Пять лет назад в небольшой посёлок переехали мать и дочь. Никто не знает, что вынудило семейство срочно продать квартиру в большом городе и купить частный дом. Да что уж там говорить, даже сама Киара – дочь Анны не знала истинную причину. Просто в определённый день мать пришла домой и впопыхах принялась складывать вещи в большой разноцветный чемодан на колёсах. Анна объяснила это тем, что якобы скоро в квартиру прибудут новые постояльцы и надо съехать как можно скорее. Конечно же, Киара не поверила, но решила молча собрать вещи и подчиниться. Зная свою мать, которая по своей натуре перфекционистка и достаточно гостеприимная хозяйка, Киара ни за что бы не поверила в эту чушь. Либо эти хозяева слишком уж неприветливые, либо дело в самой Анне и никому неизвестной ситуации. Им приходилось часто переезжать, но такая суетливость впервые. Анна бегала из комнаты в комнату туда-сюда, параллельно что-то бормоча себе под нос и на ходу роняя некоторые вещи, тем самым превращая квартиру в хлам, а Киара лишь успевала переводить взгляд и угадывать, куда же теперь отправится мать. Обычно Анна по несколько раз проверит, правильно ли дочь сложила вещи, чтобы было всё как на витрине в дорогом магазине, обязательно не забудет зайти на кухню и проконтролировать, выключен ли газ и по сто раз спросит, не забыли ли они что-нибудь. Ведь месяц назад за стиральную машинку упали бусы, а между кроватью и тумбочкой провалилась заколка для волос. Но в этот раз всё это для неё не имело значения. Анна в одну кучу собрала всё, что только видела, позабыв об остальных вещах, которые с лёгкостью могли где-то затеряться. Киара в последний раз открыла окно на балконе, дабы насладиться видом шикарных пентхаусов и вдохнуть городской воздух, пропитанный выхлопными газами, но уже такой родной. Она будет очень скучать по этой хоть и большой, но уютной квартирке, где семейство прожило не так уж и долго, как планировалось. Анна всё так же неугомонно торопила дочь, пока та стояла у окна, рассматривая свысока улочки и проходящих мимо людей. Ведь в частном доме уже не будет такого; Киара не увидит светящиеся вышки небоскрёбов ночью и больше не попьёт кофе на балконе, вслушиваясь в тишину ночного города, мелькающие перед глазами жёлтые такси; больше не прогуляется по центру и не сфотографируется с иностранными туристами на фоне огромного рекламного баннера.
Вспоминая те хорошие моменты, связанные с этой квартирой, Киара загрустила. Теперь здесь будет жить кто-то другой, восхищаясь шикарным видом из окна. Как ни странно, но она по большей части предпочитала большие, живые города, где по ночам жизнь только начинается.
Киара воспринимала свою мать, как подругу, и многим с ней делилась. У них одинаковые интересы: фильмы, книги, медийные личности. Не было тех самых «разных миров», как происходит в большинстве случаев между родителями и детьми, нет разного восприятия. Анна считала, что всё это потому, что она слишком рано родила. Если быть точнее, то в шестнадцать лет. Но сама Киара считала, что, напротив, хорошие отношения складываются не от возраста, а от взаимопонимания. А взаимопонимание складывается на доверии, на желании понять друг друга. И именно на желании, а не на принуждении или по тому, что «так надо».
Анна же, несмотря на раннее становление матерью смогла совместить в себе тот беспрестанный юношеский максимализм и мудрость, которой даже не обладают некоторые уже взрослые женщины, прошедшие огонь и воду, но жизнь их так ничему и не научила. Анна всегда готова дать Киаре совет и поддержать в трудной ситуации. Когда ей было шестнадцать, многие родственники твердили, что Анна не сможет тянуть ребёнка в таком юном возрасте, когда девчонки ещё играют в куклы и только начинают целоваться с мальчиками, и то в щёчку. Даже мать Анны не верила в неё, зная тяжёлый характер дочери, любящей собственную свободу. Но она вырастила, выкормила дочь и добилась очень многого, чего даже не добились те самые родственники, зато родили в срок. Анна смотрела на ребёнка, коим сама в тот момент являлась и прекрасно понимала, что маленькая Киара не виновата в том, что родилась слишком рано и незапланированно. «Это моя ответственность!» — твердила себе Анна, глядя в глаза дочери, цвета изумруда.
