Нельзя показывать свою слабость.
Можно прикрыть её глупостью, но показывать её нельзя.
По ступенькам.
Рядом со мной шёл крупный невысокий мужчина, килограмм под девяносто. Он поскользнулся на лестнице и начал падать. Я спокойно поймал его левой рукой на бицепс и удержал.
Только теперь левое плечо болит. Странно, я ловил его бицепсом, а болит плечо.
Я снова приехал в этот город. Здесь пасмурных дней больше, чем где бы то ни было. Я уже довольно долго живу в этом городе и теперь хорошо с ним знаком. И мне не кажется, что этот город женского пола. Он не девочка и не женщина. Это не суетная столица, рвущая темпом ритма и диким капитализмом. Нет. Для меня он добрый старый знакомый, и он не желает мне зла. И, судя по погоде, он всё время чихает и кашляет. И я уже беспокоюсь о его здоровье. Мне кажется, что он хочет, чтобы его пожалели и чуть подлечили. Он хочет, чтобы поставили банки. По старинке! Или горчичники. И закутали в одеяло, накрыли сверху тёплым пледом и поговорили. Потому что ему не с кем поговорить. Его не слушают. Все куда-то бегут.
Мне сняли номер в небольшой трёхэтажной гостинице. Я должен был переждать в нём сутки, так как возникла какая-то проволочка и билет мне не купили. Ну вот любят мои новые работодатели мариновать меня в гостиницах!
Поселили меня на втором этаже. Окна моего номера выходили на оживлённую улицу и вид из окна был прекрасен! Я раздвинул занавески. По улице взад-вперёд ходили люди. Они спешили. Можно было часами сидеть опёршиcь на подоконник и не отрываясь смотреть в окно. Картинка постоянно менялась, парад из людей не прерывался.
Мне захотелось немного подумать. Я взял стул и придвинул его к столу. Небольшой столик стоял возле окна. Я взял с кровати рюкзак, вынул новую тетрадь, положил её на стол, сел, открыл тетрадь, подумал, подумал, но в голову ничего хорошего не приходило. И тогда я написал: «Здесь танцуют тараканы, потому что сюда можно писать что угодно, и никто не прочитает». Не очень хорошее начало для новой тетради.
Мне показалось, что в номере душновато, и я открыл окно. Да и людей так больше и лучше видно. Я высунулся в окно и теперь я как будто стал причастен к этому оживлённому движению на улице. И я тоже с этими людьми жил. Глоток свежего воздуха взбодрил меня.
Внизу стояли два молодых человека. Они были очень молоды. Им было буквально лет по двадцать. Я обратил на них внимание, потому что они о чём-то сговаривались, глядя на моё окно и на меня. Потом они разошлись.
Наконец, я смог что-то выдавить из себя. Это было больше похоже на пост, чем что-то что можно напечатать. Но бумага стерпела.
С погодой нелады.
Градусник сломался – опять врёт.
Календарь остановился – больше не отрывается.
Ощущается как минус пять, а вообще ничего не ощущается!
Снег не тает, потому что искусственный.
Лужи испарились. С неба летит вата.
Даже какие-то птицы прилетели.
Я вчера ночью на улице видел девку в шортах.
А девки в шорах зимой не ходят!
Но что-то я начал притягивать негатив. Ведь так много всего произошло! Глеб, бл..ь, возьми себя в руки!
И тут в мой номер постучали. Я открыл дверь. В номер как-то по-хозяйски зашёл один из тех молодых людей, что стояли под окном. Он огляделся по сторонам и спросил не смогу ли я дать ему денег в долг. Я ответил, что нет, не смогу. Тогда он попросил дать ему что-то взамен. Я снова отказал ему. Тогда он сказал, что всё равно не уйдёт, пока я ему что-нибудь не отдам ценное. А если я ему не отдам, то он всё равно что-нибудь украдёт. Я, по наивности своей, начал ему рассказывать про то, что воровать нельзя и что это плохо, и что он молодой и он ещё сможет много заработать денег! А он спорил со мной и доказывал мне, что заработать в настоящее время нельзя, и что самое выгодное сейчас дело – это воровать!
Мы вышли из номера. Он увёл меня.
Мы медленно шли по улице и спорили. Он явно уступал мне, и я чувствовал, что скоро смогу убедить его. Вернуть, так сказать, на путь истинный.
Я не хотел далеко отходить от гостиницы. Мне почему-то хотелось не упускать её из виду. Как будто это мой дом. И действительно в этом доме было всё, что у меня есть!
Мы говорили, говорили и по-доброму спорили. Он то соглашался, а то вдруг вдруг начинал увлечённо и жарко спорить.
А потом, неожиданно, я заметил его хитрый взгляд поверх своего плеча. Он явно смотрел мимо меня. И мне показалось, что он смотрел на окна моей гостиницы.
Я проследил его взгляд. Он смотрел на моё окно. Оно было отворено.
Но дверь то я закрыл. Я помнил это точно! И тут до меня дошло: мы о чём-то с ним говорили, спорили, а он увлекал меня дальше от гостиницы, отвлекал разговорами, но в это время его подельник чистил мой номер.
Нельзя было терять время!
Я бросился к гостинице.
Под моим окном был расположен козырёк запасного выхода. И я решил, что быстрее всего попасть в номер будет через него. Тем более, если в номере кто-то есть, то забрался он не иначе, чем через окно.
Я подпрыгнул и зацепился за козырёк. На секунду зависнув я быстро подтянулся и с помощью ног влез на него. С козырька до окна можно было пролезть в номер без проблем. Я облокотился о подоконник и заглянул внутрь.
