Собственно, Соня была сама виновата, что осталась одна. Она повела себя немудро. На самом деле она ведь чувствовала, что Витька не перестал её любить, а просто его, что называется, "бес попутал". Но трудно было смириться с тем, что "бес попутал" его именно с Ксанкой, школьной подругой. Которую тоже можно было, в сущности, понять: её николай, молодой офицер, погиб где-то в Латинской америке, куда попал по службе после Монголии. Они с Ксанкой официально так и не поженились, не успели. А Витька давно и благополучно отслужил свои два года срочной под астраханью, вернулся сержантом. Свадьбу сыграли, Витька в институт поступил. И вот оно чем обернулось...
А ведь как им было хорошо! Соня в Витькиной группе была принята как своя; ходили в походы,ночевали в палатках,пели у костра. Жили вовсю!.. И как было здорово,когда Витя и Соня набрели на избушку косарей под Вериговщиной; ходили потом туда одни,без всякой группы - только он и она; топили железную печурку, слушали весенних дроздов... На все выходные...
И вот...
Нет, не Витька её бросил. Он вовсе даже не хотел уходить. Это она сказала: "Всё! Кончено!"... Если бы то была не Ксанка, может, и помирились бы; а так... "Что ж," - сказала она. - "Детей у нас нет... Жилплощадь? У Ксанки есть жилплощадь. Даже отдельная квартира. Правда, с её родителями; но они законного зятя пропишут без всяких даже разговоров. Они внуков хотят... Штамп в паспорте? Разведёмся - снимем..."
Сонина-то жилплощадь - комната в коммуналке. Большая, да, - почти двадцать метров. Два окна... Мамина... Мама ещё жива была, когда они с Витькой поженились. И Витька смастерил тогда такую ширму, аж до потолка почти. Так что получились как бы две комнаты. И в обеих теперь осталась жить одна Соня... Ну что ж, спальня и гостиная, как в лучших домах... И кто же ей виноват? Принципиальная зато. А Ксанка и Витька возят колясочку с розовым Колькой. Викторовичем... Вот так.
По-настоящему тяжело, с приступами воспоминаний, с рыданиями в подушку, было только первое время. Потом - ничего; притерпелась, привыкла. Поступила заочно в Герценовский, на истфак. Всегда хотела. А чтобы поступить, надо было к экзаменам готовиться. Снова проходить школьную программу по брошюрке с экзаменационными билетами. Это требовало внимания и время съедало; плюс переживания... Тем более, без отрыва от производства; потому что - кто бы её стал кормить, если б не работа? Да и по закону нельзя не работать и не учиться, если ты не можешь написать в анкете, что на иждивении. С указанием - у кого. А у кого ей быть на иждивении? Одна. Могли бы выселить как тунеядку и прописку отобрать. И на заочное без справки с места работы нельзя. А на дневное она не хотела: ей что, со вчерашними школьниками за парту садиться? Так что - без отрыва от производства... И слава богу! Работа у неё была хорошая, в прекрасном коллективе.
Соня работала в бензогруппе, в одном автохозяйстве. Автохозяйство большое, пять колонн; так что и бензогруппа была немаленькая. Сидели в одной комнате с табельщицами, с бухгалтерами. Отдельный кабинет был у главбуха, а они все вместе. Только девчонки; один лишь начальник у них - мужчина. Очень доброжелательный, девчонки веселились при нём, как хотели. Шофера, развозившие по магазинам разные продукты, баловали их, проявляли всячески внимание - шоколадки там, лимонад. Всякие дефициты. Говорили любезности... Молодой, но женатый парторг, большой ловелас, пытался ухаживать за Соней. Она его отшила твёрдо, но весело, как она умела. Он понял и не обиделся, переключился на бухгалтера Олю...
(Продолжение следует)