И – молчание!.. Мы оба не знали, ЧТО говорить, да и стоит ли?..
И всё-таки он сказал мне: «Ну ты даёшь! Вот не думал, что бывают ТАКИЕ... девчонки! А ништяк* ты стихи читаешь! Как на сцене! Тебе, Оль, не в Литературный институт надо было идти, а в театральный! Да и красивая ты к тому же – как артистка прямо!..»
Комплименты его мне понравились. И я... весело рассмеялась, успокоившись уже окончательно.
2
И тогда только я впервые за всё это время оглянулась вокруг повнимательнее.
Внизу от дороги расстилалось... ВОЛШЕБНОЕ поле! Оно ещё совсем не выжжено солнечными лучами, а наоборот, такое ярко-живо-трепещущее! Раскрывшийся передо мной простор словно дышал... цветущими волнами!
Прилетевший откуда-то с горных вершин шалунишка ветерок заигрывал с ними, водя своею невидимою рукою по тонкому покрывалу, сотканному из... тысяч разноцветных тюльпанов! Лепестки этих цветов были такие трогательно-нежные, похожи на слегка примятый атласный шёлк.
Я восхищалась ими и радовалась, как ребёнок! Даже в ладоши захлопала, ещё больше удивив своего кавалера.
Присев на корточки, понюхала один из цветочков. До сих пор вспоминаю его запах! Едва уловимый, тонкий аромат – то ли чуть сладкий, то ли слегка терпкий.
Не удержавшись, я сорвала хрупкий стебелёк.
Жаль, недолго он прожил сорванный!..
***
...А потом, как будто ничего и не произошло, мы всё-таки нарвали огромную охапку красных и жёлтых тюльпанов и вернулись в город.
По дороге незадачливый ухажёр извинялся и клялся матерью и отцом, что вовсе не хотел меня... обидеть!..
Бах благополучно довёз меня до общежития и ещё раз попросил прощения! Наверное, не так часто он это делал!
Я засмеялась и сказала, что ПРОЩАЮ и никому не расскажу! Даже своей закадычной подружке Гюле!
И я ей ничего не рассказала, хотя так хотелось!
И после он (вместо личного охранника!) ходил за мной по пятам молча, не делая больше попыток за мной ухаживать, и следил, чтобы никто из парней… меня не обидел!..
Да никто и не обижал! Меня обидишь, а как же! С детства боевая!
***
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Теперь-то я понимаю: для Баходыра произошедшее в горах было своего рода «шоковой терапией» и, возможно, уроком на всю оставшуюся жизнь.
И мне кажется, парень этот, как и я, полюбил стихи Асадова! – почему-то хочется в это верить!
А мною до сих пор овладевает страх от воспоминаний о том моём поэтическом «выступлении»!..
Вот уж точно сказал поэт: «Словом можно спасти...»**
P.S.
И ещё вот о чём вдруг подумалось: интересно, КАК поступил бы СЕГОДНЯ... нынешний молодой и горячий «мачо»-азиат, не уважающий поэзию и нас, русских?..
Примечание
*Ништяк (молод. жаргонизм) – то же, что «здорово!», «классно!»
**Я имею в виду стихотворение В.С.Шефнера «Слова».
© Ольга Благодарёва, 2020
На фото: В горах Чимган весной!
Спасибо автору!