Консорциум.
Книга третья.
И жизни мало...
ГЛАВА 17
ПРОБУЖДЕНИЕ
Вне времени и пространства. Остров Гибрас, база Консорциума.
Мария Колесникова, охотница Консорциума.
Темнота окружила меня. Дыхание стало прерывистым. Тьма сгущалась, не позволяя даже вдохнуть. Да еще и ко всему прочему я потеряла ориентацию в пространстве. Глаза, как назло не желали привыкать и потому у меня появилось ощущение парения. Будто вишу я в пустоте и не могу шевельнуться. Вроде ощущаю стены вокруг себя, бетонные блоки и их осколки вместе с острой арматурой, и в то же время будто левитирую. Понимаю где находится заваленный проход в главный зал, представляю, где должен быть коридор, по которому можно добраться до омикронцев и Глеба, делаю несколько шагов и упираюсь в стену.
С самого детства я боялась темноты. Даже не темноты, а чувства одиночества и потерянности. Будь сейчас рядом со мной хоть кто-нибудь мне не было бы так страшно, что кожа покрывается мурашками, а на лбу появляется холодный пот. Сейчас же я была не просто напугана, я была в панике и желала бежать хоть куда-нибудь, но лишь бы подальше от тьмы, поближе к свету или, хотя бы, к людям. Но всюду были стены, куда ни пойди.
Я попыталась успокоиться. Попыталась набрать полные легкие кислорода и медленно выдохнуть. Если честно, не помогало, но я прикладывала усилия, чтобы держать себя в своем же рассудке. Вновь наткнулась на завал и тихонько ощупывая пространство впереди меня набрела пальцами на правую стену коридора. Медленно, не спеша, ступая небольшими шажками пошла вдоль стены. Эх, и почему у меня не было фонарика?
Мне казалось, что я иду вечность и это еще больше нервировало, пугало. В какой-то момент я даже подумала, что умерла и мне суждено на протяжении вечности блуждать по этим коридорам, в которых не видно ни зги. По моему лицу бежали слезы. Захотелось упасть на пол, прижавшись спиной к стене и обняв собственные колени. Уснуть в такой позе и больше не просыпаться…
…или проснуться от этого кошмара.
Но я все же продолжала путь.
– Кто идет? – резонируя от стен эхом пробежал знакомый голос.
– Слава господи! Это я, Мария! – прокричала я от счастья.
И мне в глаза ударил яркий ослепляющий свет. На секунды я полностью ослепла, зажмурив глаза и отгораживаясь от света рукой. Но позже зрение вернулось ко мне, и я сквозь яркий свет, уже направленный в растрескавшийся потолок, будто паутина паука, увидела лицо Влада «Цепеша», а прямо за ним, улыбаясь, стоял Глеб.
Он первый бросился ко мне и обнял, прошептав на ухо:
– Я рад, что с тобой все в порядке!
– А я рада, что ты пришел в себя!
Это мгновение, как мне показалось, длилось вечность, но на самом деле не прошло и пяти секунд. Ведь после нас прервал Цепеш:
– Если вы закончили, то нам нужно идти. Мария, путь в главный зал открыт? И где Роулинсон со Стасом?
Глеб отпустил меня и несколько неловко отошел на шаг в сторону. Я же задумалась и посмотрела на Влада.
– Проход завален. Роулинсон и Стас… Я не знаю, что с ними. Последнее, что я увидела до обвала, так это то, что они скрылись в главный зал склада.
– Черт! – выругался Влад, скривив лицо. – Значит придется идти в обход, напрямую к подсобным помещениям. Соби…
В этот момент прозвучал выстрел, от неожиданности оглушивший всех нас. Голова Влада дернулась, а потом он просто осел на пол. Висок был прострелен и из раны на пол бежала бордовая из-за недостатка света кровь. Все мы смотрели на остывающее тело Влада и пребывали в растерянности. Только новые выстрелы, что застрекотали эхом в коридоре вырвали нас из ступора.
В первую же секунду еще двое омикронцев упало без дыхания, а остальные упали на одно колено и начали давать ответные очереди. Я, если честно, запаниковала. Но вот Глеб панике не поддался.
– Дай свой пистолет! – прокричал мне Глеб, понимая, что отбиваться я не в состоянии, а свою обойму он уже выпустил.
