Году в восемьдесят девятом это было.
Поехал я в Киев в командировку на пару деньков.
Был конец благодатного мая, и как-то так случилось,
что киевские девушки очень меня заметили.
С Галей я целовался, по-моему, в районе местного парка,
который у них вдоль Днепра разбит.
А Наталья, та вообще, по городу меня возила
и экскурсию со мной проводила!
И вот, проезжаем мы с ней, значит, мимо площади,
на которой памятник Богдану Хмельницкому стоит!
И говорит вдруг моя Наталья совершенно неожиданно:
"А знаешь, что моя племянница Оксанка
сказала про этот памятник?
"Це Богдан стоит, который Украину москалям продал!"
А ведь племяшке моей — всего-то шесть лет!"
Опечалилась глубоко моя славянская душа!
И ответил я Наталье
(и ее малолетней Оксане заочно!)
со вздохом сожаления:
"Эх, Наташа, Наташа! Послушай!
Если МЫ будем друг друга ненавидеть, —
то кто ж на белом свете нас, таких "добрых",
любить-то будет?! А?!"
Вспоминая теперь ту поездку, думаю с сожалением,
Что вышло именно так,как я сказал:
Страну нашу мы разодрали.
Никто нас, дураков,
особенно страстно не полюбил, не пожалел.
Все больше, смеются и потешаются!
И надо от нас внешнему миру только одно:
Чтоб мы без конца воевали и бесконечные глупости
на разные лады про себя повторяли!
Как заведенные опытной рукой недоброго колдуна!
Как бы болтаясь на чьей-то пружинке!
Нелюбимые мы какие-то, Наталья!
Но кто ж в том виноват, ридна моя!?
Ну, не Богдан же!!?