Только чур - мужчинам дальше не читать.
Потому как вам совсем не обязательно знать, где женщины рожают иногда вас и ваших детей.
- Кажется, началось! - это неизбежно, как гагаринское "Поехали!"
Людмила,актриса нашего театра, у которой я жила на квартире, вызвала скорую и
через полчаса я уже "покоилась" в приемном покое. Встретили меня очень тепло:
- Вы из театра? Нам директор уже звонил по поводу Вас.
Людмила заранее меня предупредила:
- Не пугайся, там стерильное белье, поэтому оно выглядит очень грязным.
Логику я не поняла, но приняла к сведению. И все равно испугалась, когда пришлось
надеть на себя рубашку, которая выглядела так, словно ее сначала замочили в чае,
а потом живописно усугубили некоторые пятна пакетиками с заваркой.
Хотя, если честно, когда "началось", то в принципе, становится все равно, во что
тебя переодели. Лишь бы скорее "закончилось".
Но вот с этим, оказывается, у некоторых происходит серьезная загвоздка.
В Мичуринском деревянном двухэтажном роддоме "предродовая" находилась на первом
этаже.
В палате стояло штук шесть кроватей с настоящими "ночными вазами" под ними.
- Никаких туалетов!- категорично заявила мне санитарка,- чтоб ребенка не
потерять.
Я испуганно присела на краешек кровати. С разных концов палаты доносились стоны
и причитания типа:
- Да чтоб я еще раз!...Приеду домой, кирпичами там все заложу, пусть только
сунется!
Девушка с соседней койки сползла со стонами вниз и присела на горшок, как наседка
на корзину.
Тут же вошел доктор, словно ждал за дверью этого момента и обратился к ней:
- Ну что, все? Не торопись, я подожду...
- А теперь пойдем, я тебя посмотрю.
В палату заглянула санитарка:
- Тишкина? - на выход.
Я вышла.
- А Вы правда художник? Ой, Ириночка, помогите нам пожалуйста! Нам бы газету к
1-му Мая сделать! А то у нас никак не получается!
На столе уже лежали два листа ватмана и краски с кистями.
Когда начиналась схватка, я замирала на стуле и ждала, пока отпустит. Затем снова
склонялась над газетой.
Вот так, между схватками, и родился очередной шедевр настенного творчества.
После чего всем стало ясно, что вот уже - точно пора - и меня повели в родовую.
Стол, на который полагалось взобраться, был высоковат для меня даже не в
положении.
Потому самое большое, что я смогла сделать после команды "ложись!" - это
подержаться за краешек. Доктор вздохнул и санитарка принесла табуретку, на
которую тоже сначала надо было взгромоздиться.
Наконец, я благополучно водрузилась на стол. Но видимо, так устала, что пропало
всякое желание рожать. Хотя схватки при этом остались.
- Ну миленькая, ну давай, тужься,- уговаривала меня замечательная акушерка тетя
Маша.
Я стискивала зубы, мне вытирали бинтиками лоб, но все равно ничего не помогало.
- Только не закрывай глаза!- повторял почему-то доктор.
В принципе, он был прав: спать с открытыми глазами у меня не получалось.
Продолжалось это уговаривание несколько часов. В течение которых я регулярно
пыталась заснуть. Спасибо тете Маше за ее поистине ангельское терпение,- она
меня постоянно очень ласково будила.
У бедного доктора терпение все же лопнуло.
Он с досадой махнул рукой и вышел.
Тогда мед.персонал, находящийся в родовой, как-то оживился, все начали что-то
делать: акушерка положила руки мне на живот и как-то сильно, но при этом мягко
и плавно стала давить, санитарка загремела шприцами, я услышала, что показалась
головка, тут же мне в вену воткнули шприц и приказали работать кулаком - и
буквально через минуту все и закончилось: я услышала, что - мальчик. После чего
малыша отшлепали - и наконец, раздался не то, чтобы крик, но какое-то обиженное
кряхтение.
Ребенка засунули под кран, где он все же повысил голос.
Тут все обрадовались, выдохнули и показали мне нечто среднее между баклажаном и
ребенком, и предъявили, как законному владельцу новорождённого чуда, парное
количество всех конечностей, и не парное - головы и прочего. После чего
свежеявленный на Свет житель был благополучно спеленован и уложен приходить в
себя.
Мне же положили на живот странное сочетание - грелку со льдом - и все разбрелись отдыхать.
Была ночь на 20 апреля 1986 года...
Почему я называю дату? - потому что через шесть дней мир узнает про Чернобыль,
а мы на прогулке попадем под дождь, принесённый как раз оттуда, и почти два
года будем жить между театром и больницей, пытаясь бороться с пневмонией и
оформляя декорации для новых спектаклей.
На фото - Сашка теперь.)