И ещё - Василисина сказка

Прежде чем начать саму сказку, позвольте сказать несколько слов. Сказки писать у нас получается, и довольно легко, вот только нет большого удовольствия: что это – своё, пусть и сильно перерабатывается, но уже сделанное. Вот мы и решили снова свою сказку сделать, по собственному замыслу и сюжету, этакую «Отсебятину-2». Вот хотя бы про ту же Василису, то есть пусть здесь действуют обе Василисы, а там уж – как получится. Мы уже сомневаться стали, в себе, в своих силах, в фантазии. Но об этом – тс-с, никому, только вот вам признались.
Обжилась у Ивана-царевича Василиса, прижилась, полюбили её во дворце, а в городе самом. Всё бы хорошо, но … Вот так обычно и бывает. Какая-то мешает мелочь полностью в счастье окунуться, что называется – с головой. Прислушалась к себе Василия Премудрая и решила, что хочется ей навестить родные места, с сёстрами встретиться, да и батюшке в глаза посмотреть. Очень даже хочется. Сказала об это м Ивану, а он – рукой отмахнулся, мол, блажь это всё, мол, сиди  себе дома и не рыпайся.
Правда, обидно такое слышать? Да ещё и дочери царя, пусть и царства подводного. Вспылила она, наговорила всякого. Бывает так, что супруги ссорятся, или спорят хотя бы. Не бывает  такого в сказках? Ну, а у нас пусть будет. Будто бы не совсем и сказка. Хотя мы против вражды в семьях.
– Всё равно ведь уйду, Иван, – предупредила Василиса, – а будешь перечить мне, так и совсем …
Это уже было серьёзное предупреждение. Понял Иван, что перегнул палку, что может она и сломаться, что самодостаточного человека сильно сгибать не стоит. Умный человек, каким он считал себя, не станет настаивать на том, в чём не очень-то и уверен сам.
– Хорошо, – согласился Иван. – Сам бы с тобой отправился, но не могу. Батюшка мой мне дела передаёт- отлучаться никак нельзя. Лично. Но я тебе дам сопровождающее лицо, для охраны, так сказать, и для представительности.
Не сказал, что так ему спокойней будет. И Василиса ничего не сказала, лишь глаза опустила. Женщину не стоит держать на слишком тугом поводке, она этого не любит, особенно женщина умная. А уж тем более – Премудрая. Это мы про Василису. Так она и уехала. На добром коне, и с сопровождающим лицом. А потом то, «сопровождающее лицо» явилось и заявило, что канула Василиса и – нет её. То есть совсем. Что ждало её лицо, как было велено, а когда все смыслы миновали, так назад и отправилось.       
Вся в этом Василиса. Повздыхал Иван-царевич, да и спросился у батюшки, что надо ему время, чтобы Василису вернуть и тестя навестить. Пора с ним объясниться. Так ведь и не видались, а перед тем даже биться пришлось. Не в полную силу, конечно, но всё равно …
Сначала хотел, как собрался, небольшой отрядец с собой прихватить солдат, но потом передумал, не на войну ведь идёт, а к тестю в гости, да ещё и за женою собственной, законной. А сам размышляет по пути, как разговаривать, какими словами, каким тоном: вся-таки с царём будет говорить, пусть и царства подводного. Вон, «сопровождающее лицо» туда не допустили, а царевич там уже бывал, туда хаживал. Вот и сейчас прошёл.
Явился он перед очи царя водяного, а тот сидит, весь насупленный и на зятя почти и не смотрит: уж больно в прошлый раз непросто расстались. А Иван делает вид, что ровно ничего и не было.
– Здравствуй, царь подводный. Вот, пришёл навестить, проведать.
– Ну, здравствуй, – тот ответно буркнул, – коли не шутишь.
– А что так, – снова Иван спрашивает, – не весел? Случилось что? И где Василиса Премудрая, жена моя?
– Здесь она, – снова буркнул царь и так сказал, что видно, как недоволен он. – И причин радоваться тоже нет.
– Почему тоже? – удивился Иван. – Разве то, что Василиса в гости явилась, это радости не принесло? А она так просилась, хотела с сёстрами встретиться, с тобой, царь.
– Со мной встретилась, а вот с сёстрами … С ними … сложно всё …
– Что-то непонятно мне, – ответил царевич. – Загадками говоришь, царь.
– Чего непонятно-то? – почти ругнулся царь. – Нет больше дочерей у меня. Одна вот теперь Василиса Прекрасная осталось. Да, самая любимая, но ведь и тех жалко.
– Хотелось бы подробностей узнать, – не выдержал царевич. – Что значит – «нет»? Мор что ли у вас какой был? Или другой недуг какой?
– Украли их у меня, – признался царь и уже не отводил взгляд в сторону. – Вот как ты у меня Василису.
– С этим надо разобраться подробней. Начнём с Василисы. Не крал я её, а замуж за себя взял, – возмутился царевич. – Все на свадьбе гуляли, а сёстры её так красиво спели нам. До сих пор помню. И всегда на Руси жена при муже обитает. В чём проблема-то? С Василисой?
– Я всё же царь, – грохнул кулаком по ручке кресла тесть. – Желаю, чтобы вы при мне жили, а уже потом от меня моё царство в наследство получили бы. Если посчитаю то нужным. Если заслужите.
– Интересненькое дело у нас получается, – аж привстал Иван в негодовании. – Я и без того наследник. Если не забыли, так царский сын я, уже сейчас батюшка меня к государственным обязанностям приучает. Скоро полным царём стану. Вот за своей женой пожаловал. Зови её. Назад поедем.
– Позвать – позову. И Василису Прекрасную, и стражу свою. Повидаетесь вы, и отправлю я тебя взад, а моя Василиса – здесь останется.
– Это как?! – поразился Иван-царевич и аж с места снова поднялся.
– А вот так, – снова грохнул кулаком тесть. – Царь я или не царь?! Скучно мне здесь одному. Дочери мне песни пели, сказки сказывали, а сейчас нет никого. Народцу-то у меня хватает, но вот для души кого – нет. Хорошо, твоя Василиса пожаловала … То есть моя Василисушка, донюшка …
Послышались шаги, острожное бряцанье металла, вошли стражники, вооружённые увесистыми бердышами, встали от царя поблизости. Пока Иван размышлял, что сказать на такие новости, появилась и Василиса. Она вбежала стремительно (видимо ей успели сообщить), быстренько поклонилась отцу, а потом кинулась к Ивану и обняла его.
– Иванушка! Как хорошо, что ты приехал к нам.
– А меня вот не так уж приветливо и встречают, – сварливо пожаловался царевич, тем не менее обнимая супругу, – стражу вон уже вызвали. Наверное, меня опасаются.
– Это те самые, – злорадно объяснил царь, – с которыми ты уже встречался. Здорово им от тебя сабелюкой досталось. Наверное, всё ещё поминают тебя.
– Батюшка, – продолжала обнимать супруга красавица, – опять ты за своё. Кто старое помянет, тому глаз вон.   
– Там ещё продолжение есть, – радостно сообщил вредный старикан, – а кто забудет, так тому – оба.
Стражники, если и поминали царевича, то старательно делали вид, что не при чём, стояли столбом и тупо смотрели перед собой. Однако было видно, по шевелению ушей, что их они «держали востро». Царевич, подчиняясь Василисе, снова опустился на место. Надо напомнить, что находились они в «зале для приёмов», царь сидел в своём троне, роль которого исполняло вычурное кресло из морёного дуба, выкрашенное в матовый чёрный цвет и украшенное искусной резьбой. Иван же устроился на неудобном стуле, поставленном неподалёку от трона. Стражники остановились у трона, чуть позади него. Стены были задрапированы парчовыми тканями тёмных расцветок. Было видно несколько прорех и ткани давно уже не были чищены. Также по углам стояли доспехи средневековых воинов. Возможно, они были пусты или там находились чучела, а может даже и … Но пора нам приблизиться к этой компании, страсти которой ещё не утихли.
– Я не собираюсь выпускать Василису, – уже в полный голос заявлял царь, – а если ты, зять, желаешь снова видеть её у себя, то тебе придётся постараться и вернуть мне моих похищенных дочерей.
– Но как же я их верну? – едва не в голос кричал Иван. – Кто вам я – богатырь? Или герой из разных там мифов?
– До сих пор ты с заданиями как-то справлялся, – пытался уязвить царь, – а теперь на попятный пойти готов?
– Попятный не попятный, – продолжал спорить царевич, – но в одиночку такие дела не делаются. Надо узнать – кто украл и где они находятся. Кстати, мог бы и сам постараться, тесть дорогой. Я вот помню, что ты своими искусствами в колдовстве хвалился. Вот их бы и применил.
– Я своё царство оставить права не имею! – задрал заросший щетиной подбородок подводный царь. – А что касается кто и где, так этим делом Василиса занимается. Только она всё тебя больше находит. Один ты у неё на уме.
– Батюшка! – начала сердиться Василиса. – Вы бы лучше своими делами занимались!
– А я как раз ими и занимаюсь! Вот это всё и есть мои дела! – закричал царь и несколько раз ударил кулаком по ручке кресла. – И вы мне поможете!
– Хорошо- хорошо, – умоляющим тоном заговорила Василиса, – позволь только поговорить с Ваней.
– Две минуты, – мрачно разрешил царь. – Прямо здесь, чтобы видеть вас и не допустить каких козней.
– Никаких неприятностей, – обещала Василиса, кланяясь отцу. – Только поговорить.
Она ухватила Ивана и быстро оттащила его в сторону. Тот поупирался было, но сам был рад увидеть Василису.
– Василисушка, – попытался обнять жену Иван-царевич. – Что это за капризы у твоего папеньки? И что он там выдумал про похищение?
– Оно в самом деле было, – быстро сообщила Василиса. – Я попробовала их отыскать, но … всё про нас с тобой думала … про тебя. Вот и не получилось у меня с сестрицами.
– Ты … скучала, солнце моё?
– Тут другое, котик. Похоже, у нас с тобой должен появиться ребёночек.
– Да ты что?! Откуда ты знаешь?!!
– Знаю, – улыбнулась Василиса, – я много чего знаю. В том числе и про наше дитя.
– Э-э, – хорош там таиться, – закричал в раздражении царь, – ваше время закончилось. Так что там у меня с пропавшими дочерьми?
– Сейчас буду повторять попытку, – громко заявила Василиса, с любовью глядя на Ивана-царевича.
