Дверь Московского вокзала хлопнула за её спиной, атмосфера зала ожидания сменилась запахом весны и бензина. Дождь уже закончился, и солнце отражалось в зеркалах автомобилей. Площадь Восстания стояла в пробке — впрочем, как обычно. "Город-герой Ленинград", сообщала вывеска на доме напротив.
Девушка ловко пробиралась через толпу. Она шла легко, будто парила над асфальтом и лужами. Секунду поколебавшись на переходе, отправилась не в метро, а на прямую линию Невского проспекта.
Был утренний час, но город успел проснуться, умыться и теперь кричал на разные голоса. На улице было многолюдно. Китайские туристы внимали своему гиду. Шумели машины, фыркал автобус. Парень в кепке рекламировал в мегафон речные экскурсии.
Она прошла через Аничков мост, миновала Гостиный двор, и у канала Грибоедова перешла на другую сторону проспекта. Ее вниманием завладели купола Спаса на Крови. Достав телефон, она хотела сделать несколько фотографий.
То ли в поисках более удачного ракурса, то ли пытаясь спрятать экран от солнца, девушка шагнула вперед, и в этот момент на полном ходу в неё кто-то врезался.
Мобильный выскользнул из ладони. Описав невероятную дугу, телефон скрылся в зелёных волнах канала. Уличный шум заглушил и всплеск воды, и её испуганный возглас.
Виновник этого происшествия не сразу понял, что случилось. По инерции он сделал ещё несколько шагов, но потом остановился и обернулся к ней:
— Девушка, простите, ради бога! С вами все в порядке?!
Это был приятный молодой человек лет тридцати. У него был усталый вид – либо слишком много работал, либо, наоборот, слишком хорошо отдохнул. Он не был похож на туриста. Джинсы, футболка, кеды, рюкзак за плечами - обычный петербуржец, торопящийся по своим делам. В его красивых серых глазах читался испуг.
— Вы целы? — повторил мужчина.
— Я цела. Но вот мой телефон, кажется, уплыл, — растерянно сказала она.
— Ничего себе, — он подошел к ограде моста, перегнулся и посмотрел вниз. В канале плавали утки и отражалось небо. Больше не было видно ничего.
— Как же это так вышло? Вы уж меня простите, тут столько народу, мне и увернуться было некуда!
Людей действительно стало больше. Светофор переключился на зеленый, отправив на мост еще несколько любителей селфи, отчаянно пытавшихся сделать такие фотографии, на которые бы никто больше не попал. Удавалось это не всем, и неудачники терпеливо ждали своей очереди, перегородив тротуар.
— Давайте выберемся отсюда! — мужчина потянул ее за рукав. Они спустились вниз и встали у парапета набережной.
— Как вас зовут? — спросил мужчина, и представился сам, не дав ей ответить, — Я Пётр. Извините, пожалуйста…
Он продолжал говорить, но она его не слышала. Первый шок прошел, и вот губы девушки задрожали, из глаз покатились слёзы.
Пётр окончательно растерялся и замолчал.
— Подождите секунду, я сейчас успокоюсь, — всхлипывая, сказала она и отвернулась. Пётр нервно кусал губы.
— Любовь, — вдруг сказала девушка.
— Что? — он вздрогнул от неожиданности.
— Вы спросили, как меня зовут. Люба! — слезы высохли, и она посмотрела на него, смущенно улыбаясь, от чего ее симпатичное лицо казалось еще более юным.
— Слушайте, я куплю вам новый телефон, мне очень неудобно, так что… — затараторил Пётр.
— Нет уж! — оборвала она его на полуслове. — я сама виновата. Надо следить за тем, что держишь в руках. Вот что… угостите меня кофе!
— Кофе? — Пётр завертел головой, осматриваясь. — Конечно, вот кофейня, давайте зайдем, у меня сегодня выходной, я не тороплюсь.
Он всегда говорил очень быстро, когда волновался.
В кафе Любовь окончательно пришла в себя. Официант принес им большие кружки с латте.
— Надо же, какое невезение, — говорила девушка, — Как раз сейчас я жду важный звонок. Это по работе, и я просто обязана быть на связи.
— И что же делать? — спросил он.
— Вы позволите, я позвоню с вашего телефона? — Любовь увидела, что он нахмурился, и со смехом продолжила, — не бойтесь, я не убегу, а если и убегу, то это будет ваша расплата!
— Да пожалуйста, бегите… то есть звоните, я ни о чем таком не думал, — ответил уязвленный Пётр.
Девушка вышла на улицу, и он наблюдал за ней через витрину. Солнце рифмовалось с её золотыми волосами. Она была одета в летнее платье, и прохожие скользили по ней взглядом — может, любуясь ее изящной фигурой, а может, удивляясь столь легкой одежде. Впрочем, этот май выдался теплым даже в Питере.
