(три маленькие зарисовки о Ленине)
Про что?
22 апреля 2020 года исполняется 150 лет со дня рождения Владимира Ильича Ульянова - Ленина. К этому человеку можно относиться по-разному - от тотального обожествления, через забвение и до такого же тотального проклятия. При этом, и для тех, кто обожествляет и, кто проклинает незыблемым фактом было и остается то что под знаком Ленина прошел весь двадцатый век!
Три ниже публикуемые зарисовки — это лишь три очень маленьких штриха к гигантскому и необъятно разному и почти непостижимому для обывательского ума человеку
Зарисовка первая. Штришок к портрету
22 апреля 1870 года (по новому стилю) в семье Ульяновых родился третий ребенок. Это был мальчик, которого родители назвали Володей. До четырех лет тело ребенка развивалось непропорционально – очень крупная голова, и хлипкое на кривых ножках тельце. Поэтому, как только мальчик научился ходить, у него начались проблемы. Крупная и тяжелая голова перевешивала туловище и всякий раз как ребенок, желая встать на ножки и пройтись, а тем более побежать, он каждый раз, падал и ударялся головой. Эти падения не могли не вызывать у родителей опасения, что эти удары могут отразиться на его умственных способностях.
Сестра Анна Ильинична Ульянова так описывает едва вставшего на ноги младшего брата: «Треск раздавался такой основательный, что я боялась, что он совсем дурачком будет». Соседи ниже этажом дома, в котором жили Ульяновы тоже раз высказали свою озабоченность: «либо очень умный, либо очень глупый он у них выйдет!». Способность брата использовать голову как таран или молот вызывает у Анны Ильиничны нечто вроде гордости: «Эти частые падения и очень болезненные удары не делали Володю осторожнее» – «он бросался вперед всё с той же стремительностью».
К четырем годам Володечка превращается в златокудрого ангелочка, у которого прочем веселые карие глазки. Именно такой злотокудрый мальчик приветливый, будто самый близкий друг, запомнился мне юный Ильич. Маленькая пятиконечная красная октябрятская под сердцем звездочка и на ней в самом центре он! Да, мы все в этом нежном возрасте ангелы!
Между тем человек рос, большая голова Владимира Ильича наполнялась марксизмом, а сам он становился профессиональным революционером. Рост ниже среднего, всегдашние мешки под глазами, дистрофичные волосы по бокам. Мемуаристы в разные годы следующим образом описывали внешность Ленина: Сильвин К. примеру, знакомый с Ульяновым с середины 1890-х, назвал его наружность «некрасивой»; одноклассник Наумов, вспоминает «неправильные – я бы сказал некрасивые – черты лица» и «рот, с желтыми, редко расставленными, зубами». Также часто упоминается что юный Ленин был «совершенно безбровый, покрытый сплошь веснушками». Кое-кто отмечал «калмыцкие глаза со скулами, торчащие уши, бедную рыжую растительность», сутулость, «неинтеллигентную физиономию и вид не то приказчика, не то волостного писарька»; «малопрезентабельный», «определенно похож на среднего петербургского мещанина». Перечитывая эти образы, я вдруг поймал себя на том что думаю о Достоевском и о его безликом мещанине, который идя за Раскольниковым, назвал его убивцем, а потом «за убивца» извинился. Ну, это к слову. Вернемся к портрету. Куда же деться от знаменитой лысины? Рабочим в марксистских кружках, которые вел Николай Петрович (подпольная кличка Ленина), плешь казалась признаком ума: так много думает, что аж волосы вылезли. Луначарский находил, что у Ленина сократовский череп – «действительно восхитительный»; в «контуре колоссального купола лба» нельзя не заметить «какое-то физическое излучение света от его поверхности…». Строением черепа (это видно по фотографиям)– Ильич очень походил на отца. Рост, конституция, большой лоб, «несколько монгольский разрез глаз», картавость, смешение холерического с сангвиническим темпераментов, «заразительный, часто до слез» смех – все это было и в чертах Ильи Николаевича.