Тот уже обратил внимание на лежавшее неподалёку блюдо, на котором находилось спелое яблоко. Оно выглядело настолько аппетитно, что он уже два раза порывался взять и вцепиться в его налитой спелостью бочок всеми зубами, числом в двадцать семь. Но Василиса, которая всё ещё держалась за него обеими руками, успевала его оттащить в сторону. И вот теперь она сама ухватилась за блюдо. Только теперь Иван догадался, что это яблоко она уже наметила для себя и препятствовала ему. Но вместо того, чтобы сунуть яблоко в рот, Василиса начала раскачивать блюдо и приговаривать нараспев, что-то про «катись яблочко» и прочую чепуху. Только Иван прицелился, чтобы это яблоко у неё изъять, как увидел …
Мама дорогая, что он увидел!
Теперь казалось, что это вовсе и не блюдо такое, а как будто некая плоскость, сквозь которую можно видеть … сначала смутно, а потом всё отчётливее … и это были поющие девичьи лица. Слышны были даже их голова, но как-то непонятно … будто бы в голове у него они поют.
– Получилось! – тем временем заголосила Василиса. – Честное слово, батюшка, на этот раз у меня это получилось …
– Ну вот, – обрадованно загундосил царь, – можешь же, когда сама хочешь. А то всё Ваньку твоего блюдо казало. А теперь вишь ... А это кто?
Среди поющих девушек появилось широкое улыбающееся мужское лицо, с курчавой бородкой, усами и крупным носом. Над глазами нависали широкие же брови. Это неизвестный обнял сразу нескольких девиц и прижал их к себе. Они запищали, но вырываться не стали и не ругали того.
– Наверное, это и есть – похититель, – предположила Василиса и принялась вглядываться в мужчину.
Она перестала равномерно раскачивать блюдо и изображение вдруг пропало, точнее стало снова видно только блюдо.
– Эх ты, неумеха, – ругнулся царь.
– Я сейчас, – испуганно прошептала девушка, – сейчас на сестриц снова настроюсь.
– Не надо, – буркнул царь. – Достаточно и того, что было. Узнал я его. Своими глазами как-то видел.
– И кто же это? – Ивану стало интересно. К тому же он стоял так близко, что приобнял Василису за талию.
– Ты … это … – нахмурился царь, – подальше от неё отойди. Дома у себя обжиматься будете. А это … Позвизд.
– Посвист, – не расслышал царевич.
– Позвизд, – хмуро поправила его Василиса. – Это такой товарищ … совсем нам не товарищ … Он раньше в Греции обитал, на Олимпе, но чего-то не пожилось ему там, и он сюда перебрался. Очень женолюбивый … человек не человек … бог не бог … существо то есть. За девушками охотится. У нас появлялся, ко мне сватался.
– Да я, может, ему Василису и не пожалел бы, – признался царь, – но слишком вольно он себя вёл у нас. То одну девку в уголке зажмёт, то другую. Осерчал я, задание ему дал для выполнения, а он взял, да и исчез.
– Улетел он, – недовольно сказала Василиса. – Мы вот умеем в голубиц обращаться, а он в виде вихря летает.
– Пусть даже и так, – заявил царь. – Можешь летать, пользуй это, но ко мне-то чего залезать? К чему дочерей похищать?!
– А с вами, папа, иначе и нельзя, – заявил Иван, плохо маскируя свою радость. – Не надо идти на поводу у своего дурного воспитания.   
– Поучи ещё меня, – сурово отозвался царь подводных владений, – нос ещё не дорос. Слушай моё задание: верни мне дочерей, тогда и Василису получишь. Я всё сказал.
– Но позвольте, – возмутился царевич, – это диктат! Что я – один должен ехать? И – куда? Нет, я не могу вот так, просто …
Василиса грустно улыбалась, глядя, как царевич перечисляет несообразности, загибая пальцы на руках, а царь, так тот и вообще не слушал, зевал, закатывал глаза и всячески делал вид, что ему становится скучно. Наконец ближайший стражник ударил древком своего страшного бердыша о пол и … сразу стало тихо.
– Всё? – спросил царь. – Всё это несущественно, не рассматривается и забыто. Дали тебе, Ваня, задание? Так выполни его и забирай тогда Василису. Нет – тогда убирайся к себе домой. А если начнёшь опять прекословить, настроение мне понижать, и без того уже отвратительного, так я сейчас палача позову – он безделием мается и утомился тем – а дальше: по обстоятельствам. Что скажешь?
Иван было рот растворил, чтобы достойный ответ дать, пусть даже за дверями палач и маячит, но ущемлённая гордость, она дорого стоит, но тут Василиса ухватила его за рукав и повернулась к царю:
– Батюшка, Иван-царевич хочет знать, куда ему отправляться, сестричек выручать. Чтобы это узнать, я постараюсь, и ещё, предлагаю в помощь ему дать нашего кота …
– Рыбкина? – аж привстал царь, но Василиса продолжала настаивать:
– Его самого. Пусть наш Котя разомнёт лапы свои, а то он уже у нас засиделся, разленился, почти нас не поучает, и не развлекает своими разговорами. А сумеет он Ивану помочь и доказать тем свою разумность, так назад вернётся, а мы его снова возьмём на должность советника вашего.
– Моего советника, – нравоучительно поднял палец царь, – моего, а не вашего. Хорошо, пусть Котя прогуляется, потешится там, на стороне. Только ты, Иван, смотри у меня, как я тебе во всём навстречу иду. Можно сказать, самого дорого не жалею. Так и ты мне отвечай тем же.
Ничего не ответил Иван, лишь отвёл взгляд в сторону. Дать ему в помощники кота, это … это издевательство, по меньшей мере. Что даст ему какой-то там кот, пусть даже самый породистый. Но и говорить больше он не решался. Похоже, с тестем не стоило спорить. Они, цари, не любят, когда им поперёк говорят. А ему ещё надо как-то Василису к себе вернуть. Сейчас, когда у него жену почти что забрали, она казалась столь красивой, что и не может быть лучше. Как он жалел, что вообще от себя отпустил. Но … что сделано, то сделано. Правильность наших поступков мы осознаём позже. Имеется в виду, правильны ли они, или – не очень.
Котя Рыбкин оказался рыжим котом, пусть и довольно симпатичным, но самым обычным, каких можно увидеть достаточно. Вроде бы даже у себя во дворце он видел похожего, обитавшего где-то неподалёку от кухни.
– Ну что, брат кот, – сообщил ему Иван-царевич, – скоро мы отправимся царевен выручать.
– Вот так всегда, – ответил ему котяра, – только где-то устроишься получше, так непременно тебе какую задачку придумают, которую очень надо исполнить. Хорошо жить умом, но лучше всё же своим, а не заимствованным, даже если это я.
Говорящий умничающий кот. Этого следовало ожидать, связавшись с царём, который умеет колдовать. Хорошо ещё, не с Кащеем дело имеет. Хотя кто его знает, куда его занесёт. Да и этот, Посвист который … или как его там … тоже похоже гусь знатный. Но надо делом заняться. Искать, так искать …
– Бороться и искать, – бодро сказал царевич.
– Найти и не сдаваться, – тут же продолжил кот. – Знаем эти дела, слышали уже где-то.
– Вот и хорошо, – обрадовался царь подводный, – ну и ладушки. Теперь вижу, что у вас уже получается работать вместе, на пару. Продолжайте и дальше так. А ты, милая, – повернулся он к Василисе, – подскажи им, куда двигаться-то, где искать. Видишь, спешат соколы.
Но быстро найти не получалось. Мучилась Василиса со своим блюдом и яблоком, что по нему перемещалось, перекатывалось, но …. Не получалось. Наверное, что можно сделать с обычными людьми, нельзя проделать с богами. Но ведь один раз у неё это вышло. Значит, не надо отчаиваться. Пробовала Василиса Премудрая, и так и эдак. Пару раз к ней Рыбкин приходил, сидел поблизости, смотрел осуждающе, потом уходил с самым презрительным видом. Мол, он бы со всем справился.
Вечером Василиса к батюшке явилась, с виноватым видом, вздыхая и пряди волос на указательный палец наматываючи.
– Нет, батюшка, больше не получается. Пробовала я по всяким методикам. Всё впустую, а время идёт.
– Вот ведь незадача какая, – расстроился царь. – Почему не получается, как думаешь?
– Единственное, что на ум приходит, – вздохнула Василиса, – что Позвизд этот сестриц разделил и в разных местах спрятал. Другой причины быть не может. Не представляю я. По отдельности их искать надо.
– Справится ли с этим Ванька твой? – спросил царь, насупливаясь.
– Должен справиться, – задумалась Василиса. – Но справится точно, если я с ним отправлюсь. Переживаю я, сестрицы всё же.
– Ишь хитрая какая! – закричал царь. – Знаю я ваши штучки. Вырвешься от меня и – поминай тебя как звали. Вместе с Ваньком своим сбежишь, про сестёр забудешь.
– Но …. как же так? – растерялась Василиса. – Как можно?
– Всё в нашем мире возможно, – прогудел царь. – Догадалась поди про тебя, про сестёр твоих.
– Догадалась, батюшка, – согласилась Василиса Премудрая. – Не совсем мы тебе и дочери.
– Вот ведь – Премудрая, – начал вздыхать царь. – Когда ты у меня появилась, обрадовался я, вот ведь красавица какая, в жёны тебя взять думал, а потом на себя трезво взглянул и решил тебя дочкой объявить. А чтобы не нашли тебя люди недобрые, по твоему образу и подобию ещё двенадцать дев создал. Есть методы. У людей учёных это клонированием называется, а у нас, колдунов да магов – немного по-другому. Я даже сестёр твоих состарил немного, сделал старше, чтобы ввести в заблуждение всех, да и тебя саму. Теперь всю правду сказал и на душе облегчение почувствовал.
– Понятно, батюшка. Потому ты и выпускать меня не хочешь?
– И потому тоже. Но найдёте остальных, так и быть: тебя отпущу и этого … Ванька который. Живите, да радуйтесь.
– Спасибо, батюшка, или не совсем батюшка, но всё равно – спасибо. Тут ещё такая заковырка получается. Я вроде бы уловила, где сестриц моих спрятали.
– Вот и хорошо! Вот и молодец! А почему – заковырка?
– Находятся они на обширном плато. Там целая страна, пусть и небольшая, но совсем недоступная: туда карабкаться, считай, целый день.
– Ну и что? Пусть с этим Ванька твой мучается. Мне от чужих мучений только хорошо делается. Всегда, когда кому-то плохо, кому-то и хорошо. Закон сохранения сублимаций.
– Не знаю, не знаю, – покачала головой Василиса Премудрая. – Положим, даже если Иван вскарабкается туда и не разобьётся, так ему ещё оттуда сестриц моих, а твоих дочерей спускать. А это уже точно – невозможно.