Как обычно происходит в юном возрасте, Анна влюбилась в мужчину, который намного старше её. А дальше как по сценарию. Он ей наобещал любовь до гроба, свадьбу, как только Анна достигнет возраста совершеннолетия. А как только узнал о беременности – бесследно исчез. Вероятно, уехал в другую страну, как и планировал. Анне было сложно поднимать дочь в одиночку, тем более в таком возрасте, когда хочется играть и сплетничать с подругами о мальчиках. Вскоре, через несколько лет она повторно вышла замуж, и не за абы кого, а за уважаемого, богатого человека. Именно он оставил Анне и её дочери своё многомиллионное наследство после своей внезапной смерти. Киара называла его папой и воспринимала, как родного, хоть прекрасно понимала, что это не так. На похоронах она не проронила и слезы, так как уверена в том, что отчим жив. По неизвестным причинам ей запретили увидеться с ним в последний раз, поэтому она лишь видела надгробную надпись: «Мейсон Кинкейд». Киара верила лишь своим глазам и интуиции. Анна говорила, что Мейсон умер от внезапной остановки сердца, так как у него были огромные проблемы со здоровьем. Однажды упёртая Киара каким-то чудесным образом раздобыла бумаги в кабинете покойного отчима, теперь принадлежащий Анне и выяснила, что никаких серьёзных заболеваний у него не имелось, и уж тем более проблем с сердцем. Из-за чего именно умер – для неё так и осталось загадкой. Мать либо успела перенести документы из кабинета, в котором тщательно разбиралась и выбрасывала ненужные и старые бумаги, либо спрятала в надёжном месте, рассчитывая на любопытство дочери.
Уравновешенная по своей натуре Киара не захотела копать глубже, не посчитала это нужным на тот момент, о чём потом дико пожалела. Пытаясь начать об этом разговор с матерью, та лишь отмалчивалась и переводила тему. Но именно после неожиданной смерти Мейсона семья стала часто переезжать с места на место. Анна даже продала фирму, где руководил её умерший муж, на эти деньги открыв собственное кафе, и теперь к тому же частный дом далеко от города. Большая часть родственников завидовала жизни Анны, твердя при очередной встрече: «Эх! Как же тебе везёт! А вот у меня…». Та лишь молча слушала нытьё родственников с натянутой улыбкой и покорно кивала головой. Они твердят о том, как ей везёт, но по всей видимости уже позабыли, чего это стоило и сколько всего ей пришлось пережить в одиночку, чтобы прийти к тому, что она имеет сейчас. Успех строится из цели, цель строится из усилий, усилия строятся из желаний. Чтобы что-то в этой жизни заполучить и добраться до вершины, нужно чем-то жертвовать. Не существует успеха без потерь. Мать её скажет, что без своего второго мужа Анна ничего бы не добилась. Но ни один не знает, что именно вдохновлённый своей супругой, Мейсон приобрёл всё это. Ведь когда Анна выходила за него замуж, он был не особо богат, одевался не дорого, но и не дешево, как типичный, среднестатистический мужчина. Все эти миллионы, дорогие яхты, бизнес, появились благодаря их совместному, сложному пути, в котором Анна всегда поддерживала мужа, а он для неё являлся опорой и защитой. В конце концов, нужно понимать, что проблемы, недопонимания есть абсолютно в любых отношениях, даже в самых идеальных, на первый взгляд. Самое главное – это уметь бороться, не опускать руки и вместе пройти этот тернистый, но невероятно интересный путь, протоптанный опытом. Основным отличием возлюбленных пар, проходящих этот путь является то, что одни, спустя время говорят: «Мы не подходим друг другу», а другие: «Мы прошли этот путь вместе».
Из-за частых переездов Киара за всю свою недолгую жизнь так и не смогла завести друзей. А на новом месте, где кругом расположены одни лишь частные участки она думала, что теперь то у неё друзей не будет никогда и часто твердила, что в старости умрёт в большом доме у океана, наполненным кошками. Все лишь хихикали в ответ, не осознавая, что Киара не шутит. По её мнению, в подобных деревнях живут лишь оторванные от цивилизации люди, которые не ходили никуда дальше своих огородов.