Любовь вернулась через несколько минут.
— Пётр, мне очень жаль, но мы с вами пока не можем расстаться. Этот важный рабочий звонок… В общем, они позвонят на ваш номер, потому что это единственный доступный мне телефон в городе.
— А вы не из Питера? — удивился он.
— Нет. Так что, как вам перспектива провести со мной ближайшие несколько часов?
Пётр задумался. У него не было никаких дел. Ему некуда было пойти и ни с кем не хотелось встречаться. Он закончил пятничный вечер в квартире друзей, там было шумно и много спиртного, а теперь возвращался домой, чтобы провести субботу в лени и праздности. Резкое изменение планов было ему не по душе, но чувство вины за случившееся вновь укололо Петра, и он нехотя ответил:
— Хорошо, но что мы будем делать?
— Вы покажете мне город, — ответила Любовь. — Я здесь впервые.
— Как впервые?! Но сколько вам лет? — сказал он и осёкся.
Любовь улыбнулась:
— Что же, по-вашему, все люди сразу после рождения обязаны побывать у вас в городе?
— Вообще-то да! — он поддержал ее шутливый тон. — Когда я буду президентом, это станет обязательным!
— Пока ты еще не президент, и должен платить за кофе - сделай это, и пойдем на улицу. Пропадает отличная погода. — девушка погладила его по руке и встала.
Петербург был великолепен. Блестел золотом Исаакий, Адмиралтейская игла пронзала голубую лазурь, Нева дразнила ветер барашками волн. Километры дорог были ими пройдены тогда, и тысячи слов произнесены.
— Чем ты занимаешься? — интересовалась Люба.
Он смущался:
— Я самый обычный человек, живущий самой обычной жизнью. Родился и вырос в обычной питерской семье. Учился в обычной школе, потом в институте. Работаю простым сисадмином в обычной фирме.
Пётр рассуждал о своей профессии:
— Я просто, ну очень грубо, чиню компьютеры, сеть и всё такое. Я вроде как с детства неплохо в этом разбираюсь.
— Тебе это интересно?
— Мне за это платят. Разве важно, чем заниматься, если за это платят?
Она не ответила.
Они шли дальше, и девушка спросила:
— Ты любишь свой город? Почему?
Пётр задумался на минуту, глядя в черную воду, и ответил:
— Я не знаю. Странно, наверное, любить город. Любить можно работу, маму, ну или девушку. — Он коротко посмотрел в ее сторону и отвел взгляд. — Я здесь дышу. Могу сделать полный вдох грудью, смотри, вот так. В других городах мне не хватает воздуха.
Он вдруг подумал, что никогда не размышлял о такой потребности, как возможность сделать вдох. И ему захотелось дышать, глубоко, как никогда раньше.
Дождь начался внезапно, как часто бывает здесь. Пришлось спрятаться в итальянском ресторане на Фонтанке.
— Когда я съехал от родителей, то жил недалеко отсюда, представляешь, в бывшей дворницкой, — сказал он Любе после того, как официантка приняла заказ, — там было очень сыро, я отдавал за аренду почти все деньги, зато наслаждался отдельным входом и полным отсутствием контроля. Я выпивал с бездомными поэтами, обитавшими на площади Ломоносова, и по вечерам ходил на Рубинштейна, чтобы, если повезёт, встретить знакомых и поужинать за их счет. А когда не везло, что случалось намного чаще, питался лапшой из пакетика.
Он рассказал ей, как планировал стать фотографом. Как писал забавные стихи, высоко ценившиеся однокурсниками. Как с друзьями ездил в Москву, где у них украли все деньги, и пришлось возвращаться на электричках, убегая от контролеров. Как и его родной город, он был в ударе в тот день, и девушка смеялась и удивлялась этим рассказам.
А вот о ней он не смог узнать ничего. Она не хотела признаваться, откуда и зачем приехала. Лишь загадочно улыбалась в ответ на расспросы, и меняла тему беседы. Он так и не узнал, почему у нее была лишь небольшая сумочка, и больше никаких вещей.
Впрочем, на один вопрос он получил ответ. Это случилось, когда они пили вино на лестнице, спускавшейся к Мойке. Дождь прекратился, и весеннее солнце вернулось к своим владениям. От ветра на соседнем причале лодки бились друг о друга с неприятным хлюпаньем.
— Кем ты работаешь? Чем занимаешься? — спросил Пётр.
— Я коллекционер. — загадочно ответила девушка.
— Ты что, собираешь монеты или почтовые марки? — усмехнулся он.
— Я коллекционирую… необычных людей.
— О, тогда я тебе не подхожу. Я уже сказал, что я до неприличия обыкновенный. — вздохнул Пётр, и долил в ее бумажный стаканчик еще вина.