– Да? – круглое лицо царя вытянулось. – Действительно. Об этом я не подумал. Хорошо. Постараюсь достать штуку одну, называется «ковёр-самолёт». Ох, вещь дефицитная. Для себя присматривал. Мало ли какая надобность. Вот и дождался, похоже. Но он некондиционный. Потому и достался мне.
– А что в нём неисправного?
– Он летает только по вертикали, то есть вверх и вниз, а по горизонтали – не может, что-то в конструкции напутано, а лезть в него и разбираться вечно недосуг, да и опаска: вдруг вообще перестанет работать. Я его только раз пробовал, а так где-то у меня в чуланчике дальнем должен быть.      
– Хорошо хоть такой есть.
– Так я за Ванькой посылаю, а ты ему дорогу объяснишь.
Позвали Ивана. Тот всё перед дальней дорогой отдыхал. Очень это дело интересное – отдыхать. Некоторые это занятие своим главным делом и профессией сделали. Вот и Иван под себя это присматривал. А для дела руководства хорошо советников держать. Пусть они про всё думают, а коль не заладится, так потом всё на них и свалить можно. Мол, саботаж и вредительство злоумышленное. Ах, как хитро придумано. Вот в этот замечательный момент и призвали Ивана под царские очи. И ведь не отговоришься. Дома б Иван придумал чего, а здесь это не сработает. Мал у него здесь административный ресурс.
– Пора ехать, Ваня, – миролюбиво сообщил ему царь. – Сейчас тебе Василиса дорогу объяснит, ты мне прочих дочерей и … свободен, как птица в полёте. Красиво сказал?
Иван промолчал. То есть ему было что сказать, но те слова могли обидными показаться, лучше их попридержать пока, а во время дороги высказать.
– Значит так, Ванюша, – начала говорить Василиса, – слушай и запоминай. Отправляешься отсюда на юго-запад, а потом …
– Э-э, – остановил её царевич, – ты давай не умничай, а пальцем покажи, куда ехать то?
– Лучше бы всё записать в подробности, но ты ведь грамоте не обучен?
– А чего это такое?
– О-хо-хоюшки! Надо будет письменность разработать, буквы сочинить. Я для него уже и название придумала – «глаголица», от «глагол», то есть «действие». Тебя первым научу.
– Да больно мне это надо, – рассердился Иван. – Всё знать да уметь так это голова опухнет. Ты мне пальцем покажи: куда ехать.
– Я тебе такой волшебный клубок дам. А в него направление запрограммирую. Куда он покатится, туда ты и пойдёшь.
– Здрасьте, – снова оскорбился Иван. – Что значит – пойдёшь? Пешкодралом что ли? Так это я чёрт знает сколько времени протопаю. Я привык на коне скакать богатырском. Кота этого ещё навязали. Зовут по-дурацки Рыбкиным. Что я его, на себе тащить должен? Или пусть сам идёт.
– Не пойду я сам, – подал голос Котя. Оказалось, он поблизости лежал и всё внимательно слушал. – Больно надо, лапы ломать. Мне отдельный конь понадобится. Или карета. Одно из двух.
– Никаких из двух, – нахмурился царь. – дам я вам лошадь. Ковёр ещё с собой прихватите. И – вместе устроитесь.
– Пусть он меня не дразнит, – заявил Рыбкин. – Фамилия моя ему не нравится. Фу ты- ну ты. А мне его не нравится. Царевич. Белорус, что ли?
– Хватит тут пикировку разводить, – теперь уже начала сердиться Василиса. – Ваня, я тебя не узнаю. Откуда столько капризов?
– Это от безделья всё, – мстительно заявил кот. – Как человек не делает ничего, так к этому мигом привыкает и всякое дело от себя отодвинуть норовит. И этот ваш Иван ничем прочих не лучше.
– Лучше я, – громко и вызывающе заявил Иван. – Я- царский сын.
– Я здесь всё решаю! – громко заявил царь. – Кто чей сын … и дочь! На то я и царь. А ты, Ванька, много воображаешь. Скажу я слово, и ты станешь … тьфу. Говорить слово?
– Не надо, – тут же ответил Иван. – Пошутить нельзя. Куда ехать только не понял …
+ +
Ехали они в чистом поле на лошади серой, мышиной масти, которая сонно склоняла голову. Они, это Иван-царевич, и Котя Рыбкин, который тоже устроился на лошади, вскарабкавшись на плечо царевича. То и дело кот перелезал на другое плечо, а то и соскакивал на спину лошади. Та каждый раз дёргала шкурой и почти просыпалась. Впереди катился мячик. А может это был клубок смотанных нитей. Так его назвала Василиса и бросила вперёд. Тот и катился, словно внутри его находился моторчик. Царевич то и дело терял мячик из виду, но каждый раз его поправлял кот, направляя в нужную сторону. У него оказалось превосходное зрение и интуиция, что каждый раз сердило царевича.
– Надо было весь путь на бересте начертать гвоздиком, – шумел он на ходу, – а то вздумали: двадцать вёрст на юго-запад, потом тридцать – на восток, затем свернёте снова на юг. А так всё бы перед глазами находилось. Надо к какой-то стене каменной добраться, что до самого неба тянется, а потом залезь на ковёр. Обещали, что тот нас на стену подымет. Слыхал ли ты когда, кот, чтобы на коврах подымались?
– Слыхал, – отозвался Рыбкин, – краем уха, но слыхал. Смотри, поворачивай, куда лапой показываю.
– Но, – кричал царевич, уже лошади и тянул повод с той стороны, куда указывал кот. –  Остановиться надо, да перекусить.
– Тебе надо, а шару кушать не требуется, – злорадно сообщил кот. – Он катит себе и катит. Пока не доберётся до нужного места. Или когда у него заряд кончится.
– Какой заряд? – удивился Иван.
– Как какой? – теперь уже удивился кот. – Или поломается в нём что-то.
– Ты давай смотри, – нахмурился царевич, – а не выдумывай здесь. Волшебные вещи не ломаются. Не знаю я такого.
– Бывает, что из них волшебство улетучивается, – злорадно сообщил Рыбкин. – Я какое-то время Бабе-Яге служил … Вроде прирабатывал, – поправился кот. – Так что про разное колдовство наслышан. На такие вещи тоже порчу накладывают.
– Ну ка- ну ка, – заинтересовался Иван-царевич, – расскажи-ка про эту бабу … ну, про Ягу. Слыхал я что-то, похоже на враки, а ты у неё непосредственно был ….
Пустился Рыбкин в воспоминания, очень пространственные. В этих россказнях Рыбкин всякий раз оказывался героем или просто находчивым. Он проявлял чудеса смышлёности, но … толку от этого не было. Баба-Яга всё воспринимала за должное, что Рыбкин и должен был это выполнять. Всё кончилось тем, что кот от этой зловредной карги ушёл, или сбежал. Это как видеть.
Вы, наверное, замечали, что за разговорами и рассуждениями путь- дорога как-то сокращается, точнее – время, которое уходит на движение. Вот и у нас было так же. А ещё …
– Э-э, а шарик где, который нам дорогу указывал? – вдруг вспомнил царевич, крутя головой и оглядываясь по сторонам. – Куда он подевался?
– Наверное, сменил направление движения, – предположил словоохотливый кот, – а мы были заняты досужими разговорами и не обратили на это важное обстоятельство необходимого внимания.
– А ты куда смотрел?! – начал разоряться царевич.
– На вас, сэр, – невозмутимо ответил кот, но дрожа от возмущения кончиком хвоста, – для установления доверительного контакта.
– Что же сейчас делать нам?! – Продолжал возмущаться Иван. – Как мы необходимое плато найдём? Кто нам покажет? Ты?!
– Да, я, – спокойно кивнул кот. – Для этого меня и послали с вами. Чтобы находить правильные решения. Меня за то Баба-Яга при себе и держала, пока вконец не загордилась. А подсказать я могу вам, царевич то, что надо «языка» взять и допросить хорошенько, который нам расскажет, где находится то плато, которое является целью нашего похода.
– Но где я тебе этого «языка» возьму?!
– Если гора не идёт к Магомету, то Магомет отправляется к горе. Или наоборот. А что касается необходимого и нужного нам «языка», то на эту роль вполне подошёл бы вон тот человек, что движется в нашем направлении и встретиться с которым нам вскоре предстоит.
– Это кто же?
Иван-царевич принялся оглядываться и вскоре и в самом деле увидал приближающуюся к ним фигуру прохожего человека. Люди бывают прохожие и проезжие, в зависимости от того, как именно они перемещаются. Этот, как вы поняли, шёл пешком и шёл довольно бодро. Он даже что-то там себе под нос насвистывал. С собой он тащил какой-то свёрток, прицепив его к палке, а палку устроив на плече. По мере того, как прохожий приближался, царевич и кот пристально его разглядывали, а лошади было всё равно. Она выщипала губами ближайшую траву и дремала, с пользой для себя используя остановку. Давайте же и мы посмотрим на приближающегося субъекта, который, возможно, тоже примет участие в нашей истории.
Приближающийся путник был с виду обычным человеком, без каких-либо особенностей, длинных конечностей, крупного носа, бородавок, шрамов или подобного. Роста он был тоже не самого высокого, чуть может выше среднего, обычного, распространённого. Да, у него были широкие плечи и руки были довольно толстыми, но не от жировой прослойки, а за счёт могучих мускулов, что перевивали не только руки, но и ноги, живот, торс, да и сам он был, судя по всему, знатным силачом. Голова его, скорее круглая, чем продолговатая, крепко сидела на короткой шее, а может та казалось таковой от привычки голову втягивать, как бывает у тех, кто часто дерутся на кулаках и желают сделаться меньше, чтобы уменьшить объём возможных повреждений. Руки были большие и, соответственно, большими получались кулаки, когда дело доходило до них. То, что человеку случалось биться и довольно часто, можно было определить по походке и как человек двигается. Обычный человек идёт вахлак вахлаком (так называют грубого, неотёсанного мужлана), а это двигался мягким скользящим шагом человека, готового в любой миг к опасности. Лицо у него было с крупными чертами, широко расставленными глазами, носом с вдавленной переносицей, прижатыми ушами и густыми волосами, не длинными лохмами, а действительно густой причёской «шапочкой». И одет он был по-дорожному, в простые и крепкие порты, куртку, сапоги на толстой подошве, что не мешало его движениям. Ничуть не смутившись интересу к нему, прохожий тоже разглядывал царевича, приближаясь к нему всё ближе. На кота он не обратил никакого внимания, хотя и заметил его, наверняка заметил, не мог не заметить.
Обратив внимание, что его разглядывают, царевич принял надменный вид, повернулся боком, чтобы выглядеть достойней, громко щёлкнул пальцами и громко сказал:
– Эй, малый, подойди-ка к нам.
Прохожий подошёл ближе и спросил, кто его спрашивает и чего о него надо.
