Глава 9
Принципиальное решение
Наше время. Понедельник. 8:20.
Я на работе. Звонок. Странно, до 8:30 телефон звонит редко – профессиональная этика – он не для нахалов. Секретарь Микрина:
- «Михаил Васильевич, соединяю Вас с Евгением Анатольевичем.»
Хочется поворчать, но микринским звонкам почему-то я всегда рад, да и не очень уж они часты.
- «Михаил Васильевич! Приветствую тебя. Мог бы ты сейчас подъехать?»
- «В 9 твоя оперативка здесь. Наверное, ты приедешь?»
- «Оперативку проведёт Рашит, а ты – ко мне. На оперативку кого-нибудь пошли.»
- «А…»
Ту-ту-ту… Гудки. Хорош гусь. Хотя бы машину прислал. А я как всегда прозевал, клювом прощёлкал. Пойду побираться у Рашита.
Рашит – Самитов Рашит Махмутович – первый заместитель генерального конструктора (то бишь Микрина). Окучивает все Центры, относящиеся к системам управления. Татарин, умненький татарин. Достались гены Адамовы и на его долю. К нему прикреплена машина, и можно ей воспользоваться (если водитель не заболел, не в отпуске, и машина не в ремонте). Пойду попробую, пока не началась оперативка. Попробовал – получилось, приехал к Микрину.
- «Заходи, дорогой. Сделали нам, что ты просил.»
Он протянул мне фотографии такой далёкой и чужой, но всё-таки родной станции «Салют-7». На каждой фотографии умело пририсованы оси орбитальной системы координат. Фотографии сделаны в разное время с интервалами в несколько месяцев. Но она стоит как вкопанная в орбитальной системе, практически не отклоняясь от неё. Я так и предполагал.
- «Знаешь, Жень, чем отличается от «Салюта-7»? Снята центральная солнечная батарея. Установочное место и привод есть, а батареи нет.»
- «И зачем это?»
- «Станция стоит в равновесной гравитационной ориентации. Её две огромные батареи направлены ребром к набегающему атмосферному потоку. Благодаря этому минимизируется торможение и в разы увеличивается время существования орбиты. Точно так я предлагаю делать после подъёма МКС. Это позволит увеличить время существования орбиты почти в 10 раз. У МКС солнечные батареи как футбольные поля.»
- «Подожди про МКС. А причём здесь третья солнечная батарея?»
- «Она вносит существенную асимметрию в конструкцию станции. Силы солнечного давления в таких случаях будут раскачивать станцию, выведут её из положения гравитационного равновесия, тормозящая аэродинамическая сила увеличится, и время жизни станции существенно сократится. Поэтому перед тем как заслать к нам казачка, кто-то намеренно снял третью батарею. Одно не понятно: как могло так получиться, что этот объект как близнец похож на «Салют-7»? Ведь «Салют-7» запускали мы. Всё происходило у нас на глазах. Не мог же какой-то Лжемикрин в тайне изготовить второй комплект станции и запустить её на орбиту, на которую и сегодня вывести такой объект – большая проблема. Даже если это инопланетяне – не могли же они у нас содрать проект станции. Или мы у них? Фантастика, я ничего не понимаю.»
- «Законы природы и искусства везде одинаковы, а станция – произведение искусства. И там, и у нас конструкторы создали совершенство, совершенство – оно везде совершенство. Вопрос: что с этим дальше делать? Ты утверждаешь, что это искусственный объект?»
- «Я утверждаю и считаю, что надо как можно быстрее совершить инспекцию. Чем быстрее – тем лучше.»
- «Все в некотором шоке, и противников у такой миссии быть не может. Мне поручили проработать вопрос. Сегодня в 14:00 у меня большой сбор – приходи, изложишь свои мысли по поводу гравитационной ориентации объекта и предположения об его искусственном происхождении.»
На этом и расстались, но голова моя шла кругом. Машина Рашита меня, конечно же, не ждала, микринскую я и не сообразил попросить, поэтому своим ходом шёл через мост на родную вторую территорию. Мысли крутились, звенели и вопили. Надо быстрей провести конференцию по подъёму орбиты МКС. Даже если весь этот ажиотаж вокруг искусственного происхождения наблюдаемого объекта – чушь и выдумка воображения, на его волне вполне можно пробить подъём орбиты. На конференцию надо пригласить американцев. А также всячески возбуждать их этими снимками. Мне всегда казалось, что они хорошо поддаются общему ажиотажу («все побежали, и я побежал»). Чего стоит оплёвывание Трампа. Надо позвонить Беляеву и взять его к Микрину. Хорошая мысль.
Лихо Беляев организовал королёвские чтения в Калуге, на родине Циолковского. Надо сказать, что эти чтения традиционные и проходят раз в два года.
А здесь надо было организовать внеочередные чтения, посвящённые проблеме МКС – быть или не быть? (топить или не топить?) Вот в чём вопрос. Собрали сторонников потопления во главе в Муртазиным, но неожиданно много появилось сторонников подъёма орбиты. Пригласили американцев – Благов организовал представительную делегацию от NASA. Но те слушали молча. И в этом нет ничего удивительного. Не мог же какой-нибудь чиновник из NASA после очередного доклада о Чуде Света растрогаться, броситься на шею докладчику, доставая из кармана полмиллиарда долларов.
В целом всё прошло так, как мы и ожидали. У нас появилось много сторонников. Идею осветили по TV. Американцы, хотя ничего не обещали, но попросили экономическое обоснование. Это уже хорошо. Виктор Дмитриевич явно склонился на нашу сторону, идея ему нравилась. Муртазин молчал – это тоже неплохо. Мы с Беляевым были довольны. Хоть и по чуть-чуть, но дело двигалось.