В последний раз, когда они переезжали из вполне себе хорошей квартиры, Анна и вовсе устроила прощальный пир и испекла яблочный пирог новым хозяевам, так ещё под конец устроила с ними чаепитие. Всё это время Киаре пришлось отсиживаться в комнате на чемодане и слушать унылые истории полного мальчика в очках – сына новых хозяев квартиры.
— Киара? — тихо прошептал Джордж, вылупив глаза на свою собеседницу. Они вот-вот выскочат из орбит.
— Да, — безнадёжно вздохнув, в очередной раз ответила Киара. Она даже не взглянула на эти пухлые щёки и огромные очки, на которые падали лучи солнца прямо из напротив открытого окна и сильно слепили глаза собеседницы.
— А ты знала, что чайная ложка нейтронной звезды будет весить шесть миллиардов тонн?
Понимая всю безнадёжность ситуации, Киара в одно мгновение перестала беспричинно щёлкать кнопки пульта и остановилась на своём некогда любимом канале, где показывали её любимый мультфильм из далёкого, беззаботного детства. Она пыталась отвлечься от этого навязчивого диалога, но по телевизору шла неинтересная муть, а в ушах звенел писклявый голос Джорджа про законы Вселенной и силу гравитации.
Сейчас, наедине с ним, за какие-то полчаса она узнала больше информации, чем за свои девятнадцать лет. Даже в школе она про такое не слышала. А на все риторические вопросы Джорджа просто отвечала: «Какой ты молодец!», от чего тот начинал нелепо краснеть и даже слегка попрыгивать на диване.
Впервые Киара проклинала телевизор. Как на зло: на одном канале показывали очередную сопливую мелодраму, на другом телезрителей учили готовить салаты и стейк по-мексикански, поэтому старый добрый мультфильм оказался самым более-менее подходящим вариантом, но даже он не спас её от раздражающего собеседника. Теперь даже от любимого мультика останутся не самые приятные воспоминания.
После этого Джордж один раз пытался позвонить Киаре, два раза присылал письма в стиле: «Привет! Как дела?», но ответа, очевидно, так и не дождался. Юной девушке в какой-то степени жаль мальчугана, но голова уже шла кругом от тех разговоров про Солнечную систему. А однажды, глубокой ночью ей и вовсе приснился страшный сон, как она снова сидит напротив Джорджа и слушает его заумные речи, но в один момент земля уходит из-под ног, а чемодан, на котором сидит Киара парит в воздухе. Когда она поднимает голову, то видит летающую тарелку, медленно засасывающую её внутрь. Хотелось бежать, но она будто прилипла к этому чёртовому чемодану. А Джордж всё так же продолжал что-то бормотать себе под нос, не замечая происходящего. После такого сна Киара для себя поняла, что она лучше лишний раз посмотрит по телевизору рецепт приготовления салата, чем лекцию про космос и силу гравитации.
В деревне мать и дочь жили в шикарном доме со всеми удобствами. У многих имелся домашний скот: куры, коровы, козы и прочая живность. По улицам часто пробегали собаки и лошади. Последних здесь было особенно много. Место напоминало Дикий Запад: песчаные горы, ковбои, валяющиеся на сене. В единственном магазинчике люди собирались скорее не купить продукты, а поговорить по душам за пивом. Все здесь друг друга знали. Даже подойдя к кассе, можно было увидеть не равнодушное лицо, а прекрасную краснощёкую женщину, называющую тебя по имени. Разве это не приятно, когда тебя помнят?