– Ты, это, того, – оскорбился царевич, – разговаривай с нами почтительно.
– С какой это стати? – удивился путник.
– Хотя бы с той, – с достоинством ответил Иван, – что я – царевич.
– Это у себя во дворце ты царевич, – резонно заметил прохожий, – а здесь просто путешествующий. Ну ладно, раз мы с этим разобрались, так я пошёл, пока не начались неприятности.
– Эти неприятности я тебе могу устроить, – с гонором начал было Иван, но кот его пребольно укусил, ни мало не церемонясь.
– Уважаемый человек, – вкрадчиво спросил кот, вытянув вперёд свою мордочку, – не знаешь ли ты где поблизости здесь есть большущая гора, на которой, возможно, находится такое плато. Это большая равнина, но – на горе, на верхушке горы, на плоской верхушке горы.               
– Ну, надо же, – удивился прохожий, – говорящий разумный кот. Я многое в жизни повидал, но с котами ещё не разговаривал.
– Это всё мелочи, – в разговор опять вмешался царевич. – Ты лучше расскажи нам, как добраться до горного плато.
– Да, дружище, – льстиво продолжил Рыбкин. – Сделай милость, расскажи нам, как до той горы добраться?
– Дело это не такое хитрое, – почесал в затылке путник. – Это я говорю про гору. Скоро вы её увидите, если продолжите путь. Я лично горы обхожу стороной. Какой от них прок, от гор этих?
– Мы бы тоже туда не пошли, – пожаловался Котя Рыбкин, – но нам приходится это делать.
– И какая к тому надобность? – заинтересовался путник.
– Э-э, дорогой, – прищурился кот. – Нет повести несчастнее на свете, чем повесть о пропавших девушках.
Далее кот начал рассказывать, как Вихрь- Позвизд украл двенадцать сестёр- красавиц у Василисы Премудрой, как царь- отец пропавших девушек запер дома Василису Премудрую, не желая потерять последнюю из дочерей, и как коту приходится спасать похищенных красавиц и как Иван-царевич взялся помочь Рыбкину справиться с этой почти невыполнимой задачей. И всё рассказывалось красивым литературным языком, расцвеченным многими метафорами. У нас вот так рассказывать не получается. Или почти так.
Путник внимал рассказу. Незапланированную остановку решили изобразить обедом. Иван-царевич распахнул «закрома», то есть имеющиеся котомки и начал оттуда выгружать съестное, желая хорошо провести время, слушая Рыбкина. Кот, не прекращая повествования, тоже принялся расставлять снедь, придвигая к себе самые лакомые куски, а прочим угощая встреченного путника. Царевич возмутился. Оттащив в сторону кота, он начал ему тихим голосом выговаривать:
– Ты что это делаешь, котяра? Зачем нам кормить этого проходимца? У нас и самих припасов не так уж и много. А ты это тратишь почём зря.
– Не зря, царевич, ох, не зря. Ты посмотри на него. Ведь это же настоящий боец. И он сам попал в наши лапы … то есть руки. Ты что, сам собираешься с этим Позвиздом сражаться?
– Да. Собираюсь.
– Ну и дурак, что собираешься. Наша задача не биться с кем-то  там, а дело совершить, то есть выручить из плена дочерей царя. Это – наша главная задача. А биться, сражаться, это лучше специалистам. Пусть они своей головой рискуют, а наше дело – уцелеть при этом и девушек домой привезти. Теперь понял?
– Так ты что же, Котя, хочешь этого к нам на службу нанять?
– Я пытаюсь с ним подружиться, чтобы он нам служил даром, то есть по-дружески. Друзьям платить не надо, а они, то есть друзья, для тебя должны в лепёшку расшибиться.
– Ну … давай, если это у тебя получится …
Иван тоже вспомнил, как царю службы служил, а Василиса Премудрая ему помогала, и так это у него забавно получалось, что путник то и дело покатывался от смеха. В том месте, где Иван описывал свою схватку с царскими стражниками, он подпрыгивал на месте и делал движения руками, словно тоже собирался вступит в бой. Кот ему аккуратно подливал настоечку и придвигал закуски. Всю снедь скоро приели и дослушивали уже «всухую», но путник уже раскраснелся и пришёл в «нужное» настроение. Разговор он начал сам (как Рыбкин и планировал):
– Эх, ребята, пришлись вы мне по нраву. Я так и вспомнил свои недавние годы. Я ведь тоже тогда в сложные обстоятельства попал. Но пришёл один человек и тоже, кстати, Ваня, но только Бесфамильный. Называл он себя почему-то критически дураком, но, видимо, это у него было такое прозвище. А у меня, скажу вам как на духу, было … горе не горе, но большая неприятность: разбойники сестру похитили, Алёнушку, в полон увезли, и этот, Ваня который, взялся мне помогать. Совместными усилиями освободили её, так она на радостях за этого Ваньку замуж пошла. Ох, и погуляли мы тогда, до и после свадьбы. Я ведь теперь к ним еду, в гости. Не так уж и далеко осталось, а тут вас вот встретил. Взыграло всё во мне от ваших рассказов. Вот ведь, происходят такие в нашей жизни истории, совсем рядом с нами, а мы порой и не знаем ничего, живём себе обыденной,  скучной жизнью, к которой даже привыкаем. А ведь от неё, от этой обыденности порой так и выть хочется, от никчемности существования, от ненужности своей. А тут, рядом … Короче говоря, други мои, а давайте я вам помогу в ваших делах. Там ведь, наверное, всякие опасности вам встретятся, могут даже побоища случиться?
– Не исключено, – согласился Иван-царевич, а Котя Рыбкин ему яростно подмигивал, прикрываясь лапой.
– Возьмите меня с собой, – попросился путник. – Я вам наверняка пригожусь.
– Ну, – начал было Иван-царевич, – я не знаю … мы как-то не думали …
– А звать -то тебя как, новый друг наш? – деловито спросил Котя.
– Богдан я, Цзю, – торопливо ответил странник. – Вы может быть слышали Вора бей, или про Воробья?
– Вроде что-то где-то когда-то … – начал было царевич, а кот его локтем толкнул:
– Так это и был ты? – и глаза большие старательно изобразил.
– Ну, конечно, я, – расплылся в широкой улыбке их союзник.
– Это в корне меняет всё дело, – решительно заявил Рыбкин. – Конечно же, Воробья мы с собой обязательно возьмём. Но надо предупредить тебя, что с нами возможны всяческие опасности. Свяжись с нами, и она посыплются на тебя, как … как перезрелые жёлуди с дуба.
– Я согласен, други мои! Я согласен!
Вот так, довольно бюджетно, можно найти себе достойного помощника, если правильно с ним провести переговоры. Дело, похоже, налаживалось.
В книжках какого-нибудь Майн Рида или, к примеру, Жюля Верна, да того же Фенимора Купера важное место отдавалось природе, описаниям местности, где проезжали очередные путешественники, но то же самое категорически исключались в русских сказках. Разрываясь от этих обязательств, мы тоже решили не вдаваться в не совсем нужные подробности. Хотя нужная гора оказалась всё же обнаружена, добирались до неё продолжительное время, учитывая наличие на всех всего одной лошади и отсутствия дороги в направлении горы. Рыбкин при этом требовал, чтобы на лошади везли хотя бы его одного, напоминая всем, что у него самые короткие лапы и количество нужных шагов ему придётся сделать слишком много, что утомительно и недопустимо для такого уровня советника, как он. Все его препирательства мы не решаемся здесь описывать, да и ни к чему это. Главное, что до горы той добрались.
Ох, и велика горушка оказалась. Это даже Вора бей признал, то есть Богдан Цзю.
– Нет, – заявил он, разглядывая верхушку, прятавшуюся где-то за облаками, – навряд ли нам когда туда забраться. Я сначала решил, что вы шутите, говоря о боге, занявшемся воровством девушек, а сейчас вам полностью верю. Но при этом сомневаюсь, что у нас что-то получится. Для этого нужно, как минимум, забраться туда.
Иван-царевич смотрел вверх, пока не обнаружил, что с головы упала шапка, и мало того, что упала, так ещё и потерялась.
– Ох, не к добру это, – шептал царевич, беспомощно оглядывая окрестности.
– Шапка, это – тьфу, мелочи, – громко заявил кот. – Главное, это подняться. А это как раз сделать легко. Вы забыли про ковёр, который всё это время мы пёрли на себе.
Положим, на себе ковёр пёрла лошадь, но она промолчала, лишь грустно вздохнула, как это обычно делают лошади в этом мире, переполненном несправедливостями. Но ковёр, действительно, был в наличности. Только он теперь не выглядел таким убедительным: уж больно он был мал, а гора – высока.
– Вы думаете он сможет поднять нас троих на самый верх? – спросил Богдан и царевич ему не ответил. Он сам скептически разглядывал ковёр с его поблёкшими узорами.
Там, во дворце, ковёр, как уверял их царь – самолёт, выглядел весьма убедительно и казался достаточно большим. Но здесь, у подножия гигантской горы он как бы уменьшился и поблёк.
– Я предлагаю сделать два рейса, – уверенно заявил кот. – Сначала мы поднимем нашего нового друга. Это будет как бы разведка. Мы его высаживаем, и я возвращаюсь за царевичем, а уже потом, воссоединившись, мы и начнём наш поход, который покроет нас славой.
Эта героическая речь была достаточно убедительной, чтобы Богдан вошёл и уселся в центр ковра и потребовал поднять его на самую верхотуру «пока он не передумал». Теперь медлить было нельзя. Ковёр мигом умчался вверх, а царевич следил за ним, пока у него не закружилась голова и он не начал шататься. Когда ковёр вернулся за ним, Иван начал ворчать, что устал ждать и начал за них волноваться, а кот сообщил ему, что оказалось, что Богдан боится высоты и всё это время он стонал, закрыв глаза, а Рыбкин его успокаивал. Сам он высоты нисколько не боялся.
– Надо просто убедить себя не смотреть вниз, – уверенно заявил кот. – Это так просто. Каждый котёнок знает.
Ему говорить легко … Сам автор боится высоты и когда эти строчки печатает, у него бьётся сердце, спирает дыхание и дрожат руки (слово «дрожат» пишется с одной «ж»). Только это и осталось в памяти.
+ + +
Когда поднялись с Иваном-царевичем на самый верх, Богдан всё ещё был там. Они условились, что сразу тот начнёт оглядываться, осматриваться и вообще, заниматься разведывательной деятельностью. Но Богдан признался, что раньше никогда на такую высь не забирался и потому за собой никах страхов не ждал. Здорово его пробрало. Он просто приходил в себя, а для этого тоже понадобилось время.