Итак, унаследовав от отца неказистую фигуру и раннюю большую лысину, Ленин вынужден активно экспериментировать с одеждами и головными уборами. Свою известную всему миру кепку, он приобретает в Стокгольмском универмаге в апреле 1917-го перед въездом в Россию. Но это не была первая кепка Ленина. Первая кепка появилась на его голове гораздо раньше. Тыркова-Вильямс, подруга Крупской вспоминает, что однажды в 1904 году в Женеве он провожал ее к трамваю и перед выходом из дома надел потертую рабочую кепку). Видимо, пользуясь этим типом головного убора много лет, Ленин составил для себя некую таблицу уместности использования того или иного его подвида в разных ситуациях – и менял его в зависимости от конкретных обстоятельств. Так, один из спутников Ленина на конгрессе III Интернационала обратил внимание, что, направляясь в Смольный, на выходе из подъезда Таврического дворца, «Ленин быстро снял с головы черную кепку и одновременно вытащил из кармана – надел белую. Все это он проделал в один момент. Мало кто это и заметил. Тут я подумал, вот конспиратор».
В 1890-е в Петербурге, вспоминает неплохо знававший адвоката Ульянова Сильвин, тот обычно носил темную фетровую шляпу, но пару раз позволил увидеть себя в котелке (и, в пандан, – с тростью), раз – в меховой шапке. Рабочий Князев, занимавшийся у Ульянова – «Николая Петровича» – в подпольном кружке, описывает случай, когда, получив некое наследство, он отправился по совету знакомых в Большой Казачий переулок на квартиру к хорошему недорогому адвокату – каковым, к его удивлению, оказался «Николай Петрович». Князеву пришлось какое-то время подождать хозяина, и когда тот вошел, мемуарист даже не сразу узнал его, поскольку тот был в цилиндре. Другой социал-демократ, Шестернин, припоминает его «черную мерлушковую шапку на уши». Горев рассказывает, что в Лондоне Ленин отвел его в проверенный шляпный магазин и помог выбрать себе котелок и дорожную кепку. Т. Алексинская припоминает, как в 1906-м на каком-то митинге, когда толпа бросилась врассыпную от казаков, Ленин бросил в сторону свой «нелепый котелок». На известной каприйской фотографии Ленин запечатлен при полном параде- в темном костюме-тройке и шикарном головном уборе. Он играет в шахматы с затрапезно одетым Богдановым. Тут же стоит группа наблюдателей - Горький, Базаров и др.) также выглядит экипированной гораздо менее формально, чем Ленин; пожалуй, последний казался окружающим несколько overdressed (что, возможно, объясняет зафиксированный Горьким интерес Ленина к книге «История костюма», которую ему нравилось проглядывать на отдыхе).
После победы Октября интерес Ленина к экспериментам с гардеробом несколько остывает, и если раньше он время от времени казался своим знакомым одетым чересчур нарядно, то теперь скорее работает на аудиторию ценителей стиля «шебби-шик». Подсчет дыр на его подметках, костюмах и шубах становится распространенным хобби большевистских астрономов: чтобы заставить Ленина сшить себе новый костюм, приходится устраивать едва ли не спецоперацию с участием Дзержинского. Пик потертости приходится как раз на 1920-й, когда сразу несколько свидетелей описывают не просто отдельные стилистические эксцентриады Ленина, вроде манеры никогда не изменять фирменному галстуку в горошек и заправлять костюмные брючины в валенки, – но настоящие катастрофы по части туалета. На конгресс Коминтерна в Петроград – «а ведь дело-то было в июле, стояла жара» – Ленин прибывает в «старом, изношенном, разорванном около воротника и вдобавок ватном» пальто, которое «обращало, действительно, на себя внимание». В ноябре того же года он приезжает на открытие электростанции в Кашино «в простом меховом пальто и в разорванной галоше на правой ноге».
Из еды известно - Ленину нравились балык, пиво и острые бифштексы.
Зарисовка вторая. Штришок к образованию
Образование Ильича было следующим:
80 месяцев обучение в классической гимназиив Симбирске.
В начале 1887 г. В чине генерала от просвещения Умирает его превосходительство Илья Николаевич Ульянов отец будущего пролетарского вождя.
