Не помню, по какому случаю вспомнил я это, однако воспоминание детства так обрадовало меня, как будто в чёрно-белой плёнке внезапно проскочил яркий цветной кадр. Если по чесноку, так у нас во время карантина все дни либо чёрно-белые, либо серые с оттенками. Да, пятьдесят оттенков серого.
Много-много лет назад мы всей семьёй съездили в гости к родственникам на Северный Урал и привезли в большой клетке трёх белок. Клетка была просторная, с колесом, фанерным домиком и шапкой-ушанкой, привязанной к верху клетки. Белок в первые дни я не различал. Но потом, понаблюдав за ними, я понял, что они такие же разные, как и люди.
Маша - девочка, бойкая и проворная, с самым пышным хвостом. Выбрала себе для ночлега шапку, в ней спала и никого пускала. Просыпалась она первой, умывалась, прихорашивалась. Особенно тщательно расчёсывала коготками свой хвост. Ну а потом на пробежку в колесо. За фигурой она следила очень пристально.
Борька – большеголовый здоровяк, добродушный и ленивый. Любил покушать, постоянно что-то грыз. Если возникала ссора, первым шёл на мировую, при этом норовил пообниматься со всеми, особенно с Машей. Но та частенько его отшивала. На колесо запрыгивал, однако без упорства, скорей всего для вида.
Лэн – мальчик, видимо из пришлых, то есть с другой местности. Одиночка-отщепенец субтильной наружности. Самой главной его примечательностью был хвост-верёвочка. Маша и Борька то и дело дёргали Лэна за хвост, прикалывались. А он страшно сердился, цокал и гонялся за обидчиками. В колесо забегал, в основном, по вечерам.
Настоящим праздником для белок было время, когда мы чистили клетку. Зверьков выпускали в комнату. Тут уж они отводили душу на все сто. И качались на шторах, и прыгали со шкафов, и торопливо грызли домашние цветы. А если они пробирались на кухню, то вели себя как шайка разбойников: конфеты, сахар, куски хлеба, картошка – всё мгновенно становилось их добычей. Когда мы заметили, что они грызут стены, побеленные извёсткой, стали подкладывать в клетку кусочки мела. Заманивать обратно в клетку удавалось, только рассыпав в ней кедровые орешки.
Но однажды наступил конец света. Нет, мир остановился, дал трещину, провалился в тартары). Да, да, колесо сломалось! Маша утром привычно запрыгнула на колесо, но оно загремело и отказалось крутиться. Белка ещё раз попробовала, результат тот же. От грохота проснулись мальчики и повыскакивали из своего скворечника. Борька тоже решил протестировать «бегущую дорожку». Нет, она взбунтовалась окончательно, видимо, подшипник рассыпался.
Для белок несколько дней ремонта колеса превратилось в тяжёлое испытание. Растерянность была во всём: в глазах, в действиях, в поведении. Они не знали куда себя деть. Стали очень часто скандалить между собой. Маша от нервного стресса начала грызть клетку, Борька постоянно выпрашивал что-нибудь съестное. А Лэн ударился в спячку.
Я вдруг понял, почему вспомнил наших белок. Когда объявили карантин, у нас у всех в головах «сломалось колесо». Не надо бежать: на работу, на концерт, на футбол, на день рожденья. Никуда не надо бежать! Но чем же заполнить вакуум колеса? Можно грызть клетку или ближних, можно пить и жрать в три горла, можно жевать тележвачку или спать. А уж когда выпустят «из клетки», вот тогда оторвёмся по полной: и покачаемся на шторах, и так почудим, - будет что вспомнить … на следующем карантине.