– Понятно, что пленниц сюда доставили, – высказался Рыбкин, старательно озираясь. – Похоже, отсюда так просто не сбежишь. Интересно, как он смог сразу с дюжиной девчонок справиться. Ладно, с одной, с двумя, я даже могу представить, что с тремя, но с двенадцатью … Ведь кинься они в рассыпную, и … Говорят, что погонишься за двумя зайцами – ни одного не поймаешь.
– Царь сказал, – вспомнил царевич, – что Позвизд этот вроде бы из богов. Сбежал из Греции, где подвизался на вторых и даже на третьих ролях.
– Тогда понято, – согласился кот. – Здесь ему, у нас, раздолье. Вон сразу каким гаремом обзавёлся. Теперь надо их здесь как-то сыскать и сюда привезти.
Почему сюда, спросите вы у нас. Ответим позднее. Тем временем наши герои ковёр-самолёт спрятали, скрутили его в рулон и между двух камней засунули. Конечно же, место приметили, запомнили. На нём потом спускаться, как на лифте, вниз. А там, внизу, уже почти дома будут. Только надо как-то с этим Позвиздом справиться. Найти девушек и за Позвизда взяться.
– Слушай, Богдан, – заявил Рыбкин, поглядывая на нового союзника, – ты с этим Позвиздом справишься?
– Надеюсь, – поиграл плечами боец. – Возможны всякие варианты. Вон я, оказалось, боюсь с высоты вниз смотреть. А я этого раньше не знал.
– Ничего, – махнул лапой кот, – привыкнешь.
– Постой, Рыбкин, то есть кот, – опомнился царевич. – Ты чего это себе позволяешь? Ишь, раскомандовался тут! Меня поставили руководить нашей миссией! Я здесь командир! Я всё буду решать!!
– Очень хорошо, – ответил кот. – Очень даже замечательно, ваших прав, уважаемый царевич, никто здесь не оспаривает. Давайте, командуйте, решайте: что нам делать и куда идти. И мы спокойно двинемся под марш Мендельсона … то есть, под просто марш. Что скажете, отец наш командир?
Богдан ничего не сказал, лишь смотрел с любопытством на царевича, наверное, ждал от него мудрых указаний. Царевич сделал шаг назад и насупился.
– Надо понимать, что команд не будет? – поинтересовался на всякий случай кот. – Ну и ладушки. Признаться, и не сомневались. Я просто инициативу проявлял. Не век же нам тут куковать, с горы этой. Вот я и начал мыслить, вслух, что нам делать надо. Я ведь послан с вами царём как советник. Моя задача: искать методы, а ваше – предлагать. Ясно?
– Надо … – выдавил из себя царевич, – девушек найти …
– Да? – удивился Рыбкин. – Каких это девушек?
– Дочерей царя, – подсказал Иван, – сестриц Василисы Премудрой.
– Понятно. Шутил это я с тобой, Ваня, чтобы не скучно было, – сообщил Котя. – Весёлый я кот. Я ещё на мандолине играть умею. Надо - научу?
– Оставь свои шутки, кот учёный, – попросил царевич. – Делом займись.
– Де-елом, – протянул кот. – Я этим и начал заниматься, а ты вмешиваешься. Я головой работаю, Богдан вон руками, а ты должен нас как-то поддерживать, вдохновлять, укреплять, стратегией заниматься.
– Ты вслух думаешь, – парировал царевич, – а я – про себя, глубинно.
– Давайте барышень отыщем, – согласился Рыбкин. – Это и будет первоначальной задачей, а если этого Позвизда встретим, то им Богдан займётся, мало его, тогда тебе тоже придётся меч свой использовать, я свои когти применить готов. С когтями, да на бога, правда – претенциозно? Знаешь, у меня нюх имеется, как у собаки, только у той нюх на всё, а у меня – на колдовство заточен. Вот я его и применю.
– Ага, – хмыкнул царевич. – Учуешь ты, кот учёный, что-то там, мы туда отправимся, а там он сидит, Позвизд этот самый. Возьмёт он нас за … за … хорошо то есть возьмёт, крепко, и что мы делать будем? А ведь нам бедных девушек выручать надо.
– У тебя только девушки на уме, – принялся ворчать кот. – Хорошо, коли манкируйте, я один пойду, шкурой своей полосатой рисковать буду, а если я пропаду, то тогда вам придётся дело моё продолжить.
– Я с тобой пойду, – заявил Богдан, – мамой клянусь, друг кот.
– Вы чего это, пацаны? – испугался остаться в тоскливом одиночестве царевич. – Шуток не понимаете? А я всего-то лишь призывал не спешить. Давай нюхай, а мы уж … мы уж …
– Мы уж не подкачаем, – согласился Вора бей.
Кот Рыбкин, наконец, перестал препираться, начал вытягивать шею, поводил и шевелил своим коротеньким носом, демонстрируя … явно что-то демонстрируя. Оба товарища за ним с интересом наблюдали. Кот крутился с одной стороны на другую, и снова на первую, пока не замер.
– Чего-то не получается, – со смущением признался он, – наверное, навык потерял, – а потом, подумав, добавил: – Или этого Позвизда здесь, на горе то есть, не имеется. Может, он улетел ещё куда. Может, он собирается и Василису Прекрасную к себе притащить, или какую другую девушку.
– Попробуй имеющихся пленниц унюхать, – посоветовал Богдан.
– А они, может, хорошо моются, – сварливо ответил кот, –и не пахнут ничем. Я ведь вам не собака, и не ищейка, а учёный кот, имеющий иногда дело с волшебством.
– Мне вот Василисушка платочек свой дала, – порылся в своём мешке Иван-царевич, – со своими инициалами. Сёстры её на Василису очень похожи. Может, они от отца волшебство какое переняли. Может, ты по этому их найти сможешь.
– Может, может, – принялся ворчать Рыбкин. – Давай сюда свою тряпочку, нюхать её буду. Глядишь что и найду …
Он несколько раз обнюхал платочек, поворачивая его то одной стороной, то другой, чихнул пару раз, а Иван-царевич оправдался, что рядом табачок нюхательный был. Потом снова начался процесс  внюхивания в разные стороны горизонта. Потом кот глубоко задумался, многозначительно закатив глаза. Его терпеливо ждали. Наконец он открыл глаза и посмотрел на своих товарищей.
– Значит так. Слушайте меня. Кое-какой результат я получил. Но он меня не вдохновляет. Он меня даже озадачивает.
– Что это значит? – насторожился царевич.
– Сам бы хотел это понять, – признался кот, – и разобраться в этом.
– Пойдём и посмотрим, – решительно сказал Богдан.
– Вот речь не мальчика, но мужа, – ответил одобрительно Рыбкин. – Будем действовать эмпирическим, то есть опытным путём.
– Это я здесь муж, – нахмурился царевич, – и я должен решать, но … если есть такое мнение, то … пошли. Куда только идти?
– Куда-то … туда, – махнул лапой кот Рыбкин.
– Что значит «куда-то»? – нахмурился царевич. – Указывай яснее.
– Так я ведь признался, – начал оправдываться кот. – Признался, что озадачен. Так что предлагаю компромиссный вариант: сейчас мы идём в той направлении, а уже там вы останетесь, а я пойду на разведку, кто будет в чём-то подозревать обычного кота. Конечно, я что ни  на есть самый необычный, но никто ведь об этом не подозревает, а вы меня не выдадите. Ведь так?
– Конечно, – согласился Богдан.
– Давай- давай, – заявил неопределённо царевич и начал обдумывать мысль, что если кот с задачей справится, то имеет смысл его как-то придержать, с собой забрать. Похоже, кот действительно умный, а честно признаться, так даже выдающийся и царствовать будет легче, коли он умные вещи мурлыкать станет. Кто в нём советника разглядит? Все будут думать, что Иван-царь такой умный. Замечательная мысль, вы не находите?
Обычно, когда говорят про горы, представляются высокие вершины, недоступные пики, неприступные скалы и падающие в пропасть альпинисты. Иногда им удаётся остаться в живых. Про такие удивительные случаи снимают кино. Для примера посмотрите фильм Ренни Харлина «Скалолаз», где Сильвестр Сталлоне снимается (кстати сказать, он тоже высоту не уважает). Или фильм Станислава Говорухина и Бориса Дурова «Вертикаль», где Владимир Высоцкий снимался и пел свои песни. Можно и другие фильмы повспоминать, но ведь сказка совсем о другом. Мы хотели сравнить. У нас это не скала, а обширное горное плато. Может, существуют горы и больших размеров, но мы таких не видели. Наши герои шли и оглядывались. Что же они видели? Продолжительные луга, заросшие травой и кустарниками. Где-то в отдалении виднелась рощица. Вот туда они и двигались.
– Чего тебя понесло, Богдан, из дома? – миролюбиво спросил царевич, краем глаза наблюдая за котом, который изображал ищейку (и это у него получалось). – Дома-то чего не сиделось?
– Дома- дома, – отозвался боец. –Дома-дома. Начать хотя бы с того, что самого дома у меня так и не завелось. Имеется сарайчик, который я сам выстроил и где ночь провожу. Разве это дом? Так что меня там ничего не держало.
– Животину бы какую завёл, – усмехнулся Иван. – Всё бы веселее.
– Животину это хорошо, – согласился его новый товарищ, – это может даже весело, только мне веселиться-то ни к чему. Я ведь боец. До сих занимался работой. Или вот с разбойниками сражался. С ворами. Меня даже прозвали Вора бей. А потом они, то есть разбойники закончились. Оказывается, если с ними бороться, так они пропадают. Другим чем-нибудь заниматься начинают. Короче говоря, мне скучно сделалось, и я вот отправился в гости, к сестре.
– У тебя есть сестра? – удивился царевич.
– Ну да, имелась.
– Почему имелась?
– Её украли, опять же разбойники. Мне в отместку. Решил их атаман её замуж выдать, за своего сына. А потом я появился. У меня друг был, тоже, кстати, Иван, только самый что ни на есть простой человек, Бесфамильный. Его ещё дурачком называли, но он на эти слова внимания не обращал. Я вам это уже, кажется, рассказывал. Так он, этот Ваня, со мной отправился, в Палермовку, и помог мне сестру оттуда вызволить, Алёнушку…
– Красивое имя, – признался Иван-царевич, – как у моей Василисы.
– Я там разнести всё собирался, а Иван тот сказал, что лучше головой работать, а руками только потом. Короче говоря, вытащил он Алёнушку, а уже потом я появился, и защитил их.
– Молодцы, – громко сказал кот, который, оказалось, всё прекрасно слышал, хотя и изучал пространство впереди.
– И Алёнушка это сказала, а потом заявила, что Иванушка спас её и должен жениться. На ней. Мол, полагается так. А кто против? Кто воздержался? Вот они и поженились. Живут сейчас вместе. К ним я и шёл, когда вы меня остановили и дело интересное предложили. Понравилось оно мне. Развлеку тело и душу.