В мае того же года в Петербурге состоялась казнь старшего брата Александра.
В сентябре этого же 1887 г. Владимир Ульянов поступает в Казанский университет из которого через четыре месяца его исключают. Много усилий пришлось приложить матери Марии Александрове чтобы ее сын был восстановлен в статусе студента. Это произошло в 1890г.Володя за два года 1890 1892 экстерном проходит пятилетний университетский курс, получает диплом и возвратившись в Самару начинает работать помощником присяжного поверенного. Известно, что Владимир Ильич провел в Самарском суде 18 дел: 15 уголовных и 3 гражданских. Во всех этих делах Ульянов, будучи казенным адвокатом, представлял интересы своих подзащитных совершенно бесплатно. Ленинская клиентура была подстать: или представителям будущего пролетариата, вождем которого станет нынешний адвокат, или чеховским злоумышленникам: один украл валявшееся возле лавки купчихи чугунное колесо, другой позарился на мерзлое белье на веревке, третий с пьяных глаз матерно обругал сначала Богородицу, а потом и царя, четвертый недосмотрел за покатившейся дрезиной, пятый утащил у коллежского регистратора «потертый форменный сюртук, мешок и 3 горбушки хлеба». Впрочем, Ильич позже иронизировал над своими юридическими успехами– не выиграл ни одного дела. Да и что тут можно было выиграть, если вина подозреваемых во всех достававшихся делах не подлежала сомнению? Казенному адвокату Ульянову приходилось просить не столько об оправдании, сколько о смягчении приговора, снисхождении. Всякий раз двадцати двух летний адвокат перед тем как идти в суд облекался в отцовский фрак. И вот на этом убогом и совершенно бесперспективном с точки зрения адвокатской практики фоне было дело купца самодура. Особенность этого дела заключалось в том, что инициировал его сам Владимир Ильич. Молодой адвокат подал в суд на жлоба-купца, который, полагая себя перевозчиком-монополистом на некоем участке Волги, остановил лодку, нанятую молодым Ульяновым и мужем его сестёр Анны Марком Елизаровым для переправы, и силой заставил пассажиров пересесть на свой транспорт. Владимир Илич разозлился и решил самодура проучить. Он подал на купца жалобу; трижды за свой счет ездил в Сызрань давать показания – и упек-таки обидчика за решетку на 30 суток.
Будучи уже профессиональным революционером, Ленин имел желание представляться «доктором прав». Особенно часто он это делал за границей, в Германии, Англии и Польше. Ильич будет консультировать шушенских крестьян и уголовников в Новом Тарге, будет вести дело о наследстве Шмита и вызволении из тюрем большевиков, обвиненных в причастности к тифлисскому ограблению. И наконец, юридическое образование окажется значительным подспорьем в тот момент, когда он станет главой государства, в котором заново придется создавать законодательство.
Зарисовка третья. Национальный штришок
В 1965 году на Мосфильме был снят фильм «На одной планете», где Ленина сыграл Е. Смоктуновский. Так вот там есть сцена где показан конец 1917 год. к Ленину- Смоктуновскому на одном из его выступлений подходит и начинает докапываться один явно контрреволюционно настроенный тип: «А вот тебе можно задать один вопрос? Ты православный?» Смоктуновский: «В каком смысле? Если вы хотите узнать, верующий ли я, то нет, я не верующий, я атеист». Тип (торжествует): «Слыхали?! Стало быть, ты не русский?» Смоктуновский (с вызовом): «Я русский. Хотя я не понимаю, какое это имеет значение. Я не православный, а русский! Вся моя семья была русская. Мой отец был инспектором русских училищ в Симбирской губернии. Мой брат Александр был казнен за революционную деятельность русским царем».
Итак, до 1924 года принадлежность Ленина к великороссам не вызывала сомнения даже у самых отъявленных борцов за расовую чистоту – особенно на фоне «явных» евреев, поляков, латышей и кавказцев, которых действительно было в окружении Ленина немало.