Я завозилась и дрожащими руками все-таки отдала ему требуемое оружие. Он быстро выхватил и сделал пару выстрелов. И тут все стихло. Я сидела на коленях, сжавшись в комок и закрывая ладошками себе уши. Не элитный охотник Консорциума, подумала в тот момент я, а совсем еще ребенок.
– Ты в порядке? Тебя не ранили?
Я посмотрела в обеспокоенные глаза Глеба. Теперь он держал у себя в руках фонарик. В живых остались лишь мы двое, один омикронец и тот, что так и находился без чувств с оторванной конечностью.
– Я в порядке, – мой голос дрожал.
Он крепко обнял меня. Я почувствовала, что и его самого пробрала дрожь. От страха ли?
– Мария, прошу запомни это, – быстро прошептал он мне на ухо. – Я тебя…
И тут вдали, с той стороны откуда началась стрельба, раздались истошные крики и хаотичные выстрелы. И в эту какофонию вмешался еще один неестественный звук, будто ревел зверь. Не просто ревел, а будто… смеялся?
Я испугалась еще пуще прежнего. Увидела бы я свое лицо со стороны, я была бы уверена, что оно белее снега, будто я увидела собственную смерть. Я взглянула на Глеба, и он тоже был сильно напуган. Так сильно, что он приоткрыл рот и его губы тряслись.
– Неужели?..
Страж линзы? Здесь? Но как?
Повисла тишина. Больше не было ни криков, ни выстрелов. Тишина, звенящая, пугающая.
– Икхи-хи-хи, – раздалось вдалеке. Этот смех был больше похож на скрежет металла. – Икхи-хи-хи…
Омикронец встал на ноги, я видела, как он дрожал всем своим телом. Он быстро, трясущимися руками перезарядил пистолет и направил луч фонарика вглубь коридора. Свет выхватил обвалившийся в некоторых местах потолок и большие металлические двери, входы в цеха. Положил руки крест-накрест, вытянув вперед и фонарик, и пистолет, приготовился к бою, если тот состоится.
И вновь этот смех, въедающийся в мозг:
– Икхи-хи-хи. Икхи-хи-хи.
Послышался резкий шум впереди, и я сразу поняла, что создание оставила своими когтями борозды в полу. Оно будто натачивало когти, чтобы вновь броситься на свою добычу. И вновь этот скрежет, а вслед за ним смех.
В свете фонаря показалась морда стража линзы, а это был именно он. Он смотрел в нашу сторону и жмурился на свет. Зазвучали выстрелы, подряд. Омикронец стрелял до тех пор, пока магазин не опустел и глухо не защелкал. Во время стрельбы зверь кидался из стороны в сторону, то цепляясь за стены, поднимаясь к потолку, то вновь падая на пол, будто был способен изворачиваться от пуль. А после, поняв, что человек не представляет для него угрозы, собрался и резким движением прыгнул вперед. Фонарик выпал из рук охотника и со звонким стуком упал на пол, стекло разбилось и свет погас.
Послышался крик и все затихло. Чуть позже было слышно, как когти стучат по полу, и еще тяжелое дыхание стража линз. Осознание того, что совсем скоро все будет кончено, Глеб вышел из оцепенения и выпустил всю обойму в темноту, даже не пытаясь прицеливаться. Вторую руку у него свело от страха, что он был даже не в силах направить свет в сторону демона.
Послышался резкий визг, оглушивший меня и тяжелый вздох. А после на пол рухнуло что-то тяжелое.
– Ик… икхи… хи, – жалобно, но все так же скрежетом просмеялся страж линзы. А после на мое удивление он заговорил, хоть и прерывисто, но понятно: – Я… не обижать… друзей…
В моей голове будто вспыхнуло пламя. Я узнала этот голос. Я захотела увидеть это создание вновь. Я выдернула фонарик из руки Глеба, что нервно покусывал губы и кажется вовсе боялся светить в сторону стража. Направила луч на того самого демона, что мы уже встречали однажды. Тот самый демон из тайги, когда мы гонялись за V. Он морщил глаза при свете фонарика, но все же смотрел на нас.
– Я… спасать… друзей... – произнес демон.
Вокруг его тела, покрытого серебристыми засаленными волосами, скапливалась лужа черной крови.
