Счас спою. Вот никогда не делала такого — интересно. Неизвестно что получится, но и неизвестное манит меня.
Джулия меня вдохновляет. Хармс жив в ее лице, счастливом и прекрасном. Она говорит так, что лучше и не скажешь и не опишешь, одним пальцем средним по клаве, среди ночи.
Она современный классик и кто с ней сравнится в тонкости и глубине залегания слоев бурения.
Наверное, писание — отдохновение, никакая не работа для меня, а именно способ успокоения.
Вот я могла бы жить любовью и чистым воздухом, а вид работающего меня скоро утомляет. И я баловством, играючи не замечу, что кухня мои Гималаи, что дети моя собственность, а ты борей и двигатель прогресса и бегун впереди паровоза.
Ну, как мне за тобой не поспеть, и надо ли?
Поговорить, а мне же ни *** не делать — поднимает и все сделает Париж.
Еще Еугения, измучившись любовями воткнула в сердце розу,в структуре ей комфортно — ой ли?
Его задница тебе благодарна.
А шо там кто-то сидит на той подушке?
И курит, мечтая на общественном балконе о том, как нихуя не делать, а только лишь ****ься и балдеть, ну еще раздобыть бабосов на квартиру, поесть, и приодеться, и на море прокатиться, и в тусовке поблистать, но так-то не работать, чтоб мухи не мёрли.
Планшет скрипит, мой старенький дружок, экран так гаснет, что не успеваю пропеть — не уплывай, погладь, прошу потрогать...