Семья неплохо обустроилась. Анна открыла кафе, находящееся совсем недалеко, рядом с проезжей частью и выездом из деревни. Так как дорога вела к огням большого города, многие проезжающие часто останавливались перекусить после долгого пути. А Киара, вопреки её пессимистичным ожиданиям обзавелась хорошими друзьями и работала поваром в кафе матери. Кстати говоря, со своими новыми друзьями именно там она и познакомилась. И вроде всё отлично, но на один вопрос так ни у кого и не нашлось ответа. Часто местные спрашивали: зачем семья продала дорогую квартиру в городе и купила частный дом в пригороде, который окружают лишь горы и леса, называемые местными «посадкой», где летом можно найти пару грядок с клубникой, и то загнивающей, зато грибов здесь было немерено. Каждый год жители деревни собирались и вместе ходили за грибами. Киара последний раз ходила два года назад, где за всю дорогу ей удалось собрать лишь поганку и кучу ссадин на теле. В любом случае, ей здесь нравилось. Эти уютные, рядом расположенные домики, эти походы к соседке раз в неделю за настоящим, деревенским молоком и мёдом только из-под пчёл. За «посадкой» находился небольшой пруд, в котором часто купалась молодёжь. И никто не брезговал. Часто молодые люди собирались на берегу пруда по особенно тёплым вечерам, разводили костёр, пели песни под гитару и жарили сосиски на огне. А рано утром наоборот, можно было увидеть людей более старшего возраста: мужчин в лодке, молча прижавшихся спиной друг к другу с удочками в руках, болтающих на скамейке бабушек под рассвет. Да, рассвет, выходящий из бесконечных цветочных полей здесь незабываем. Можно прикусить траву между зубами, лечь на сено и наблюдать за жёлто-розовым, утренним небом. Из-за отсутствия зарослей и высоких деревьев было видно ровное очертание горизонта, из-под которого на небосвод медленно выплывает круглое солнце.
С зарождением дружбы между Киарой и двумя девчонками, эта «посадка» и даже пруд как будто вновь ожили, даже обрели новую жизнь. На тропинках, разделяющих дома стало не так глухо, как раньше. Девушки веселились в своё удовольствие: катались на Toyota Tundra по неровным сельским дорогам в соседних деревнях и делились секретами. Все их уже знали, даже когда из-за угла вдруг выглядывала машина оранжевого цвета, на крыше которой визжали девчонки, а из колонок вырывалась рок-музыка. Киара навсегда запомнит эти моменты, когда она впервые ощутила свободу и вдохнула полной грудью.
Дольше всех в посёлке жила Люси – дружелюбная девчонка с бархатистыми светлыми волосами и огромными, тёмно-зелёными глазами. Ночью, когда подруги собирались у костра возле дома Киары, она рассказывала про странности местных жителей. Конечно же, никто не воспринимал эти рассказы всерьёз.
— Да ну тебя. Сколько можно выдумывать эти страшилки? — надув щёки, сказала Джейд. Она жарила маршмеллоу на костре и наблюдала за тем, как чёрный дым подхватывает прохладный, ночной ветерок и уносится к звёздам, — Лично я тут никаких странных старух не видела. А до ближайшего кладбища идти минут тридцать точно. Да оно вообще в соседней деревне находится, начнём с этого.
И лишь Киару всё это заставило хорошенько задуматься. Из рассказов Люси, да и при общении с другими местными жителями она прекрасно понимала, что каждому из них есть что скрывать. Их пороки можно увидеть невооружённым глазом. Стоит лишь начать разговор на какую-либо тему, и реакция не заставит себя ждать. Люси, кстати, была единственной, кому нечего скрывать по её мнению. Она часто любила докапываться до истины и выводить людей на «чистую воду». Порой её каверзные вопросы слишком раздражали окружающих, или же, напротив, давили на больное.
— Она мне тоже показалась странной, — вмешалась Киара, рассматривая висящий на палке кусок зефира. Все тотчас обратили на неё внимание и с распахнутыми глазами явно ждали продолжения, которого не последовало. Зефир сорвался в костёр, а Киара всё так же наблюдала за яркими языками пламени, обхватывающем тонкие ветви деревьев. Оставшееся время девушки просидели молча, пока костёр совсем не погас.
В ночной глуши лишь слышался звук угасающего костра и блестел маленький, сверкающий огонёк внутри сгоревших дров. Он всё ещё пытался обхватить и без того горелые ветви и вновь засиять ярким пламенем. Но, увы, порой обстоятельства бывают сильнее. Размышляя на эту тему, Киаре невзначай горелые ветви напомнили людей, а костёр – жизненные ситуации, или, что ещё хуже, человека. Сначала все чего-то ждут, надеются, верят, потом появляется кто-то, кто зажигает в душе тёплый костёр и дарит совершенно новые, ранее неизвестные ощущения и эмоции. Но, спустя время, этот костёр становится самым невыносимым из всех. Он обжигает больнее солнца, оставляя кровавые ссадины на душе. Людей часто «сжигает» то, во что они больше всего верят.
— Ладно, — прервала неловкое молчание Джейд. — Я домой. А то завтра на работу рано вставать. Всем пока.
