14:45
Ушёл на работу.
Провожала его до калитки. Целовались по разные стороны этой калитки, через цепочку, я смеялась: ещё-ещё.
Хороший был вчера вечер. Одна свечка сгорела, он зажёг новую. Я раздобыла пять обычных восковых свечей, по двадцать рублей.
Вспоминали, что в детстве такие зажигали. И у меня и у него были дни в детстве, когда не было электричества.
Я вспоминала, как в детстве мастерила из воска и конфетной фольги и фантиков человечков. А он вспомнил, как поначалу бесился и бунтовал без телека и компьютера. А потом был даже рад, что можно побыть наедине с собой, в своих мыслях, сосредоточиться.
Утром вороны орали.
Я вспомнила, как в детстве бабушка Саша, мать моей матери, говорила, это они кричат: дождь, дождь. Недовольны, что будет дождь, они знают, предчувствуют. И ведь правда, после их ора, часто случался дождь. А гнёзда у них тяп-ляп неряшливые, прутья торчат, как иголки на еже. Когда я рассказывала про ворон, я вспоминала детство, опушку в своем любимом лесу, молодые лиственницы, высокую траву. Я, маленькая, бегаю в этой высокой траве и вижу гнездо вороны на высокой берёзе.
Вспомнила ещё, как бабушка Саша говорила: руки мыть ноги мыть и сырой воды не пить. Любимый сказал, это советская речёвка. Давно не вспоминала бабушку Сашу, странно, что вдруг вспомнила. Подростком я ее терпеть не могла. А в детстве любила.
Вечером почитала немножко Эволюцию.
Мужчина из письма собирался купить дом в Париже и поселить там свою женщину...
Уснула, и приснилось, как мы с К. дом в Париже покупаем, идём по гранитной набережной и ржём. Он почему-то обрадовался, что мне снится такое.
Был очень нежным.
Никогда у меня не будет с ним ни дома, ни ребёнка.
Вот ушел, и жизнь ушла.
Я снова жалею о том как бездарно жила, боюсь будущего.
Меня поразило, что внутри меня на УЗИ виден варикоз, из-за которого даже органы сами разглядеть сложно. Я слабая.
Вот лежу, бегать не могу, задыхаюсь. Купила гантели, положила их тоже лежать. Ни разу не занималась. Красные гантели по 1.5 килограмма, красный коврик для йоги. Снова потраченные деньги. Ничего я не могу.
Горло болит по утрам, не проходит. Живот снова болел после еды. Бросало в жар. Наверное приливы. Мне нравятся приливы, я от них живая и горячая, короткое повышение температуры, это приятно.
Меня мучает обида на детей и вина, что я их не могу содержать. То, что могу дать им - морально, общение, обнять, посоветовать, отвергнуто. Мне больно.
Убиралась, натыкалась на книги, которые мать привезла, а я им не читала. На колготки грязные, нужно выстирать, или вот куртка, может уже мала, померять никак теперь нельзя, не на кого, никто не придет за этими колготками, платьями, не заберёт, и выбросить рука не поднимается, ведь хорошие, стоят денег...
Я сама себя терзаю и не могу отвлечься, не думать о плохом.
Так рано менопауза. Наверное, у меня короткий срок жизни.
Сколько раз я говорила: не хочу жить долго, боялась старости.
Бабушка Алевтина, мать отца, не дожила даже до 60. Умерла от рака яичника, который дал метастазы уже везде. Она не знала, что по женской части проблема, лечила желудок. Их семью раскулачили, жили в землянке, ели кору с деревьев. Из семи детей выжила одна моя бабушка.
Она думала, что болит желудок, последствия голодного детства сказываются. Когда диагностировали рак, было уже поздно.
От химиотерапии полопались сосуды. Она умерла почти сразу после смерти моего любимого деда, который усыновил моего отца, через полгода вслед за ним ушла.
Деда звали также, как моего любимого. Так совпало.
Я хочу взять фамилию деда, мою детскую, самую первую фамилию известного советского инженера.
Не хочу носить фамилию О.
Но вдруг дети обидятся, если я поменяю, ведь это и их фамилия тоже.