Рельса была широкой, длинной, гладкой и слепящей, изнемогающе слепящей. Такой яркой, что он не мог ошибиться. Идти следовало вперёд.
Туда, где исчезающая прямая, острая на конце как хирургическое лезвие, вспарывала голубое, дрожащее от жара небесное марево.
Муравей полз.
Вообще-то он не знал, что это рельса.
Откуда? В его генетической памяти таких сведений не было. Но каким-то шестым чувством он понимал, что лучшая жизнь — там. На горизонте. Вдали от суеты муравейника, бесконечных однообразных обязанностей, окриков надсмотрщиков, тяжелого труда без конца и края.
Он полз.
Сталь обжигала лапки и, подгоняемый этим внутренним жаром, муравей бежал все быстрее.
Солнце стояло в зените.
Чем заняты сейчас его друзья? На миг он замер, оглянулся, то ли в поиске знакомых лиц, то ли пытаясь обнаружить погоню. Но горизонт был чист.
Никто не бросился за ним.
Брюшко кольнул укол разочарования.
Муравей повернулся и засеменил лапками по широкой дороге — навстречу мечте.
Что ждёт его там, в конце? Как его встретят? Найдёт ли он то, о чем думает днём и ночью? Неужели из всей их огромной семьи больше ни у кого не возникало таких мыслей? Он боялся спросить даже у лучшего друга, да и времени после работы не оставалось. Они приходили в свои норки поздно вечером, ужинали и сил на разговоры просто не оставалось. Завтра снова рано вставать.
Он бежал и бежал. Волнение распирало его. Усиками он ощущал новые запахи, острые, пряные, терпкие. Так пахнет мечта, он в этом не сомневался.
На самом деле это был запах дизельного топлива, щедро разлитого по путям.
Потом свет взорвался. Дикий грохот ударной волны толкнул его вперёд — как если бы позади разверзлась земля.
Голову вскружило. Он ощутил невесомость. Горячий воздух поднял его тельце вверх, закружил в бушующем водовороте и мягко опустил на пыльную траву.
Похожий на неуклюжую стрекозу, рядом спланировал белый столбик, переломленный пополам. Из рваного чрева высыпалось несколько полупрозрачных кристаллов. На обертке он увидел непонятную надпись "Sugar" и стремительно несущееся огромное красное насекомое с двумя горящими глазами.
Муравей замер. Потом осторожно согнул каждую из шести лапок. Одна едва ощущалась, но остальные, кажется, уцелели. Он подполз к кристаллам, попробовал на вкус. Сладкий! Муравей посмотрел на небо. Там резвились беззаботные ласточки.
Вот оно — счастье! — подумал он, прислушиваясь к удаляющемуся грохоту.
Скорый поезд №30 "Калининград-Москва" скрылся за горизонтом.
***