Джейд встала, отряхнула джинсовую куртку и направилась к выходу за пределы дома Киары. Отдалённо послышался только скрип деревянной калитки, означающий уход подруги. Под звёздным небом виднелись лишь её удаляющийся вдаль тёмный силуэт, который периодически освещал свет из окон соседних домов.
Возле уже потухшего костра остались сидеть только Киара и Люси, запуская в лёгкие запах горелых дров, смешанный с вечерней прохладой. Как ни странно, но именно с Люси Киаре удалось найти общий язык с самого первого дня знакомства. Во-первых, как утверждала Люси: «Мы совместимы по знаку зодиака», во-вторых, они любили есть на завтрак одни и те же хлопья, а это веский повод. Да и в целом мысли их частенько пересекались. Если с Джейд и другими девчонками имели место быть какие-то разногласия и недопонимания, то с Люси они разговаривали без остановки с самого первого дня и удивлялись, почему судьба не свела их раньше.
Ночной ветерок развивал длинные волосы Люси, которые она только что распустила и с ощущением свободы принялась массировать голову. От туго завязанного хвоста корни волос приятно побаливали.
— Ну что, пойдём прогуляемся перед сном? Я читала в интернете, что это расслабляет, — улыбнулась Люси, пытаясь в темноте поймать взгляд подруги.
— Я даже догадываюсь, куда мы пойдём, — прищурившись, с лёгкой полуулыбкой ответила Киара.
Выходя за пределы участка, Люси изо всех сил случайно врезалась в калитку и выругалась на всю улицу, от чего Киара тихо захихикала. Она пыталась сдерживаться, постоянно вспоминая жалобы местных. Про то, как молодёжь мешает по ночам спать, хотя якобы раньше такого не наблюдалось. «А мы что? Мы ничего не видели! Эти орущие придурки нам тоже спать мешают. Правда, Ки?» — возмущалась перед соседями Люси. А Киаре в это время незаметно прилетал локоть в бок и приходилось лишь послушно кивать.
— Расскажи мне побольше об этом месте. Ты же здесь уже старожил, по крайней мере из нас троих точно, — подколола Киара, слегка ткнув подругу пальцем в нос.
— Я ещё и старуха, — засмеялась Люси, но её улыбка так же быстро пропала, как и появилась. — Точно. Вот старуха…
— Что? Я?
— Да я не про тебя. Помнишь ту историю, про которую я рассказывала. Девочки смеются, как курицы, а это зря. Им просто не интересно знать, что здесь происходит на самом деле. Они бегут от реальности, но в целом, я не удивлена. Здесь так делают все, даже сама многоуважаемая полиция.
Киара и Люси остановились прямо напротив дома странной старухи. Ограждённый высоким кирпичным забором, его верхушка всё равно выглядывала и мрачно возвышалась на фоне полной луны. В этот раз Люси смогла наконец разглядеть чёрные глаза подруги, полные страха. Она даже сама испугалась её взгляда, а отблеск полнолуния в её испуганных глазах только щекотал нервы. За пять лет жизни в деревне Киара всего лишь пару раз видела странную старуху, и то, когда та выходила прогнать играющих детей возле её дома. Никто не знал, откуда она берёт продукты питания и прочие вещи, необходимые для жизни. Даже если бы она заказывала на дом или питалась лишь коровьим молоком, то этому обязательно нашлись бы свидетели, но нет.
— Мне кажется, что она следит за всеми. Даже сейчас за нами, — прошептала Люси, медленно приблизившись к уху Киары, дабы произнести это как можно тише. Она сглотнула застрявший в горле ком и вылупилась на подругу, периодически оглядываясь по сторонам.
После сказанного даже Киаре стало не по себе, так как дом старухи находился на окраине деревни и почти упирался в высокий забор, за которым уже начинались бесконечные цветочные поля. А с другой стороны находилась заброшенная много лет назад местная больница, напротив огород с маленьким амбаром, так же ограждённый высоким каменным забором. Хотя многие местные утверждали, что никакого сада, и тем более амбара там нет. Что там находилось – уже другой вопрос. Одни говорили, что за этим устрашающим с виду забором небольшой дом для приезжающей на лето племянницы, другие что-то про местное кладбище у старухи. В общем, предположений было много. Всё это не более, чем сплетни. Лишь один человек действительно находился внутри, но его странности не лучше, чем у этой старухи. Поэтому всё тщетно.