– Должен помочь… Икхи-хи… Друзья… идти…
А после создание медленно, будто засыпая, опустило веки и замолчало, навсегда…
* * *
Жизнь вновь исполнила смертельный трюк, сальто-мортале, перевернув все, что я знала за считанные часы. Былые потери, утраты, соболезнования закаляли меня, но я так и не смогла вырваться из своего пузыря. Эта ночь все-таки сделала дыру в этом пузыре. Я почувствовала совершенно иной воздух. Здесь был запах крови, пыли и пороха. Запах смерти витал рядом со мной. Знала бы я, как сложатся следующие часы с моего пробуждения, согласилась ли я просыпаться? Определенно нет. Но это произошло.
Страж линзы, что пощадил нас с Глебом. Он назвал нас друзьями. Он проник сквозь время и пространство через линзы, чтобы добраться сюда и спасти нас. Откуда он знал, что мы нуждаемся в его помощи? А может просто почувствовал это? Я не знаю точного ответа. Но была признательна ему. Дала себе обещание, что если выберусь из этой передряги живой, покину Консорциум добровольно, если отпустят, или с боем, даже если придется пожертвовать своей жизнью. Грань в моем сознании дала брешь и былые воспоминания будто вновь стали заполнять свои места. Я вспомнила, кем была и что со мной было. В связи с этим я склонилась над телом стража и провела ладонью по его голове, почувствовав грубые заостренные волосы, будто ими можно было порезать кожу. И произнесла эти слова вслух, но так, чтобы их услышал лишь он, если мог услышать в посмертии:
– Спасибо тебе, Сталкер!
Откуда я узнала, что это именно он? Я не знала. Я почувствовала, как, наверное, и он почувствовал, что нам нужна его помощь. После под непонимающим взглядом Глеба я взяла у него клинок и отрезала свои длинные русые волосы, оставив короткую стрижку, какую я носила до того, как оказалась в этом проклятом месте.
После я посветила на омикронца, что так и лежал на импровизированных носилках, на которых до этого лежал Глеб. Его лицо было иссиня-белым. Я приложила пальцы к его яремной вене, пытаясь прощупать пульс. Сердце охотника не билось. Он умер, так и не придя в себя. Мне было жаль его. Не такой участи он заслужил. Не такой участи заслужили мы все.
Мы пошли дальше по коридору. Я ничего не говорила Глебу, да он и не спрашивал. Пытался понять, что со мной происходит, но ему это было не под силу. Может однажды я и раскроюсь перед ним, но сейчас я была попросту не готова сделать это.
Подходя к последнему, десятому цеху, что был буквально в десяти метрах от второго запасного выхода со склада, я услышала чей-то шепот. Глеб напрягся, но я даже не замедлила шага. Он попытался меня остановить, но я не дала ему это сделать. Уверенно завернула в цех и в дальнем углу между какими-то стеллажами увидела в лунном свете, что пробивался сквозь брешь в потолке, ренегата, сидящего на куче бетонных обломков. Он прижал к себе ноги, опираясь спиной о стену и что-то бубнил себе под нос, раскачиваясь взад-вперед, пытаясь успокоить себя. А после он увидел нас, и я увидела в его безумных глазах страх, что сжигал его изнутри.
Ренегат откашлялся и произнес лишь одну фразу:
– Прошу, освободите меня…
Многие бы поняли эту фразу иначе, но не я и не сейчас. Я будто поняла, чего именно хотел этот парень, и, не боясь, приблизилась к нему. Он внимательно смотрел на меня, а после взглянул на пистолет, что лежал у его ног. Вернул взгляд на меня. Я медленно, но уверенно взяла пистолет в руку и услышала его спокойный тихий голос:
– Спасибо.
Я спустила курок и прозвучал выстрел. Тело скатилось по стене и замерло.
Я убила его, не чувствуя ни капли сожаления. Нет, не потому что хотела этого. Я даже не испытывала к нему ненависти. Причина была другой. Я убила его осознанно, вдумчиво, потому что это была последняя воля умирающего.
Магазин оказался пуст, и я бросила пистолет в сторону, за ненадобностью. Вернулась к Глебу, но он лишь смерил меня взглядом непонимания и… страха, что ли. Я грустно улыбнулась ему и поманила его за собой. Дальше по коридору, сразу за поворотом обнаружилась огромная брешь в стене, ведущая на улицу. Ее явно сделали с помощью взрывчатки, иного варианта у меня не было. Возле бреши лежало немало тел ренегатов, с которыми расправился наш страж линзы. Тела были и по пути сюда, но мы проходили их быстро, даже не обращая на них внимания. Сейчас же Глеб обыскал пару тел и забрал один из пистолетов и пару полных обойм к нему.