– А душу-то чего? – удивился царевич.
– Так я за справедливость всегда, – удивился Богдан. – А тут она самая и есть.
– Справедливости, – заявил кот, – она разная бывает. У царей вон одна, а у простых граждан совсем, понимаешь, другая, может даже обратная царской.
– Как это так? – удивился Богдан.
– Да не слушай ты его, – заявил, хмурясь Иван-царевич. – Это он умничает, то есть показать хочет, как много в жизни понимает, суть вещей и событий. А сам, приглядеться, так умеет очень хорошо и удобно устроиться. Всё, что говорит он, что к делу не относиться, есть демагогия, и слушать её для той же души вредно: появляются сомнения, как всё кругом расстроено, а потом из этих сомнений крамола произрастает.
– Ага, задело, –обрадовался кот. – Значит, мои слова на тебя действуют. Для того и говорю я, чтобы ты, как власть будущая задумывался, насколько твои приказы и распоряжения со справедливостью сочетаются.
– Во-во, – согласился Богдан. – Я и говорю, что горой за справедливость, – и показал руками, какой именно горой.
– Ты давай веди нас, – сердито прикрикнул на кота Иван-царевич. – Тут надо что-то одно делать: либо говорить, либо делать. Так от тебя, кот, дела ждут.
Выслушав царевича, кот насупился и остановился. Царевич по инерции прошёл ещё пару шагов и тоже остановился. Встал и Богдан, посмотрев на товарищей.
– Ты это чего, Рыбкин? – примирительно спросил Иван. – Обиделся? Так я просто напомнил, что нам ещё с делом как-то порешать надо. Стоит то есть дело, тревожит. Так что, давай …
– Не обиделся я, – хмуро отозвался кот. – На … некоторых не обижаются, бесполезно, да и для здоровья вредно. А остановился я потому, что идти надо к роще, но вон там появилось строение какое-то … Может, стоит проверить его?
Только теперь спутники его обратили внимание на указанной объект, и уже казалось, что не увидеть его – невозможно. Однако они бездумно пёрли вперёд, не осматриваясь по сторонам. Они себя уже убедили, что здесь, кругом, нет никого, вот только … роща … надо её проверить. Туда и шли. Но теперь … появилась новая цель. Куда идти: дальше, к роще, или отклониться от маршрута, и проверить строения? Или послать кого одного? И оба посмотрели на кота.
– Мне идти? – прислушался к себе, к своим ощущениям, предчувствиям Рыбкин. – Но я не разведчик …
– И не надо разведчиком быть, – решительно заявил царевич, – будь простым котом. Они крайне любопытны. Мол, мимо шёл, а тут увидел … и решил посмотреть, разобраться.
– Ладно, – вздохнул Рыбкин. – Добрый я, на меня каждый норовит сесть, на шею то есть. Рыбкин, сделай то, Рыбкин, сделай сё, и кидается Рыбкин и делает, ни минуты покоя нет. Сейчас вон принцесс спасай … за вами приглядывай, дабы не вляпались в неприятности … увы мне, увы …
Так, с ворчаниями, кот ушёл и ходил там долго, так долго, что друзья, его спутники начали волноваться и уже подталкивали друг друга пойти и посмотреть. И они уже двинулись туда, но тут явился Котя и все, оба два, остановились и принялись его рассматривать, словно он как-то изменился, сделался другим, и это надо было определить.    
– Соскучились? – сварливо спросил кот. – Или волновались за меня? Впрочем, пусть это останется с вами. Скажу только, что это жилой дворец.
– Принцессы – там? – нетерпелив спросил царевич.
– Те-те-те, – насмешливо осадил его кот. – Это было бы слишком просто, оставить так. Я и не ждал их там увидеть. Но в какой-то мере они там, действительно там …
– Как так? – удивился Богдан. – Ты только что сказал, что их там нет.
– Я действительно так сказал. Но там по стенам развешаны картины в богатых вычурных рамах, на которых, это я говорю про картины, принцессы изображены. Я, знаете ли, за свою жизнь много чего успел повидать, в том числе и произведения художников. Но здесь … м-м … я бы отнёс эти работы к фламандской школе, Ян Ван Эйк и прочие. Принцессы изображены там танцующими. Какая экспрессия! Какие позы! Честное слово, я ими залюбовался. Они и в самом деле так похожи? Или это была одна и та же танцующая принцесса?
– Мы тех картин не видели, – с досадой ответил Иван-царевич, – и потому не можем ответить. Но принцессы действительно похожи.
– Как лепестки одной и той же розы? – уточнил Рыбкин.
– Пойдёмте, сами посмотрим, – предложил заинтригованный Богдан.
– Не надо, – нахмурился царевич. – Если их не найдём в роще и наши поиски затянутся, тогда пойдём и там же заночуем. Вот и посмотрим на те картины.
+ + +
Признаёмся, что немного увлеклись, наблюдая за Иваном-царевичем и его товарищами в их поисках, оставив без внимания Василису Прекрасную, и совершенно зря, во-первых, потому что сказка у нас обозначена как Василисина, а во-вторых … впрочем, достаточно и того, что во-первых. А Василиса всё это время провела в спорах с отцом, а тот перед ней всё оправдывался.
– Ты думаешь нам, царям, легко? – кричал в сердцах отец. – Другие, чтобы как-то им легче жилось, всё время свой характер улучшают, присматриваются к другим, меняют себя, совершают добрые деяния. А мы, цари? Нам ведь этого ничего не надо. Не надо ни к кому подстраиваться, думать, как сделать лучше? Пусть другие к нам подстраиваются. И что из этого получается? Вокруг они одни проходимцы, лизоблюды, доносчики, льстецы, предатели. Да-да, они в любой миг готовы предать кого и что угодно, лишь бы получить какую для себя выгоду. Я для чего себе выбрал подводное царство? Для того, чтобы уменьшить череду карьеристов, которые выстраиваются передо мной в очередь, чтобы предложить мне свои услуги. Они мне предлагают! Да я так и вижу, как они ещё большего ждут от меня в ответ. И так – всю дорогу. Я почему хотел Ивана-царевича своим наследником объявить?
Царь спросил и немного помолчал, ожидая интереса дочери, но Василиса Премудрая молчала, обиженно поджав губы, чем травмировала сердце царя. Но он сделал вид, что не замечает этого.
– А хотел я это сделать, потому что Иван-царевич был – со стороны. Он не принадлежал ни к одной группировке, что собрались в моём окружении. Я хотел сохранит свою независимость. Ни от кого. А он тебя, вместо благодарности, от мня увёл.
– Хорошо, папа, – решительно повернулась к царю Василиса Премудрая, – давай поговорим серьёзно.
– Давай, – охотно согласился тот.
– И начнём этот наш откровенный разговор с матушки.
– С чьей … матушки? – поинтересовался царь.
– С моей, – коротка она ему ответила.
– Ну, видишь ли, дочка, – начал говорить царь, старательно отводя глаза в сторону, – эта тема слишком деликатного свойства, чтобы так прямо и говорить. Дело в том, что … э-э-э …
– Чтобы тебе было легче придумывать, – добавила Василиса, – я тут хочу тебе показать кое-что. Я думаю, что это тебе покажется интересным, как показалось мне. Особенно как это показалось мне.
– Ну ка- ну ка, – Заинтересовался царь и даже потёр руки ладонями, друг о дружку.
Василиса Премудрая достала свою блюдо, по которому привычно катнуло яблоко. Оно покатилось по блюда, всё быстрее и быстрее, словно вытирая его своими румяными боками, а потом на нём появилась картинка, сначала расплывчатая, а потом – чёткая. И показалось царю, что блюдо превратилось в зеркало. А всё потому, что в нём Василиса Премудрая отразилась всем своим обликом. Вот только платье на ней было другое, и бусы ярко-красные, в три нитки, и серёжки из зелёного малахита, и … и это была другая девушка, но точь- в точь как та, что держала блюдо в руках.
– Здравствуй, сестрица, – приветливо обратилась к ней Василиса, и та ей что-то ответила, но Василиса уже повернулась к царю, – так что ты мне хотел сказать про матушку, а, царь-батюшка?
– Ничего … не хотел, – выдавил из себя царь. – Это должно было остаться государственной тайной. Но … похоже … не получилось.
– Не получилось, царь, – согласилась Василиса Премудрая. – Но у тебя есть возможность всё рассказать прямо сейчас.
Вздыхая и пересыпая речь междометиями, царь начал рассказывать. Оказалось, по его рассказам, он не сразу стал царём. В молодости о был ассистентом, то есть помощником у одного учёного, у Дистиллярия Погибальца, может, вы уже о таком слышали. Так вот, чем дальше этот учёный погружался в знания, тем более уверенным он делался. Он даже пошёл в услужение к некоему Тарасу Кащенко, который желал обрести бессмертие, и в этом ему помогал Погибалец. В конце-то концов, сначала Погибалец ушёл от Кащея на самостоятельный путь, а потом от него ушёл и его ученик. Это так в Природе устроено, как от учителя уходит ученик, так и от родителей отрывается их детище. Вот и ученик, почувствовав, что пришла пора, ушёл на «вольные хлеба» и сделался … да, он сделался настоящим колдуном. Да-да, наука имеет два пути развития, наука фундаментальная, классическая и наука экспериментальная, прагматичная, в которой имеются свои пути использования и есть те, кто их умеет приспособить для своих нужд. Вот он и приспособил, да так удачно, что сделался царём, самым настоящим, только царство он себе устроил особенное, подводное, чтобы не было желающих его у него отнять. Но потом пришла скука. Как от неё избавиться? И решил царь себе завести дочку. Он начал колдовать и использовал самые секретные заклятия, а потом ему пришла в голову одна интересная мысль, чтобы будущая дочь была самой красивой, какая только может быть. То есть он бросил вызов божественным силам, ибо красота принадлежит их ведомствам. И они сделали ему «подарок», уже готовую настоящую девочку. Это и была она, то есть будущая Василиса Прекрасная. Конечно, царь- колдун подозревал, что здесь могут быть последствия. И он придумал меру защиты. Он создал в своей тайной лаборатории способ, как создать человека. Вернее, он уже давно существовал у особой касты учёных, зовущихся чернокнижниками. Они умели создавать гомункулусов и заставляли их служить себе. Только наш царь пошёл своим путём. Он взял кусочек кожи своей «дочери», капельку её крови, начал с ними работать (пусть это называется: «колдовать»), но скоро появились ещё двенадцать копий Василисы. Всё у них было, как у ней, вот только не было её острого ума. Зато они были искусны в пении и танцах. Там им не было равных. Ну, и царь их обучил азам колдовства, как и Василису. Но теперь она могла затеряться среди своих точных копий. Царь даже смог сделать так, что он казались старше её, как старшие сёстры. Вот примерно так.
