Да упокоятся с миром наши мечты о счастливом будущем, где все должно было быть иначе…
Сергей Минаев «Духлесс»
Бой с тенью в спорте - примитивное упражнение, в психологии – неудачный пример, в жизни – нескончаемый раунд с самим собой. Утопать в рассказах о конфликтах с внутренним миром, означает не что иное, как загонять себя в угол. И как бы ни старался каждый "утопающий" отыскать спасательную шлюпку, переполненную душевной гармонией, в конечном итоге все эти мытарства приводят в тупик. На выходе получаешь картину, где главный персонаж ты сам. Ты оставленный один на один со своей душевной болью и панической боязнью одиночества. Ты, переживающий заново все свои страхи, казалось бы, раз и навсегда тобой побеждённые. Твоя жизнь, которая, оказывается, стоит меньше, чем пачка сигарет «Ричмонд». Твой не рожденный ребёнок, пропавший без вести отец (географическое местоположение последнего давно тобой идентифицировано где-то на севере области). Воспоминания, юношеские комплексы, физические боли от ранее полученных травм, давным-давно забытые обиды, не сбывшиеся мечты, нереализованные цели; та девчонка из универа, которая так и не попалась в сети, несмотря на пятимесячные конфетно-букетные подкаты…
Твой внутренний мир, как правильно выразился когда-то Пелевин, не нужен абсолютно никому!
Весь этот набор загонов, да-да, именно, загонов, не даёт уснуть по ночам, а днём, утопая в бумагах, отчётах по продажам и прочей рутине, ты боишься вечера. Ты не ждёшь его, оттягиваешь это время, погружаясь в «Инстаграмм» (в основном преобладают картинки содержащие женственность, грацию и пробуждающие естественные мужские потребности). И самое страшное – главную причину душевной агонии не представляется возможным осознать. Вместо того, чтобы загуглить координаты ближайшего психолога, ты ищешь, чем или кем (хотя это маловероятно, если речь не идёт о платонической любви за деньги) заполнить ночную убивающую своей тишиной пустоту. И в тот самый момент, когда выбор падает на органическую смесь, тебя догоняет осознание психологической западни, ямы, из которой самому не выкарабкаться.
Сегодня из капкана заблуждений на какое-то время тебя вызволяет линейный руководитель. Кстати, сейчас не модно говорить «босс», «шеф», «патрон» или «комбат», так же как отдел кадров любой уважающей себя организации давно заменил страшное для всех слово «увольнение», гордой и хорошо звучащей «оптимизацией».
И ты сидишь спиной к большому панорамному окну, открывающему вид на осенний серый город и холодную Ангару, ворочаешься в кресле из коричневого кожзама, смотришь снизу вверх на Валентина Степановича (не повезло твоему руководителю с именем), молча внимая его речам.
Заветное желание – отыскать кнопку перемотки, чтобы не слушать, как Валя, постоянно приглаживая рукой остатки русых волос на голове и поправляя очки из восьмидесятых, долго и фальшиво стонет про то, как много ты сделал на благо компании и развития банковской отрасли в целом. После неожиданно прозвучавшего слова «оптимизация», дальнейший разговор становится тебе не интересен и тем же вечером, получив полный расчёт, ты вываливаешься из своего порядком подзадолбавшего тебя за все эти годы офиса в вечерний Иркутск.
Хотелось вскочить на стол, подражая герою Козловского из фильма «Духлесс», и, образно говоря, послать всех коллег вместе с Валей туда, где жизнь берет свое начало. На деле уходишь скучно, по-английски.
Столица области встречает тебя слякотью и холодным, пронизывающим каждую клетку твоего помятого тела воздухом. «Последняя» сигарета, казавшееся в данную секунду панацеей, положение не улучшает, а скорее наоборот добавляет ощущение сухости в горле и осознание того, что ты дебил, снова и снова попадающий в никотиновую ловушку. Совет курильщикам простой: пластыри и жвачки - хорошая идея для бизнеса, не более.
Дом.
Ты отвык просыпаться по утрам рано. Изнурительные скитания из комнаты в комнату заканчиваются мигренью и поздним пробуждением, как правило, не раньше одиннадцати.
На всех существующих сайтах по поиску работы мелькает твоя фотка, которую украшает лёгкая небритость и темно-серый пиджак. Но, даже приложив к своему портфолио приличный послужной список, ты вынужден признать: работодатели не очень-то торопятся выстраиваться за тобой в очередь. Катастрофически сложно понять, что напрягает больше: молчаливый телефон или заканчивающаяся послезавтра (если тебя опять не понесёт во все тяжкие) заначка. Просить у мамы, как выразился бы друг Серега: «зашкварно». Бухать на материнскую пенсию способны только маргиналы. И как бы ты себя по трезвой не ругал, таковым себя точно не считаешь. По крайней мере, пока не считаешь…
Избегая момента, когда непрекращающаяся депрессия уступит место голоду, начинаешь штудировать контакты в телефоне. Через полчаса, выясняется, что у тебя нет друзей, и будь уверен, нормального человека это бы явно расстроило, а тебя почему-то забавляет… Возможно, лишь потому, что есть все же один друг.