Внезапно послышался шорох за толстой каменной стеной, где якобы мирно располагался огород и амбар. Люси завизжала, как сумасшедшая. Она схватила за кисть Киару и бросилась в бегство. Та даже не успела ничего осознать, как обе снова оказались возле дома Киары, которая до сих пор не понимала, то ли ей это почудилось, то ли действительно за стеной слышались звуки.
— До завтра, — спокойным тоном произнесла Люси, как будто всего этого не было.
— Подожди. Что происходит? Кто за тобой следит? Может это всего лишь собака за стенкой, либо какое-нибудь другое животное, либо наше больное воображение. У тебя были такие предположения? — в недоумении пыталась выяснить ситуацию Киара. Но в ответ она лишь заметила на себе пристальный взгляд подруги, а после – удаляющийся вдаль силуэт. Киара провожала взглядом Люси до тех пор, пока та вовсе не скрылась из виду. В одно мгновение ей даже подумалось, что это и впрямь разыгралась её бурная фантазия из-за страха темноты, либо она каким-то образом задремала. До сих пор находясь в состоянии неопределённости, Киара зашла в дом и ещё долго не могла уснуть даже с включённым светом.
Люси шагала по тропинке, разделяющей дома. Свет от фонарей падал на неё, отдавая тенью на асфальт. Время от времени она проходила мимо окон, откуда до сих пор сиял свет несмотря на позднее время, и где в зелёных зарослях слышалось стрекотание кузнечиков. Вот в одном доме из кухни горел свет – это Миссис Корал готовила яблочный пирог для своих внуков, которые приезжают завтра из города погостить на лето. Люси пыталась найти общий язык с двумя мальчиками – внуками Корал, но для таких правильных и целомудренных, её чёрный юмор оказался недоступным для их мозга. Люси считала себя слишком уж неправильной для таких, как они.
Ей вспомнился тот дождливый, летний день, когда Миссис Корал пригласила Люси к себе опробовать яблочный пирог, который она печёт из года в год. К Миссис Корал как раз приехали внуки, и кроме устрашающих звуков грома Люси больше ничего вразумительного не услышала. Мальчики как раз сидели спиной к окну и было забавно наблюдать, как над их угрюмыми, но невероятно честными лицами время от времени сверкает молния. Дабы не засмеяться, она стискивала зубы и опускала взгляд на скатерть с цветочками. Так как ей было неловко, она пыталась как-то пошутить или начать разговор, любой, даже о погоде.
— Люси, прошу заметить, что у вас очень скудные знания о метеорологии. Поэтому, я не советую вам начинать подобные разговоры, дабы не выглядеть глупо, — сказал один из братьев, уныло откусывая яблочный пирог.
— А знаете, идите вы в… литосферу, — с раздражением ответила Люси, даже не зная значение произнесённого слова. Она просто мельком слышала его на уроках географии ещё в школе, которую частенько прогуливала. Родители Люси хотели сделать из дочери совершенство, предмет для подражания, а вышло наоборот. Даже несмотря на то, что Люси уже закончила школу, она работает официанткой в ресторане Анны и даже не планирует получать высшее образование. Хотя родители уговаривали её поступить в престижное учебное заведение на ветеринара, обещая оплатить всё и периодами закрывать глаза на прогулы. Но Люси всё это опостылело. Она не хотела идти по стопам матери, которая даже клялась пристроить дочь к себе после получения диплома. Но гордая и неприступная Люси не отказывалась от своих принципов. И теперь ей приходится по воле родителей врать родственникам, что она учится в престижном институте дизайна и мерчандайзинга. А мать разочарованно пожимает плечами, когда слушает рассказы родственников о их детях и внуках, где один работает начальником в солидной фирме, а другой уехал получать высшее образование во Францию. Она стыдилась того, что её дочь не хочет учиться и работает официанткой. «Ладно бы официанткой в Париже, но не в деревне же!» — всхлипывала мать. Всё же отчасти кое в чём была не права. Люси хотела учиться и узнавать что-то новое, но не могла определиться, что именно ей хотелось бы узнавать. Она планировала поступать в юридический, пересмотрев фильмы про следователей и даже приходила в учебное заведение. В тот момент её родители с облегчением вздохнули, успев рассказать эту радостную новость родственникам, но ликовали они недолго. Люси пришла домой и со словами: «Не моё», бросила аттестат в мусорное ведро. Она убеждена в том, что детей надо любить не за что-то, а вопреки, и с гордостью твердить перед родственниками: «Да, моя дочь работает официанткой в деревне!».