– Я тебя, батюшка, – сказала царю Василиса Премудрая, – и дальше буду звать батюшкой, но обо всём этом я уже догадалась сама. Мне бы хотелось узнать о той, что называет себя Василисой Прекрасной. Какая связь между нами?
– Не только между вами, – повздыхав, признался царь. – Есть ещё Едена Прекрасная. Есть и другие. Здесь тоже своя история имеется. Полностью она мне не ведома. Да я туда лезть и не стремился. Якобы здесь замешаны боги. Они тоже любят шутки. У них тоже есть свои тайны. Якобы кто-то из них придумал скрыть одну красавицу и устроил так, что их стало не одна, а много, сколько я не могу и сказать. Кое-что перепало и мне. Видимо, и ещё кому-то повезло.
– Повезло? – недоверчиво спросила Василиса.
– Повезло! – с нажимом в голосе заявил царь. – Только так. А то, что ты получила дополнительный бонус – силу разума, говорит только в твою пользу. Именно поэтому я так не хотел, чтобы ты от меня ушла. Только потому я так Ваньке препятствовал. Я готов смириться с твоим уходом, если он будет не совсем уходом.
– Я готова к тебе приходить. Часто. И с ребёнком.
– У тебя буде ребёнок?! – обрадовался царь. – Это меняет дело. Для начала утроим пир. Горой. А потом …
+ _ +
Роща вблизи оказалось целым лесом, в котором было немудрено и заблудиться. Справа, слева произрастали самые удивительные деревья, перевитые лианами. Всюду росли пышные цветы, распространяющие столь сильные ароматы, что едва можно было устоять на ногах. И, кстати, не все из низ обольстительно пахли. Плюс к этому оглушительно щебетали тысячи самых разных птиц. Когда они шли по лугам, их почти не было слышно, но здесь их было столько, что удивительно, как они все здесь умудрялись размещаться.
– Послушай-ка, кот, – грозно нахмурился царевич. – Какого лешего ты нас сюда притащил? Здесь можно пропасть не за милую душу.
– Я думаю, – спокойно предположил Рыбкин, словно не слушал предварительных слов царевича, – что если и хотели спрятать, так это сделали именно здесь.
– Но как это нам поможет. Здесь нам ничего не найти, так здесь всё спутано.
Да, наши уважаемые читатели. Если вы когда посещали джунгли в дельте Конго или Амазонки, то вы сразу заметите похожесть. Другие места рассматривать не стоит, куда водят туристов. Там всё расчёсано, приглажено, украшено и цивилизированно. Но здесь … это был кусочек дикого сада, слегка сбрендившего Эдема, вышедшего из всяких границ здравого смысла. И вполне было понятно удивление и даже лёгкая паника Ивана-царевича, который и в настоящем- то лесу толком не был.
– Спокойствие. Только спокойствие, – повернул к нему голову Рыбкин. – Вы можете быть совершенно спокойны. Я сам во всём разберусь. Я чувствую, что это где-то здесь. Поблизости.
– Что – здесь?
Но спрашивать было некого. Котя Рыбкин только что стоял здесь и вглядывался в эту зелёную стену леса, сошедшего с ума. И вот его уже не стало здесь. Была ли это ловкость прирождённого разведчика, тем более – кота? Или он решил применить свои умения в волшебстве, поднахватавшись от тех, кому служил долгие годы, или менее короткий срок. Надо было подождать.      
– Ну что … Богдан, – вспомнил имя их спутника царевич, – может быть, скоро эта эпопея у нас закончится. Вот сейчас Котя девушек отыщет, если понадобится, ты с их похитителем в схватку вступишь, а потом я их спасу и их батюшке, по совместительству – царю, доставлю, по описи, списку: сдал- принял, обменяю их на свою Василисушку – до дому …
– До хаты? – догадался Богдан.
– Уж тут, кому как, – внёс поправку Иван-царевич. – Мне лично – до дворца. Ох, и утомился я, со всеми этими докуками, приеду и – отдыхать буду. Долго  и качественно.
– А сейчас мы что делаем? – удивился Богдан.
– Разве это отдых, – удивился царевич и вытянулся, поудобней устраиваясь. – Признаюсь тебе честно, мы, то есть царевичи, в отдыхах смысл знаем. В этом и состоит наша жизнь.
– А я думал, – честно признался боец, – что вы царствовать учитесь.
– Тю, – удивился и аж привстал Иван. – Учиться! Зачем, когда кругом умных советников – кишмя кишат. Ему косточку покажешь с куском мяса, а он от удовольствия уже урчит и что угодно готов сделать. Хорошую зарплату ему посули и можно царствовать, лёжа на боку. Это я фигурально выражаюсь. Столько вокруг разных и привлекательных радостей и все их хотелось попробовать. Жаль, что они все либо вредные, либо аморальные. А прожить надо так, чтобы не было потом мучительно больно …
– Чего – больно? – переспросил Богдан. – За бесцельно прожитые годы?
– Нет, скорей уж от этого, – развёл руками Иван-царевич, – которое вредно и аморально. Но мы будем стараться, будем стараться. Глянь, чего это там?
– Похоже, наш кот бежит.
– Ну вот, опять отдохнуть толком не успели. Вставай давай, сейчас твоя силушка нам понадобится.   
Рыбкин остановился перед ними. От усталости бока его раздувались и опадали. Было видно, что он торопился скорее вернуться назад. Увидав это, Богдан Цзю сощурился, сжал неожиданно крупные кулаки и принялся оглядываться по сторонам, словно враз мог затаиться за любым, самым низким кустиком.
–Там … это … – начал говорить кот, переводя дыхание … – короче говоря, нашёл я их.
– Дочерей, сестёр, – уточнил царевич.
– Их, – кивнул кот. – Только … они … Сами посмотрите.
Они пошли посмотреть. Идти, конечно, было неудобно. Очень неудобно. Но они всё же двигались. Кот Рыбкин нашёл место, где можно было протиснуться почти без проблем м миновать колючий кустарник. То есть это получилось у царевича, а Богдан был его крупнее и почти застрял. Не совсем застрял, а … почти. Царевич же увидал кое-что и сразу туда направился, не став дожидаться товарища.
Что же он увидел, спросит любопытный читатель.
У современных детей множество игрушек, разные конструкторы, куклы, солдатики, всего и не перечислишь. Правда, эта детвора имеет тенденцию к игрушках электронным, которые называются, в совокупности с другой техникой – гаджетами. Или просто – гадами. Так говорят взрослые, пытаясь оттащить детей от разных там тетрисов. Они, то есть взрослые, говорят, мол, брось эту гадость (в смысле – гаджеты, но короче выражаются). А раньше обходились без электроники, в быту, в домашнем хозяйстве, в жизни. Среди игрушек был домик для кукол, или – кукольный домик. Можно было устраивать там целые балы или рауты. Расположить «подопечных» в нужной диспозиции и наблюдать за ними, любоваться, ведь для тех кукол мы повелители, водители их, а если напрячь фантазию, то и – боги. Вот так, не много, ни мало.
Как раз такой кукольный дом и увидел царевич. Мало того, что это был дом, это был целый дворец, то есть тоже дом, но с претензией на что-то величественное. Откуда он здесь взялся? Иван-царевич подошёл ближе, заглянул в окошко и …
– Ой!
– Вот я и говорю, – тут же рядом оказался Котя Рыбкин. – Они все здесь, но только они все такие крохотные. Знавал я одного мальчугана, похожего вот на них. Его так и звали – мальчик-с-пальчик. Ну что это за человек в пару вершков ростом, может, чуть выше. Для меня это несерьёзно. Я для того, как слон, извиняюсь за выражение.
– Про это потом расскажешь, – прервал словоизвержение кота царевич. – Здесь и сейчас с этими-то разобраться надо.
– Где эти ваши принцессы? – загудел Богдан, почёсывая расцарапанные места и оглядываясь, явно готовясь к новым неприятностям.
– Здесь, – теперь уже бойца осадил царевич. – Не шуми. Веди себя тише. Ты их пугаешь.
– Кого? – удивился Богдан.
Знали бы вы, друзья, сколько можно интересного, если чаще смотреть под ноги. Мы либо смотрим в небо, либо – внутрь себя, примериваемся к своим стремлениям и побуждениям. А тут – смотри под ноги. Богдан вот тоже удивился. Честно сказать, так наши герои ни за что этот домик не сыскали в этой зелёной круговерти, что издали казалась обычной рощей. Теперь оба они легли животами на землю и принялись заглядывать внутрь.
Постепенно девушки осмелели и начали выглядывать из шкафов, из-под кроватей, кто куда сумел спрятаться, убоявшись ужасного грохота. Они даже пытались говорить с царевичем, но тот, кроме тоненького писка, ничего разобрать не смог. Кое-что понимал Рыбкин. Он сказал, что девушки жалуются, что им страшно и хочется домой. Они так и не привыкли к той жизни, в которой оказались.
– Это надо же, – развеселился вдруг царевич, – быть принцессами, пребывать в роскоши, а потом – раз! – и оказаться чьими-то там куклами, – и он принялся хохотать, шумно ударяя себя по ляжкам, видимо, забыв, что он – царевич.
– Что с ними делать? – спросил Богдан царевича после того, как насмотрелся на «живых кукол». – Надо их как-то расколдовывать взад.
– Зачем? – удивился царевич. – Так намного лучше. Из этого домика они никуда не разбегутся. Я их так и принесу к царю, в этом самом домике, во дворце. Пусть он сам ими занимается. Он ведь по совместительству – как раз колдуном будет. В крайнем случае, ему Василиса Прекрасная поможет. Если успеет. Нам домой собираться давно уже пора. Хватит, нагостилась.
– А если сейчас этот появится? – вспомнил Богдан и огляделся.
– Кто появится? – встревожился царевич и тоже принялся оглядываться.
– Он имеет ввиду, – объяснил Рыбкин, который уже ко всему привык и вылизывал заднюю лапу, – про того самого Позвизда, в чьи владения мы столь опрометчиво влезли, без спросу, на свой страх и риск.
– Но ведь сейчас-то его нет, – спохватился царевич, – и хорошо, что нет. Кстати сказать, этих девушек он и сам украл, так что не должен удивляться, если и с ним проделают что-то подобное. Девушки, вы там за что-нибудь держитесь.