Вдруг позвонил Микрин и сказал, что на уровне Роскосмоса нашёл поддержку. Всерьёз обсуждается задача инспекции объекта. Вот это действительно нежданчик.
- «Ты когда приедешь?»
- «Завтра. Сегодня побанкетимся, и в ночь в Москву.»
- «Утром, в 9:00 жду тебя.»
- «ОК!»
Новость меня потрясла. Задача очень сложна технически. Но самое главное – что нас там ждёт? Надо подобрать экипаж и научить его стыковаться с не кооперируемым объектом. Сразу вспоминается «Салют-7» - мёртвый «Салют-7», не кооперируемый. Этот термин появился именно тогда. Началась беспрецедентная работа по восстановлению станции. Экипаж, которому предстояло впервые стыковаться с не кооперируемым объектом, три месяца (времени было мало) с утра до вечера готовился к этому полёту. Экипаж - это Владимир Александрович Джанибеков и Виктор Петрович Савиных – безусловно, лучший наш экипаж. С помощью целеуказаний с Земли, используя ручное управление, лазерный дальномер и информацию, формируемую бортовой вычислительной машиной (БЦВМ), экипажу удалось сблизиться со станцией и состыковаться с ней как с «не кооперируемым объектом». Попробую объяснить, что такое ручная стыковка с «не кооперируемым объектом» и чем она отличается от штатной стыковки. Штатная ручная стыковка начинается после того, как автомат (работающий на корабле и на станции) привёл твой корабль на расстояние примерно 200 метров к стыкуемому объекту, который стабилизируется своей системой управления. Попросту говоря – не вращается. Космонавт с помощью двух ручек управления – ручки перемещения и ручки ориентации – подводит корабль к стыковочному узлу станции. На малых расстояниях динамика космического полёта похожа на земную – дал команду лететь вперёд – летишь вперёд, дал команду лететь вверх – летишь вверх. При стыковке с мёртвой станцией, когда ответная часть системы сближения не работает, ЦУП приводит корабль в окрестность станции на расстояние 3-5 километров. Первым делом – дай бог её увидеть, но на то и космонавты. Но даже если они увидели станцию, сориентировались в пространстве – поняли где перёд, где зад, где низ, где верх, ой как не просто сблизиться со станцией на таких расстояниях. Динамика движения космических объектов принципиально отличается от привычной нам земной динамики, движения автомобиля или самолёта. Там дал газ и двинешься вперёд, затормозил – остановился. В космосе – надо лететь вперёд – даёшь импульс вперёд. И сначала, вроде, вперёд и полетел. Но через несколько секунд, вдруг взлетаешь вверх и начинаешь лететь назад. Затормозил – вроде остановился, но через несколько секунд тебя вновь повело вперёд или вбок. Поэтому без специальной длительной тренировки состыковаться с не кооперируемым объектом просто невозможно. Я вспомнил молодые годы, когда нашему сектору поручили разрабатывать систему управления движением СПК – средство перемещения космонавта. Это ранец с реактивными двигателями, с помощью которого космонавт, находясь в скафандре, может перемещаться в космосе – что-то вроде космического мотоцикла. Кроме всего прочего, мне было поручено сделать систему для тренировок навыков управления экипажа в условиях свободного полёта в космосе. Стенд представлял собой телевизионную камеру, которая с помощью системы рельсов и подвесов могла, свободно вращаясь и перемещаясь, двигаться вокруг макета станции. Управляла всей этой системой, имитируя космическую динамику, вычислительная машина, над которой был оператор. Глядя на экран телевизора, по телевизионной картинке, он ориентировался в «космическом пространстве» и с помощью двух ручек управления заставлял СПК двигаться к стыковочному узлу станции. Но природа сопротивлялась этому, космическая динамика путала карты и ставила всё с ног на голову. Когда стенд был готов, я начал пытаться оседлать кобылку. Сначала ничего не получалось. Станция куда-то улетала, выходила из поля зрения телекамеры, и все попытки стыковки срывались. Но как же так? Я же космонавт. Моя вторая мечта ещё жила. Я должен с закрытыми глазами выполнять ручную стыковку. Благо я, как хозяин стенда, имел возможность тренироваться хоть круглыми сутками, что я и делал. Чтобы победить природу, надо было постоянно предвидеть, куда она тебя сейчас понесёт, и непрерывно, с помощью двух ручек (6 степеней свободы!) успевать компенсировать её причуды и одновременно решать свою задачу – двигаться к стыковочному узлу. Надо сказать, я достиг замечательных успехов, и действительно мог стыковаться с закрытыми глазами (почти с закрытыми). Этот опыт помог мне в жизни, хотя я не стал космонавтом, и моя вторая мечта, как и первая, не сбылась, в вождении автомобиля, как мне кажется, я чувствовал себя всегда мастером. За 40 лет у меня не было ни одной аварии, потому что главным принципом вождения был прогноз любой нештатки – кто бы и как бы не хотел в меня въехать, я должен это предвидеть и успеть увернуться. Пока уворачивался. Хотя в последние годы чувствуется, что и реакция уже не та, и внимание не то, и всё чаще приходится говорить себе, да, сегодня повезло, увернулся не я, а он. Но ведь Черток был водилой почти до 100. Вот с кого надо брать пример! Надо будет посмотреть на ребят, которых отберут для полёта, и поработать с ними. Хоть здесь мой опыт пригодится. Кстати, и подумать над новой математикой.