— Так не бывает, — перебила его девушка, — каждый человек необычен.
— Но, видимо, не я. — засмеялся он в ответ. — Во мне нет буквально ничего выдающегося. Что особенного в моей жизни? Бесконечный день сурка. Могу гарантированно сказать, что я буду делать завтра, через неделю, через год. С понедельника до пятницы — работа. По выходным — диван и пиво. Все старые друзья женаты, у них другая история - дети, магазины, дача. А когда работаешь в ИТ, тебе и познакомиться-то не с кем… Да и кому я интересен.
— Ты не прав. — возразила Любовь. — Ты очень интересный человек. И я уверена, очень многое ты мне еще рассказать не успел. И уж тем более — очень многое еще не успел сделать.
Он не ответил.
Потом кораблик нёс их по волнам. На палубе было всего несколько человек. Гид — женщина средних лет — занудно и скучно вела экскурсию. Казалось, она произносит заученные фразы, даже не просыпаясь. "Я живу в этом городе с детства, и ничего толком не знаю", думал Пётр. "Чёрт, она бормочет что-то невнятное, а как хотелось бы мне интересно рассказать Любе об этой красоте!". Он смотрел на девушку и жалел, что в его памяти застряли лишь обрывки из школьной программы и какие-то набившие оскомину штампы. Списанные им сочинения о походах в Эрмитаж. И ещё что-то про ледяную рябь канала. Он даже не помнил, кто автор…
Закутавшись поглубже в плед, девушка поймала его взгляд и улыбнулась в ответ. Под сводом одного из мостов он нашел её губы своими.
Когда наступил вечер, она попросила:
— Мне нужно уезжать. Вызовешь такси?
Стало прохладно, и на ее плечах оказался свитер, который Пётр, настоящий петербуржец, на всякий случай носил в своем рюкзаке.
Ей так никто и не позвонил, но оба давно забыли об этом. Он лишь спросил:
— Тебе правда нужно уезжать? Я живу один, и мы могли бы…
— Тссс, — она приложила палец к его губам. — Мне действительно пора.
Пётр заметно расстроился:
— Ты хотя бы оставишь мне свой номер?
— Конечно. Записывай: восемь, девятьсот двадцать пять…
Он нажал кнопку вызова и стал ждать.
— Что ты делаешь? — поинтересовалась Любовь.
— Звоню тебе, чтобы мой номер сохранился и у тебя.
— Глупый, — прыснула девушка. — мой телефон лежит на дне.
— Точно! — Пётр тоже засмеялся, и сбросил вызов, — тогда напиши мне, как… обзаведешься новым аппаратом. Если что, я всё ещё готов его купить.
— Не нужно. — машина уже приехала, и девушка садилась в неё. Он хотел поехать с ней, но она сказала:
— И это тоже не нужно. Я доберусь сама. Пока, необычный Пётр!
Такси скрылось.
Он ехал в метро домой. Улыбка не сходила с его лица. Какой странный и приятный день он прожил!
"Может, она права. Я действительно необычный. Сколько всего со мной происходило. Вот что ещё надо будет ей рассказать…" — думал он. Ему вспоминались забавные истории. Голоса друзей, которых он не видел много лет. Прочитанные когда-то книги. Наброски стихов, которые он пытался сочинять похожим майским вечером, посвященные девушке, лицо которой почти исчезло из памяти.
Он твёрдо решил изменить свою жизнь. Пока состав гулко мчался по тоннелям, Пётр обдумывал, с чего начать перемены.
Когда он вышел из подземки, его телефон завибрировал. "Любовь" - отразилось на экране. Он с нетерпением поднёс мобильник к уху.
— Здравствуйте, — ответил незнакомый мужской голос. — Вы мне звонили. Чем могу помочь?
Пётр опешил:
— Это номер Любы? Она мне его дала. — только и смог проговорить он.
— Нет здесь никакой Любы. Сколько можно. Больше не звоните, или добавлю в черный список. — раздраженно ответил голос.
Гудки.
Она зашла в свою квартиру. Под ноги с мурлыканьем бросилась кошка. Девушка зашла на кухню, дала ей поесть, и включила чайник.
Потом она долго всматривалась в ночь за окном. Луна, словно канатоходец, балансировала на протянутых через улицу проводах. Фонарь бессмысленно освещал пустой двор. Тускло светился зеленый крест аптеки. Спальный район Петербурга, в котором она жила, отправлялся ко сну.
Девушка перешла в комнату. Здесь она достала из шкафа коробку. В ней лежало несколько мобильных телефонов. Все были сломаны. Один из них она положила в сумочку. После чего разделась и выключила свет.
В квартире всё смолкло. Тикали часы на кухне, кошка деловито вылизывалась. На спинке кресла лежал забытый свитер Петра.