Но наружу мы не пошли, оба понимая, что должны вернуться в главный зал за Стасом и положить конец Чарльзу Роулинсону, если это еще не произошло. Пока мы шли Глеб рассказал мне о своем сне и о том, что сам Глава обратился к нему с просьбой о помощи. Раньше я бы списала это за просто очередной сон с игрой подсознания, но сейчас я была уверена, что-то, что произошло с Глебом имело место быть в самом деле. Была уверена в этом на все сто процентов.
Со стороны бреши слышались нечастые выстрелы и еще более нечастые взрывы. Битва за Консорциум продолжалась. Я понимала это, но наше с Глебом место сейчас было не там, а здесь. Мы направились по еще более длинному коридору без дверей и ответвлений, прямиком к подсобным помещениям и проходу к главному залу. На середине пути наш фонарик, что все это время нес Глеб часто заморгал и потух. Глеб пытался его исправить в полной темноте, даже побил им об стену от безысходности, но тот не пожелал работать. Оставшийся путь мы проделали в полной тьме, не разговаривая друг с другом, лишь слыша биение собственных сердец, наши мерные шаги и сбивчивое шумное дыхание.
Не так далеко от нас послышался выстрел. А спустя, наверное, полминуты послышался еще один.
Подходя к главному залу, могла ли я догадываться, что ждет меня там? Могла ли предположить, что моя жизнь сделает еще один крутой виток и все вновь переменится до неузнаваемости? Конечно не могла. И было бы мое желание, я бы тогда не вошла вместе с Глебом в это помещение. Взяла бы его за руку и потащила обратно к бреши, в сторону линз, чтобы сбежать отсюда навсегда.
Первым вошел Глеб, а я следом за ним, быстро привыкнув к присутствию лунного света в дальней части помещения. Мы сделали несколько шагов, отчетливо различая в темноте, как израненный полковник Роулинсон навис над неизвестным мне человеком. Но я сразу поняла, что он и есть та тень, что промелькнула в коридоре, проносясь мимо нас. Роулинсон готов был убить его в ближайшие секунды. И тут мой взгляд впился в еще одно тело, лежащее в области очерченного луной круга. Тело лежало отдельно, а голова в паре метрах от него. Мое сердце будто провалилось в пятки, а дыхание сперло в моей груди. И я побежала…
…попыталась побежать.
Глеб быстро схватил меня, крепко обняв.
– Не смотри туда, Мария! Не смотри!
Но я не могла не смотреть и крик сам вырвался из меня:
– СТА-А-АС!
Полковник Роулинсон повернулся в нашу сторону, даже не обращая, что вместе с лицом повернул к нам и руку с пистолетом. В следующее мгновение ренегат подскочил со своего места, вытягивая вперед к полковнику какое-то лезвие, что сверкнуло на лунном свете, и повалился на него.
Прозвучал выстрел!
Я почувствовала какой-то толчок, а после тяжесть. Глеб уже не держал меня мертвой хваткой, он держался за меня, повалившись и пытаясь удержаться. Я взглянула ему в лицо и хоть света было критически мало, я поняла, что его лицо искренне удивлено. Мы упали на пол. Я попыталась аккуратно отстранить тело Глеба, как почувствовала ладонью что-то мокрое и теплое. Быстро перевернула его на спину и поняла, что у него из груди бежит кровь.
– Нет… нет, Глеб, – я опять запаниковала.
Но он не чувствовал боли. Он смотрел на меня и улыбался. Ослабевающей рукой наклонил мою голову к себе и…
…поцеловал. Я почувствовала привкус соли на его губах из-за моих слез.
А потом он произнес еле слышно:
– Я люблю тебя, Мария!..
Его взгляд стал пустым, а я положила его голову себе на колени и наглаживала по волосам, больше не сдерживая эмоций. Я почувствовала себя разбитой. Почувствовала себя умирающей, будто это не он должен был покинуть меня, а я его.
– Я тоже люблю тебя, Глеб! Люблю…
Но он уже не мог этого услышать…
* * *
Буря рокотала внутри меня. Гнев и ненависть по отношению ко всему живому переполняла меня через края. Я хотела выплеснуть эту злость, но не находила способа сделать это. Я протяжно кричала, смешивая свою боль со слезами. Мне казалось, что сам воздух вокруг меня наэлектризовался и заискрился.
А в следующее мгновение я почувствовала легкость и свободу. Мое существо пробудилось от спячки. Загнанный зверь, что все это время ютился в клетке был выпущен на волю и жаждал вкуса свежей крови. В одно мгновение я почувствовала себя другой.
