Лошадёнка менестреля всё время отставала от мощного коня Тиура, будто на неё навьючили десять мешков с брюквой. Чертак, глядя на её унылую морду, недовольно кривил губы и фыркал, всем своим видом говоря: "Что с неё взять, кроме кучи горячих "яблок"?". Словно услышав его мысли, кобыла задрала куцый хвост и навалила на дорогу, наплевав на приличия, придуманные людьми.
- И где ты раздобыл эту "дырявую кошёлку"? - съязвил ведьмак.
- Я выиграл её в честной карточной игре, - гордо выпрямился в седле Зяблик.
Он попробовал перевести лошадь с вялого шага на видимость тряской рыси, не преуспел в этом и выдохнул:
- Теперь-то я понимаю, что хитрожопый дворянчик из Сэл-Месты специально мне поддался, чтобы всучить это безобразие с копытами. Её же не прокормишь!!!! Сама тощая, как пятеро святых из обители Нгопайплы, а жрёт, как ревенгудский хмолль. Разве, что табуретки с камнями не гложет!
Тиур усмехнулся:
- А что ты ставил на кон против этого "сокровища"?
Зяблик округлил рот, словно собирался свистнуть, подумал и выдал:
- Я расплатился бы парой великолепных баллад о подвигах рыцаря Иировлаха и об измене, совершённой его женой, урождённой Васмайсгри, с преступным лордом Вивишоном. О!!!! Это такая трагедия, такие надрывные чувства! У меня получилось великолепное творение о любви. Хочешь, я донесу до твоего сердца красоту моего поэтического слога, чтобы и ты проникся....
- Вот ещё! - буркнул ведьмак. - Слушать историю о дурне, которому шустро наставляли рога в его отсутствие, потом в его присутствии, забрюхатили его жену, а затем похлопали по плечу и сказали: "На таких бескорыстных рыцарях держится наше королевство!". Насколько знаю, из всех обитателей замка Руддингрот только младший поварёнок похож на хозяина. Видать, утешения искал, когда рога слишком давили на его гордый профиль.
- Как ты прозаичен, мой друг! - укорил менестель. - Разве можно такими простыми, даже грубыми, словами говорить о возвышенном?
- Ну, ну, - отмахнулся от него Тиур. - Когда какой-нибудь бродяга со здоровенной дубиной огреет тебя по башке, прости... по твоему поэтическому, вылепленному Богами, куполу, я не стану укорять его за содеянное, а поблагодарю за бурные проявления его чувств. Надеюсь, что и ты, мой друг, будешь в восторге от соприкосновения реальности с твоей тонко организованной душой!
Кобыла громко ёкнула селезёнкой, и это позволило Зяблику не отвечать на слова ведьмака. Он достал лютню и начал мурлыкать что-то себе под нос. Время от времени до Тиура доносились "пышнопенные кружева, страстные взгляды, горькие страдания" и прочая ерунда, призванная сообщать слушателям о настоящей любви.
Они уже миновали, не останавливаясь, три небольших городка, Поганый лес (прозванный так за наличие в его глуши вонючего болотца), с десяток хуторов и сейчас приближались к замку Деберхоф - логову красного мага Чьок-Пранга. Маг был известен во многих странах своей Силой и столько же невероятной переменой настроений. Одни на него молились, благодаря за спасение; другие проклинали, не имея возможности исправить гнусные преступления колдуна; третьи помалкивали, старательно скрывая от всех последствия проделок жизнерадостного чародея. Несколько лет назад Тиур столкнулся с выходками мага и сумел завоевать его доверие, просто вернув тому нормальное, полуденное настроение. Он был единственным, кто знал, что внутри Чьок-Пранга встроены самые настоящие солнечные часы, правда, невидимые. И чем ближе день склонялся к закату, тем мрачнее становился красный маг. В полдень он был гением, а в полночь превращался в тупого упыря, готового рвать горло любому, кто осмелился постучать в ворота замка. Ведьмак спешился в редколесье и стал рыскать, словно гончий пёс в поисках лисы.
- Ежели ты ищешь место, чтобы уединиться, - очнулся от песнопений Зяблик, - то я могу отвернуться. Не всякий привык мочиться прямо на обочине, демонстрируя всему миру природные достоинства.
Тиур поднял голову, и менестрель отшатнулся. Лицо ведьмака было покрыто алыми разводами, а глаза стали, точно две серебряные монеты времён короля Тиора. Тогда их чеканили не круглыми, а вытянутыми в стороны. От Тиура тянуло сильным жаром, и там, где он ступал, земля обгорала. Наконец, он нашёл, что искал, сорвав небольшой чёрный цветок с жёлтой серединкой. Кожа вновь стала просто загорелой, и глаза перестали напоминать ложки из буфета Нельвы.
- Теперь мы можем пойти в гости к красному магу, - сказал ведьмак, спрятав цветок за пазухой. - Видишь ли, дорогой мой, даже твоего легкомысленного трёпа не хватило бы сейчас, чтобы остаться целым и невредимым. Смотри, солнце уже цепляется краем за вершины деревьев. Держись у меня за спиной, и не дай Бог тебе ляпнуть что-нибудь о любви и верности! Чем толще будет платок, которым ты завяжешь свой рот, тем больше вероятность, что гостеприимный хозяин не перегрызёт тебе глотку.
Через час они проехали по мосту, соединяющему замок с остальным миром, и ведьмак трижды стукнул в ворота дверным молотком в виде головы Дракона. Гул разнёсся по округе, будто звонили в церковный колокол.
- Идёт, - тихо сказал Тиур и почувствовал, как цветок жжёт его кожу.
Ворота исчезли. На пороге стоял высокий седовласый мужчина с выразительным молодым лицом. Он протянул руку, приветствуя ведьмака, и Зяблик увидел, как на его правой руке блеснул чёрными гранями перстень.
- Давно не виделись, - усмехнулся хозяин, и менестрель обмер, разглядев волчьи клыки за его улыбкой.