Наверное, там, внутри, кричали, визжали, или что-то делали, но оба мужчины взяли домик и понесли его на руках. Издали он казался небольшим, хрупким и лёгким, но когда его подняли и понесли … это было нелегко даже двоим, а под ногами крутился Рыбкин и всё кричал, предупреждал, чтобы были осторожней, чтобы не кантовали, чтобы … Но тут царевич приступил ему на хвост и Рыбкин предпочёл наблюдать за их транспортировкой с необходимого расстояния.
Почти не отдыхая, потащили дом ко краю плато.
– Хорошо, что у нас есть лошадь, – радовался царевич. – Поставим там дом. Его будет кот держать, а мы пешком пойдём … или я поеду, а Богдан догонять нас будет. Мы спешить не будем. Чего нам спешить? И – куда?
– Я, пожалуй, здесь останусь, – вдруг заявил Богдан Цзю. – Так что вам меня дожидаться не придётся.            
– Чего это ты? – остановился от неожиданности царевич. – Если обиделся, то зря. Можно на лошади по очереди ехать. Но я всё же – царь, будущий царь, то есть на всё имею право. А ты народ, то есть у тебя прав меньше, а по правде сказать, так и вообще нет. Вам, народу, права дай, так вы никого уважать не будете, а потом и вовсе сами власть вздумаете себе выбирать.
– Да я не про справедливость, – начал оправдываться Богдан. – Я высоты боюсь. Я чудом сюда забрался, а как подумаю, что сейчас снова через эти ужасы пройти придётся … Нет, я лучше здесь останусь.
– Это как это? – удивился царевич.
– Да просто всё, – быстро заговорил боец, – я уже почти про всё подумал. Жить буду в том дворце, в который мы там заглядывали. Где бы мне ещё во дворцах жить довелось? Охотиться буду. Зверья и птиц здесь достаточно. Да и землёй можно заняться. Не всё же кулаками махать. Пора и остепениться. Я буду самым первым и единственным горцем, который боится высоты. К тому же, сами подумайте, появись здесь хозяин, этот ваш … э-э …
– Позвизд, – подсказал кот.
– Во-во, он самый, – обрадовался боец. – Окажись он здесь, сразу полезет домик искать, с девушками. Не обнаружит его, осерчает, в погоню кинется, а меня с вами уже не будет. Что делать-то будете?
– Что делать? – почесал в затылке царевич. – В самом деле – что? Я на тебя надеялся.
– Во-от! – поднял палец боец. – И я к тому же. Я его там буду дожидаться, где домик стоял. Объясню ему всё. Мол, так и так. Звиняй, мол, браток. Если меня слушать не захочет, придётся разговаривать с ним по-другому. Есть у меня убедительные методики.
– Ну, коли так, – кивнул царевич, – тогда другое дело. Даже лучше так.
 Богдан немного проводил их и вернулся обратно. Рыбкин проводил его долгим взглядом.
– Неудобно как-то с ним получилось, – заявил кот.
– Почему неудобно? – удивился царевич. – Он сам всё придумал. Очень неплохо. Да и чем дальше он, народ-то есть, тем представительней выглядит. Вот говорят - честной народ. Думаешь он слова «честный»? Как бы не так. От слова «чеснок». Им врачеваться недосуг, да и не на что, а здоровье сохраняют от постоянного поедания чеснока. Килограммами жрут. От них потом такой дух, что только онучами и перебить можно. А вместе они составляют такой убойный набор, что мама не горюй. Думаешь почему народ прозывают «подлым сословием»? Молчишь? Знаешь, что именно за эти запахи? То-то же … Кстати, что ты там говорил про этого … как там его … мальчик-с-пальчик который. Как он таким получился?
– Старуха там капусту рубила, – начал рассказывать Рыбкин, – неосторожно ударила и себе мизинец отрубила. Якобы выбросила его, а потом из него мальчик получился. Так в сказке говорится. Я могу предположить, что бабка та была не простой бабкой, если смогла устроить, чтобы из пальца ребёнок получился. Алхимики опыты проводили, чтобы гомункулусов выращивать, искусственно созданных людей. Здесь что-то подобное. Дальше в сказке описывались приключения этого мальчика. Обычный набор, после которого у него всё получилось нормально. Жизнь у народа довольно трудная, и потому они сочиняют сказки о том, где у них всё получается.
– Так это всё сказки, – расстроился царевич, – а я думал узнать, как можно обратно девушек обычными сделать.
– Может, мне постараться? – предложил Рыбкин.
– А ты справишься? – недоверчиво спросил Иван-царевич.
– Получается у того, кто старается, – загадочно ответил кот.
– Подумать надо, – ответил царевич, – ты лучше смотри и вспоминай, где мы летающий ковёр оставили.
– Чего там смотреть, – махнул лапой кот. – Помню я всё. Вон там ковёр. Мы его меж тех камней сунули, песочком ещё присыпали. Я уже вижу краешек.
– Ох, хорошо всё получилось …
Достал Иван-царевич ковёр-самолёт, поставил в центр домик с принцессами, сам рядом сел, забрался и уютно устроился и кот. Разом они спустились вниз. Лошадь, которую они оставили, оказалась на месте. За время отсутствия людей она паслась и отъедала бока. Одичать она не успела и её взнуздали. Иван-царевич заглянул в окошко домика. Оттуда ему начали о чём- то пищать крошечные девушки. Разобрать слов было нельзя.
– Чего им надо? – спросил он у Рыбкина.
– Проголодались, – ответил кот, послушав немного. – Покормить бы их чем.
– Вот ведь, прожорливые какие девки, – пожаловался царевич. – А будь они в натуральную величину, замучились бы с их питанием. А здесь, всего-то делов.
Пошарил Иван-царевич у себя в мешке дорожном, нашёл там кусок миндального пирожного, сунул его в домик. Девушки окружили пирожное, казавшееся им большим. Потом начался путь домой, не такой уж и продолжительный.
– Как, Рыбкин, – предложил Иван-царевич, – пойдёшь ко мне жить? На довольствие поставлю. Может быть. А ты мне советами помогать будешь.
– Может быть, – согласился кот, но в течение часа улизнул, стервец такой. Иван-царевич даже не переживал сильно. Нет кота и ладно.
Ехал царевич и ощущал, всеми фибрами своей души, как хорошо кругом, на Руси, когда никаких проблем над тобой не висит, какое кругом раздолье – сердце радуется. Ехал Иван-царевич и чувствовал особую гордость. Дали ему задание, невыполнимое, он с ним справился. Наверное, сказали бы, мол, отправляйся туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что, и то бы выполнил. Это в фантазиях своих прельстительным. Не всё же мыслить о бане и девках красных, что в той бане прислуживают. А царским детям редко что приказывают сделать. Они, царские дети, для других затей предназначены. А для каверз всяких имеются разные там богданы или рыбкины. Эх, жаль, за этим не уследил, но … рыбкины приходят и уходят, а царская власть остаётся.
Так, с мыслями о величественном добрался Иван-царевич до дворца тестя. И разве это дворец? Тот дворец, что на горе (ударение на буквы «о») остался, вот тот действительно дворец, а этот … ерунда на постном масле. Но вслух ничего не сказал.
– Выполнил твой наказ, папа, – громко заявил Иван-царевич. – Веди мою жену Василису сюда. Нам тут недосуг задерживаться.
– Слова слышу, – ответил подводный царь, – а дочерей своих – нет. Где они? Ты сказал, что привёз их.       
– Здесь они, в этом самом доме, – с торжеством заявил Иван и водрузил на стол кукольный дом, или дом, где живут эльфийские принцессы – как смотреть на это.
Начались тут охи и ахи. Василиса Премудрая тут же рядом оказалось, сестриц принялась разглядывать. Те сначала в слёзы ударились, но быстро и успокоились. В их малых размерах тоже толк оказался. Но потом они танцевать принялись, и так-то у них мило и ловко получилось – загляденье прямо. Потом они песню затянули, такими голосёнками, словно комариный рой, но песня на удивление красивой получилась.
– Сможете ли вы, батюшка, их в привычный размер вернуть? – спросила Василиса.
– Как бы это тебе сказать, девочка, – Задумался царь. – Если целью задаться, то что угодно сделать можно, даже то, что считается невыполнимым. Но будет ли это хорошо, вот что надо рассматривать. Бывают ли люди таких малых размеров?
– Принято считать, батюшка, – ответила ему Василиса, – что первые люди, которых создал Бог были на него похожи, по его образу и подобие и имели соответствующие возможности. Они тут же загордились своим местом в жизни и стали строить своё общество. Тогда Бог создал расу гигантов. Это были титаны. Они тоже были сильны и занялись войнами с первыми людьми, которые были не совсем людьми. Эту войну называли Гигантомахией и Титаномахией.
– Чего ты мне историю читаешь? – нахмурился царь. – Всякий меня умом своим поразить хочет. Хватит, я уже ума скопил, какой был нужен. Ты давай про этих, про мелких.
– Я к этому и веду, – нахмурилась Василиса. – Бог к тому времени оценил свои ошибки и решил создать маленького человека …
– Вот таких? – обрадовался царь.
– Таких, как мы с тобой, батюшка, – возразила Василиса, – но сперва были пробные модели, экспериментальные, для пробы. Якобы они потом не пропали, а начали тоже размножаться. От некоторых пошли гномы и эльфы. То есть их потом так назвали. Бог решил их оставить. Мол, пусть будут. Мол, через много тысяч лет, когда людей станет слишком много, они поймут все выгоды от того, когда все будут малым размером, и люди устроят так, чтобы уменьшаться.
– А разве можно так? – удивился царь.
– Возможно даже сейчас. Надо всего лишь дать команду крошечным частицам под названием «гены», отвечающим за размеры, взять за образец новые параметры.
– Экие ты премудрости здесь глаголешь, – отмахнулся царь. – Пока нам это без надобности. Вы хотели домой возвращаться, – повернулся он к Ивану-царевичу, – так я вам не препятствую. Кота только верните.
– Нету кота, – развёл руками царевич. – Сбёг кот. А держать его нечем было. Руки принцессами заняты.
– Понятно. Жаль кота. Занятный он был.
– Болтливый очень, – отмахнулся царевич. – Его не остановить. Ничего, как проголодается, придёт. Все они приходят, как почувствуют, что жрать пора.
С тем и уехали. А мы прекращаем дозволенные речи, ибо, в противном случае, можно продолжать до бесконечности. Много там чего ещё было. А что касается Коти Рыбкина, то он прибился к автору этой занятной истории и внёс туда некоторые коррективы, так как знал, как первоисточник, как всё на самом деле был. Ого, он нам столько всего уже понарассказывал, что …
Да, а что было с Богданом Цзю или Позвиздом? Встретились они или нет? Это уже отдельная история. Мы обещаем вам узнать подробности, а может даже пересказать их, когда будет удобный момент. Есть ведь и другие темы, другие рассказы, о которых тоже интересно узнать …