Другой парень, один из тех, что я видел на улице, был в моём номере.
- Ты что тут делаешь?! – резко окликнул я его.
Он вздрогнул.
Сначала он растерялся. Но так как мгновенно перелезть через высокий подоконник я не мог, а он это понимал, то он вдруг ответил:
- А я всё равно что-нибудь украду!
И он схватил со стола карандаш.
Да что это за натура такая ворующая? Что это за секта? Меня это взбесило и включился азарт. Да и Бог его знает, что ещё он украл! Может быть у него это такое прикрытие, чтобы показать, что он якобы ничего больше не украл. Взял только карандаш и бежать, а остальное припрятал в куртке.
И началась погоня!
Парень выбежал из номера и бросился вверх по лестнице. Я побежал за ним.
Мы добежали до третьего этажа, а там он попал в тупик. Я отобрал у него свой карандаш и проверил его карманы: похлопал по карманам брюк и по лёгкой куртке. Вроде ничего моего у него больше него.
Настроение моего визави явно ухудшилось. Он проиграл и сдался. Это было видно.
Мы разговаривали, я ругал его и обещал сейчас сдать его в полицию. Он спорил и нервничал, но всё равно говорил, что будет продолжать воровать. Он был грустен и напуган как ребёнок.
Мне его даже стало жалко.
Но и с ним вдруг стала происходить чудовищная метаморфоза. Постепенно взгляд его начал меняться. И довольно быстро, без всяких причин, без всяких выводов из наших споров, а просто так, взгляд у него стал такой, словно он смотрит на лоха.
И тут я понял: окно то я оставил открытым! А там, на улице стоит второй его подельник, и он точно также может забраться в мой номер и обчистить его.
И я кинулся к себе.
Секунд за пятнадцать я добежал до своего номера и открыл его. В первую очередь привычным движением я стукнул по карману куртки, в котором лежал телефон. Я так делал всегда. Я точно помнил в какой карман я его положил, но в этом кармане было пусто. «Значит и деньги... Времени было достаточно. А наверняка ещё и документы мои стырил, чтобы потом меня шантажировать или даже просто насолить, – пронеслось у меня в голове. Я глянул на рюкзак. Тот валялся нас столе. – А я клал его на кровать! Значит тот, который сейчас стоит наверху намеренно отвлекал меня разговорами, а в это время второй чистил мой номер. Вот это блин многоходовочка! И всё это они задумали с самого начала. – Я глянул на окно. Оно было закрыто. – И времени у него было достаточно, что он даже успел окно закрыть, чтобы я ещё время потратил на его открывание. Вот бли-и-ин!!!»
И я решил! И решение моё было молниеносным. Теперь я был точен! Я выскочил в коридор. Тот, с которым я спорил этажом выше, как раз сбегал вниз по лестнице. Ему оставалось буквально несколько ступенек до холла первого этажа, и он бы сбежал. Но я был быстрее!
Я перепрыгнул через перила, и путь, который он преодолевал по ступенькам, в полёте я преодолел за долю секунды. Слетев со второго этажа на первый, внизу я был первым. Я свалился прямо на беглеца. Он упал на пол и сразу как-то обмяк. Я схватил его за куртку и потащил к себе в номер, волоча по ступенькам. «Там вызову полицию», – решил я. Войдя в номер я бросил его на пол лицом вниз и навалился сверху. Лёгкая победа не способствовала тому, чтобы я ожидал, что вся борьба ещё впереди. Но входную дверь я за собой захлопнул. Это было точно! Значит теперь мы с ним один на один!
Я заломил обе его руки назад и начал выспрашивать у него кто он и кто его подельник. Чувак постоянно вырывался и прижимал руки к телу, мешая мне контролировать его. Мне было не просто, хотя я и был сверху.
Совсем рядом, по полу проходил кабель телефона. Я вырвал его из розетки. Дёрнул другой конец и телефон упал со стола на пол. Собрав провод, я начал вязать руки этого придурка. «Надо связать его и дождаться полиции», – решил я. Но мой соперник не поддавался. Он так успешно сопротивлялся, что у меня вообще ничего не получилось навязать.
И опять произошла эта чудовищная метаморфоза, превращающая людей в зверей.
Я не заметил, как это произошло. Просто что-то металлическим блеском мелькнуло в его руке. А мне этот блеск был уже знаком.
Он выхватил скальпель.
Я навалился на его верх всем телом, схватил за кисть и с трудом вывернул скальпель из руки. Потом я схватил чувака за плечи и резко приподнял. Под ним, я обнаружил второе такое же лезвие. Я поднял его и отбросил в сторону. Хрен его знает, сколько у него таких лезвий! Парень не сдавался, а терпение у меня уже закончилось нафиг! Ну что ж, не хочет человек по-хорошему. И я начал работать по нему.
И я начал бить ему по рёбрам, пытаясь сломить сопротивление, отдавая ему взамен того, что он украл у меня.
- Они не поняли с кем связались! У меня больше ничего нет, а отдавать им последнее я не намерен!
Я бил по рёбрам и ждал, когда они начнут хрустеть. И я понимал, что если сейчас он не перестанет сопротивляться, то я начну бить ему по затылку. Слава Богу сил у меня ещё много и много!
Пролетариату нечего терять, кроме своих цепей. А у меня и цепей нет, чтобы ими разбрасываться, и я приложу все свои силы, чтобы вернуть своё! Они ещё не знают с кем связались. И если он не сдастся, то я вгрызусь зубами ему в загривок. Он не знает с кем связался!
Последним ударом в затылок, я врезал голову своего врага носом в пол.