Первыми исследователями родословной Ленина были его близкие родственники, прежде всего старшая сестра — А.И. Ульянова (Елизарова). Именно она, узнав в 1924г. из документов Департамента полиции о том, что их дед по матери был сыном житомирского (на самом деле, староконстантиновского) мещанина Мошки Бланка, вознамерилась использовать их при подготовке биографии своего знаменитого брата. А спустя 8 лет, после того как в Институте Ленина, сотрудницей которой она являлась, оглашение этих сведений было признано «неудобным», обратилась за разрешением к Сталину. Ответ был однозначным — об открытии «молчать абсолютно». Через полтора года она предприняла еще одну попытку убедить того же адресата в том, что скрывать еврейское происхождение Ленина нелогично — зато его обнародование может даже принести пользу, в частности, для борьбы с усиливающимся антисемитизмом. На этот раз даже не удостоилась ответа. Само собой, в первой научной биографии Ленина этот «вредный» для его канонизации факт не фигурировал.
Стоит упомянуть и о попытках М.С. Шагинян пролить свет на происхождение Ленина в ранней версии романа «Билет по истории» (1938), ставшего частью ее трилогии о семье Ульяновых. За это она подверглась обструкции как со стороны ЦК ВКП(б), так и президиума Союза писателей СССР. В постановлении последнего от 9 августа 1938г. отмечалось, среди прочего, что, «применяя псевдонаучные методы исследования так называемой "родословной" Ленина, М.С. Шагинян дает искаженное представление о национальном лице <…> величайшего пролетарского революционера, гения человечества, выдвинутого русским народом и являющегося его национальной гордостью».
В начале 60-х годов М.С. Шагинян вновь принялась раскапывать архивные документы по этой теме. Собственно, именно ее разыскания, как и целенаправленные усилия ряда ленинградских исследователей, прежде всего М.Г. Штейна, и явились поводом для изъятия из шести государственных архивов документов, имеющих какое-либо отношение к Бланкам. Последовали и «оргвыводы» по отношению к ряду должностных лиц, допустивших утечку опасной информации. Из найденных документов становилось ясно, , о перипетиях жизни прадеда Ленина Моше Ицковича Бланка. До 1809г. он проживал в г. Староконстантинове Волынской губернии и принадлежал к местному еврейскому обществу, а затем вместе с семьей переехал в Житомир. Здесь оба его сына Абель и Сруль (т.е. Израиль) учились в местном поветовом (уездном) училище. Сам по себе этот факт уже был делом невероятным и отнюдь не типичным явлением для тогдашних евреев. После окончания училища сыновья отправились в Петербург и приняли христианство. Последнее обстоятельство позволило им в 1820г. поступить в Петербургскую медико-хирургическую академию, которую они закончили четыре года спустя.
Сохранив при крещении наследственную фамилию, братья, как водится, получили другие имена, позаимствованные у своих крестных отцов, действительных статских советников сенатора Дмитрия Баранова и графа Александра Апраксина, причем от первого из них они обрели также и отчество. Соответственно Абель стал Дмитрием Дмитриевичем, а Израиль — Александром Дмитриевичем. Новоявленный Дмитрий Бланк погиб еще в молодости, во время холерного бунта 26 июня 1831г., тогда как Александр в течение многих лет служил лекарем и весьма преуспел в своем ремесле. Достоверно известно то, что незадолго до своей смерти (29 июля 1870) дед успел увидеть своего внука и сына младшей дочери Марии — Владимира. Таким образом, как остроумно подметил один киевский исследователь, получилось почти по Библии: Ицко родил Мошка, Мошка родил Сруля, Сруль родил Марию, а Мария родила Владимира…
Судя по найденным и обнародованным документам, Моше Ицкович Бланк обладал весьма неуживчивым и склочным характером и при этом являл собой не столь уж редкий тип еврейского антисемита. Характерно, что большинство документов, в которых он фигурирует, — это либо его доносы, либо жалобы на него, либо материалы судебных тяжб.
