И вот наконец-то, как говорится, Она пришла. Вошла то ли в дом, то ли в сердце.
Всё вроде бы, как и хотелось, только радости это не доставило.
Жалкая погоня за щепоткой непостижимого счастья, даже не "счастья" ,а так, короткой передышки, недолгого забытья.
-Остановись мгновенье, да не потому что "ты прекрасно". Просто остановись. Дай оглядеться, прийти в себя, и само пока отдохни, наберись сил.
Хватит этой турбулентности, довольно уже затяжного "штопора".
Ведь и твоя Пасхальная Агада и Тяжёлый металл "Арии", всё это не более, чем порезы жрецов Ваала.
Зачем мечется загнанный обречённый? Бросается из стороны в сторону, зная, что нет исхода?
Нет, не может смириться, принять не может эту безысходную обречённость.
Забыться сопротивлением, пусть глупым, наивным и напрасным.
лишь бы не соглашаться с неотвратимым молчанием наступающего бессилия.
Молчанием, которое оглушительнее артиллерийских залпов, холоднее могильных склепов, суше Аравийских песков.
Вот и сечёт себя благословенное создание, сотворённое по образу Божьему для благой цели, то гнойным грехом ,то слезами покаяния; то бессильной злобой,
то порочным удовольствием.
В кровь режет, в надежде, что "откроется небо" и прозвучат слова, влекущие и яркие. Слова Того, "для Которого всё и от Которого всё".
Требует веры душа. Просит она истины.
Как крик брошенного на перроне ребёнка, обращённого к родителям.
Среди суеты сердобольных прохожих жаждет он услышать единственный,
отличный от всех голос.
"И плачешь и клянёшь, ты небо в озлобленье,
что не ответствует на твой душевный крик",
Вот и полосует себя до боли, то сладкой, то мучительной, снова и снова,
сам того не сознавая, очередной "жрец Ваала".
Да и никакой ни "жрец" вовсе ,а так, обречённый на одиночество в толпе, Человек.
С Пасхой тебя. С новым шансом, на новую жизнь.