Лишь с появлением в её жизни Киары, Люси вновь оживилась, возвращаясь вместе с новой подругой в беззаботное детство. В котором не надо было думать, куда поступать после школы, где в принципе не существовало таких понятий, как «предательство». В детстве Люси пыталась ровняться на взрослых и даже завидовала им. Но только повзрослев поняла, насколько взрослые могут быть глупыми и совершают ошибок даже больше, чем маленький ребёнок, который только учится ходить.
Наконец Люси подошла к своему дому и остановилась. Только схватившись рукой до ледяной, железной ручки от калитки, она ощутила чьё-то присутствие за спиной. Её губы предательски задрожали, а сердце забилось сильней. Девушка резко обернулась, но никого не увидела. Лишь ровно расположенные в ряд дома и стрекотание кузнечиков. Ни единой души на пустых улицах. Рукой она как можно сильнее толкнула калитку и, всё ещё рассматривая местность быстро вошла внутрь своего двора.
— Ты смотрела на время? Где ты была? — возле входной двери, куда вела дорожка из белого камня, Люси уже ждал отец, скрестив на груди руки.
Девушка с облегчением расслабила напряжённые мышцы, увидев отца, а не кого-то подозрительного и неизвестного. Впервые за долгое время она была рада его увидеть и, выдохнув, обхватила горячие от волнения щёки холодными, мокрыми ладонями.
Люси, как на зло, медленно прошла по белой дорожке прямиком к отцу. Возле дома цвели тюльпаны и лилии, одаряя прохожих приятным, цветочным ароматом. Их выращивала мать Люси, и очень любила свой маленький сад в виде прекрасных бутонов. Даже духи она тщательно выбирала с подобным запахом, водя за собой дочь из одного парфюмерного магазина в другой. В один момент у Люси началось головокружение, и вся одежда провоняла цветами. Этот ненавистный запах потом преследовал её ещё несколько дней.
Люси лишь бросила на отца взгляд, полный презрения и прошла в дом мимо него, слегка задевая плечом. Она не заметила сидящих на кухне мать и брата, которые поприветствовали её и быстрым шагом рванула на второй этаж, ощущая беспокойство, накрывающее её с каждой секундой, как цунами. Люси нужно в свою комнату, сделать кое-что важное. То, без чего она не представляла своё существование и давно бы сошла с ума окончательно. На втором этаже не было света, от чего ей пришлось идти вслепую и по несколько раз спотыкаться о собственные ноги, дрожащими руками пытаясь нащупать ручку двери своей комнаты.
— Чёрт! Когда же ты оставишь меня в покое! — со слезами на глазах пробормотала Люси себе под нос. Но это не слёзы отчаяния, а слёзы гнева и безысходности. Она нервно скрипела зубами и хмурила брови, стараясь контролировать свой страх.
Люси толкнула плечом дверь в комнату и закрылась на щеколду, облокотившись спиной о стену и глубоко дыша, как будто кто-то к ней ломился. Девушка взглянула на свои руки, которые дрожали так, как будто её только что облили ледяной водой и выбросили зимой на улицу, как ненужное животное.
Оказавшись в комнате, Люси наконец почувствовала себя в безопасности и зашторила окно. Она принялась копаться в своей тумбочке. Дрожащими руками девушка крушила всё, что только попадало в её поле зрения. Из тумбочки на полу теперь валялись тетради, блокноты, из шкафа некогда ровно сложенные и поглаженные вещи лежали на пыльном ковре, который не помешало бы пропылесосить. Люси начала нервничать, а по щекам скользили крупинки слёз, которые она глотала, чувствуя солёную воду на своих потрескавшихся губах. Наконец, когда из последней тумбочки она выбрасывала очередные безделушки, то нашла в углу завалявшийся тюбик с белыми таблетками в виде капсул.
Люси, долго не думая, как она обычно делает, открыла его и высыпала себе на ладонь горсть таблеток, некоторые из них беспорядочно рассыпались по полу. Не запивая водой, она проглотила несколько таблеток и легла на спину, всё ещё ощущая неприятную горечь во рту.