Так, еще в Староконстантинове против Бланка выдвигали обвинения в краже чужого сена, в незаконной продаже «простой» водки вместо «фруктовой» и в обидах, причиненных им местному еврейскому обществу. Тогда же он доносит властям об утайке местными евреями ревизских душ (что служило весьма распространенным средством избежать рекрутчины), а до того якобы вымогает у руководителей кагала 100 рублей отступных за свое молчание. Возможно, в отместку (правда, сам М. И. Бланк полагал, что ему не могли простить религиозного инакомыслия ) осенью 1808 г. целая группа местных евреев (22 человека) в свою очередь обвиняет его в поджоге Староконстантинова; и это несмотря на то, что от случившегося ранее пожара сгорел и его собственный дом. И хотя впоследствии обвинение с него будет снято и по его встречному иску ему даже возместят за счет обидчиков понесенные в связи с этим убытки, в ходе следствия он около года проведет под стражей. Позднее, уже в Житомире, он вступит в конфликт со своим старшим сыном Абелем и даже подаст жалобу в Волынский главный суд, настаивая, чтобы того взяли под стражу за нанесение ему словесных оскорблений и телесных побоев.
Впрочем, исками и ябедами, направленными против частных лиц, М.И. Бланк не ограничивался. Он жаловался и на евреев как таковых. Известно, в частности, о двух его письмах к Николаю I от 7 июня 1845 и 18 сентября 1846 г., в которых он обвинял своих единоверцев в ненависти к христианам (полагая, что «из одной уже благодарности» они «должны были их любить») и в том, что они не молятся за государя императора. Последнему он рекомендовал «силою принудить евреев избрать собственную пользу, так, как принуждают больного, который не хочет принимать лекарство». В качестве же целительных мер предлагалось, чтобы евреи не получали от христиан никаких выгод (т.е. чтобы те, к примеру, не производили для них никакой работы по субботним и праздничным дням, когда сами иудеи трудиться не могли, и не торговали бы с ними). Необходимо воспретить им «ежедневные молитвы о пришествии мессии», а вместо этого принудить «в каждый субботний день молиться за государя, за наследника престола и за всю царскую фамилию». Следует также запретить «все собрания у казидимов» ( хасидов), а раввинам (их Бланк именовал «лицемерными святошами»), соблазняющим евреев «к лжеумствованию», не позволять объезды своих приходов. В этом случае, по его убеждению, не пришлось бы платить новообращенным по 30 руб. серебром, так как они стали бы креститься по своей собственной воле.
Еще до того, как выступить с этими предложениями их автор сам порвал с верой предков. В уже упомянутых письмах на высочайшее имя он сообщает, что, отрекшись от евреев сорок лет назад, смог, однако, креститься только после смерти «чрезвычайно набожной <…> жены» 1 января 1845г. В Государственном архиве Житомирской области, в фонде Волынской духовной консистории, «Дело о просвещении св. крещением жителя г. Житомира Мошка Исаковича Бланка» проливает свет именно на этот эпизод.
Дело открывает прошение самого Бланка (писанное чужим и мало разборчивым почерком, но им собственноручно подписанное) от 27 сентября 1844г. на имя волынского викария и епископа Острожского Анатолия, в котором он между прочим сообщает, что «отректись иудейской веры» и стать христианином его побудило, в частности, неприятие талмудического толкования о пришествии мессии (о том, что он явится только тогда, «когда все иудеи будут благочестивые или грешные») и опасение, что вследствие слабого здоровья и преклонных лет он может внезапно умереть «без душеспасения».
В другом документе — справке житомирского полицмейстера, датированной 27 октября того же года и представленной Бланком в Волынскую консисторию, — сказано, что имеющий от роду 86 лет староконстантиновский мещанин Мошко Бланк «поведения добропорядочного, под судом и следствием не состоит», что у него есть сын Александр сорока лет (т.е. дед Ленина, тогда инспектор Пермской врачебной управы) и дочь, 46-летняя Любовь, живущая в Житомире и занимающаяся «повивальным искусством».