Я отложила голову Глеба в сторону и поднялась во весь рост, чувствую энергию, переполняющую меня. И я дала ей возможность высвободиться. Я воспарила над уровнем пола на пару метров и ощутила, что теперь та мощь, что так долго таилась во мне, способна изменить если не все, то многое. Эта сила поможет мне выплеснуть мою ярость.
Воздух вокруг меня сжался и рядом пробежали разряды электричества. Вместе со мной в воздух воспарило тело Глеба и разные камушки, что оказались в области моих сил. А потом я высвободила энергию. Камни и разный сор разлетелся в стороны, ударяясь с мощной силой о стены, в некоторых местах даже пробивая их. Лишь я и тело Глеба остались висеть, поддерживаемые моей силой.
Я взглянула на себя со стороны, осознавая, кто я есть на самом деле. Таких, как я называют беспредметниками. И как только я могла таить в себе эту силу? Как смогла сдерживать ее столь долгое время и даже не почувствовать, что она во мне есть?
Проплыла по воздуху в лунный круг света, чтобы оказаться ближе к трем мертвым телам. Силой мысли я возвратила Стасу его голову и подняла его в воздух. Я не собиралась оставлять своего любимого и друга в этом месте. Но и уходить раньше времени я не собиралась.
Подняла в воздух тело Роулинсона. Я была готова испепелить его, если бы была на это способна. И потом я почувствовала, будто услышала, как бьется его сердце. Каким-то шестым чувством поняла и о том, что роднит нас с ним. Полковник Роулинсон также был беспредметником, и я это чувствовала. И этот человек, из-за которого умерли Стас и Глеб, все еще был жив. Я не могла этого допустить. Черты моего лица исказились в злобной гримасе.
Я силой мысли переломала ему сначала руки, а после и ноги. Безвольная тушка, в которой и после этого еще теплилась жизнь, болталась в воздухе, предаваемая смертельным мукам. Мне было жаль, что он был без сознания и что я не могла слышать его криков полных боли и отчаяния. После я выдернула меч из его груди и ловко управляя силой мысли отсекла все его конечности, забрызгав кровью весь пол под его телом. Но и этого мне было мало. Я отсекла его голову, что та отлетела в стену и с помощью моих усилий разбилась, словно спелый арбуз. И в довершение вернула клинок на свое место, но теперь лезвие не промахнулось и точно пронзило черное сердце полковника Роулинсона.
Тело полковника безвольной кучей упало на пол. Но ярость внутри меня даже и не собиралась затихать. Я взглянула на умершее тело ренегата и силой мысли отшвырнула его к противоположной стене, прижала. А после несколько железных прутьев пригвоздили тело к стене, намертво.
Я вместе с телами Глеба и Стаса поднялась сквозь брешь в потолке и нависла над полуразрушенном зданием склада, которое с той стороны, с которой мы изначально сюда попали, занимало пламя. Я почувствовала, как в здание проникли новые ренегаты и поняла, что должна сделать единственное, что мне хотелось сделать. Раскинула руки в разные стороны, а потом свела вместе, толкая вниз, будто нажимала на большую кнопку. Стены склада затрещали, а после согнулись, обрушая крышу. Кверху поднялась пыль. Здание было полностью разрушено, погребя под собой тела всех умерших и еще живых людей, и одного стража линзы.
Злость исчезала, а силы стали покидать меня, но я была уверена, что на этом еще ничего не закончится. Теперь для меня не было своих или чужих, и охотники Консорциума и ренегаты были для меня врагами, которых я хотела истребить. Но больше всего я хотела отомстить Главе Консорциума, из-за которого все это произошло. Эти нескончаемые войны, в которых я потеряла близких мне людей. Эти жертвы, что были принесены. Этот человек игрался чужими жизнями, будто фигурами на доске. А это было совершенно не так.
Я уложила тела Глеба и Стаса на крыше жилого комплекса, в котором были наши комнаты, видя, как на улицах города продолжают идти бои. Их пыл поугас, но каждая из сторон желала лишь одного завершения инцидента, своей безоговорочной победой. Что же, пускай узнают, что у них появились проблемы посерьезнее, чем охотники или ренегаты.
Смерти должны быть отомщены и мое возмездие близко.
Я устремила взгляд на палаты Главы Консорциума и на мое лицо упал первый луч восходящего солнца. Ночь подошла к концу…