Упоминается также, что его «дети уже приняли христианскую религию по обряду православной церкви» и что сам Бланк «еврейского закона, как он объявил, постоянно не содержал, потому что, живя при <…> дочери своей Любови, употреблял пищу христиан, противную для евреев»
Остальные документы, за исключением расписки М.И. Бланка, в которой он вновь изъявляет решительное намерение присоединиться к православной церкви и обещает «пребывать в послушании ей всегда [и] неизменно», принадлежат консисторским чиновникам и священнику Житомирского кафедрального собора Иоанну Малиновскому. Он и совершил над Мошкой Бланком «таинство святого крещения и миропомазания», после чего тот был наречен Дмитрием Ивановичем Бланком.
Это едва ли не единственное дело о еврейских предках Ленина в украинских архивах, которое уцелело после «облавы», устроенной там властями в 1965г.
После смерти она была канонизирована советской историографией и демонизирована, за свою еврейскую кровь, – антисоветской; если верить Солоухину, именно она, МА, научила ВИ «ненавидеть все русское». Мария Александровна Бланк младшая пятая дочь Александра Дмитриевича родилась в Петербурге в 1835 году. Семья жила в собственном доме на Английской набережной. Прожила она долгую жизнь, достигнув почти восьмидесятилетия. Сохранились ее поздние фотографии, где она похожа на старуху ведьму с иллюстраций к «Пиковой даме». По воспоминаниям современников эту женщину никогда слишком смущало, что из пятерых доживших до взрослого возраста детей один оказался без пяти минут цареубийцей, второй – вождем полулегальной политической партии и еще трое – профессиональными, готовыми к тюрьме революционерами.
Семья Александра Бланка была большая. Будучи ребенком она переезжает с отцом, врачом, на Урал. Когда отец Александр Бланк покупает под Казанью имение Кукушкино, Мария переезжает в приобретенное поместье и не отпускаемая отцом в Санкт-Петербург чтобы получить образование,– с 12 до 28 лет безвыездно живет в Кокушкине. В доме есть большая библиотека и жизнь девушки протекает среди книг.
У Марии было четыре сестры. Все они вышли замуж и жили большими семьями. При посредничестве одной из сестер Мария наконец знакомится со своим будущим мужем. Венчаются молодые тут же в Кукушкино. Для Или Николаевича этот брак был интересным не только в финансовом, но и в культурном отношении.
За семь лет до рождения Володи Мария Александровна сдала экстерном экзамены и получила лицензию на работу гувернанткой. Мать шестерых детей, она сумела организовать жизнь семьи таким образом, чтобы дом не превращался в ад и бардак. Надежда Крупская говорила, что талант организатора ее муж унаследовал именно от своей матери.
После смерти отца вся его собственность была разделена между его пятью дочерьми. Доля каждой оценивалась в три тысячи рублей. Поместье Кукушкино на некоторое время задержалось в руках Марии Александровны. в 1898-м она продает его местному крестьянину-кулаку.
Когда была продана вся семейная недвижимость, в руках Марии Александровны аккумулировался капитал, который исследователи семьи Ульяновых оценивают примерно в 15 тысяч рублей. Таки образом она, не став помещицей, стала то что называется рантье. К этому доходу прибавлялись деньги, которые империя платила ей в виде пенсии генерала мужа. Так вплоть до ее смерти в 1916 г. запаса «капающего» капитальца вполне хватало.
Так все же какой национальности был вождь мирового пролетариата? Он, как и многие из нас, считающих себя титульной расой, был продукт смешения нескольких «рас». Ильич говорил по-русски, считал себя русским, родился и умер в России, любил и хорошо чувствовал русскую природу и русскую культуру, с удовольствием общался с русскими людьми. Достаточно ли этой характеристики для такого человека, каким был Владимир Ильич? Вопрос на сегодняшний день остается открытым. Во всяком случае он честно желал и пытался сделать Россию лучше.
Заключение
Если существует истинный прогресс и человечество не утратило способность к развитию, то и прогресс и развитие могут иметь лишь одну направленность- это объективно возрастающая социальность, которая способна развиваться лишь в атмосфере настоящей справедливости. Но разве не об этом мечтал и разве не ради этого жил и работал Владимир Ильич?
А если так, то дело Ильича это цель и задача всего человечества. Дело Ленина живо и оно обязано победить!
С днем рождения, Ильич!