Доказательством служит смс с номера 900: Сергей Олегович Б. перевёл вам пять тысяч рублей.
Дабы не нарушать устоявшихся традиций, вечером накидываешься дешевеньким виски из «Бристоль».
Психолог.
— Пожалуйста, расскажите о каком-то своем поступке или действии, за которое вам больше всего стыдно перед ней.
— Вы знаете, сложно что-то выделить, — неумело врешь ты, — трудный вопрос, ну, наверное, овцой накрашенной назвал…
— Ну, нет, так мы с вами никуда не продвинемся, рассуждения о том любите вы ее или нет, допустим, мы из уважения к вашим чувствам, пропустили. Простой вопрос: употребляете ли вы наркотики, только в силу того, что вы видите меня впервые, я тоже согласна оставить без ответа. Но то, за что Вам стыдно, потрудитесь вспомнить и озвучить.
Начинаешь сожалеть о том, что пришел? Логично, но не разумно…
Ерзаешь на стуле, чешешь затылок, смотришь в окно; на самом деле ты знаешь ответ. Ты знал его с самого начала, с того самого момента когда она застукала тебя одного в спальне…Тебе до сих пор стыдно за это; собираешься с мыслями и начинаешь рассказывать. Запинаешься, вытягиваешь по слогам слова, и получается скорее мычание, чем связная речь. Хотя, казалось бы, чего стесняться? Нельзя оценивать своего психолога по гендерному признаку и сделать это вроде бы не сложно, учитывая вашу разницу в возрасте. Но на деле все иначе. Холодный пот проступает по всему телу и вызывает ощущение еще большей скованности и неуверенности. Ловишь себя на мысли, что становится только хуже и единственное желание: сбежать как в детстве и спрятаться в плательный коричневый шкаф…
— Это уже что-то, — говорит Светлана, — постарайтесь вспомнить к следующей нашей встрече самую сильную детскую фобию и прорепетируйте рассказ, чтобы мы не разбирали каждое слово. Разгадка всех ваших неудач кроется в вас, и никто кроме вас не сможет ее разгадать. И не замыкайтесь в себе, хотите что-нибудь разбить – разбейте!
— То есть как разбейте?
Светлана хватает прозрачную кофейную кружку и четким движением направляет ее в желтую стену, где рядом с картиной пейзажа неспокойного бурлящего моря моментально появляется коричневая клякса, а кружка разлетается на мелкие стекляшки.
Тебе становится легче, словно это ты разбил кружку. Хватаешь ключи от машины, включенный на авиарежим мобильник и быстро раскланиваешься, с добавлением фразы: до следующей недели. И тебе неловко, что заплатив перед этим пару тысяч рублей, ты рассказал совершенно незнакомому человеку о самоудовлетворении перед женой, случайно появившейся на пороге спальной комнаты. И как вам обоим потом было стыдно, и ты не мог смотреть ей в глаза, избегал ее, а она стеснительно и сдержанно улыбалась, не произнося ни слова. Ты хотел поговорить об этом, но не хватило смелости. Вы оба сделали вид, что забыли…
Теперь тебе стыдно не только перед бывшей женой, но и перед психологом. Зачем то даешь себе слово, что не позвонишь больше Светлане, что не заплатишь ей ни рубля, но тем же вечером хрустальная ваза разбивается о стену твоей квартиры, и ты спокойно засыпаешь с одной только мыслью: «работает».
Зачем?
В одиночестве существует масса плюсов и преимуществ. Не нужно поднимать с пола носки, выносить мусор каждый день оказывается не обязательно, а питание фастфудом вызывает какую-то невинную детскую радость. Не панацея каждый раз стряхивать со стола хлебные крошки, а трехдневная пыль на полу может и еще пару деньков потерпеть. Ты уже и не помнишь, как пахнут домашние котлеты и свеженький наваристый борщ. Душевная пустота очень быстро заполняется случайными знакомыми и многообещающими флирт переписками в соцсетях. Шлешь на хер каждую, кто хотя бы пытается изобразить намек на серьезные отношения, тебе хорошо одному в твоем слепленном из одиночества мире.
Часто берешь в руки пыльную красную корочку, в которой написано КМС по боксу, пробуждая на какое-то время свое задремавшее после увольнения и развода ЭГО. Спортивные регалии прошлого — сейчас единственная отдушина для тебя. В спортзал принципиально не заглядываешь, лень опять победила!
С недавних пор ты работаешь грузчиком на овощебазе, где всем заправляет большой, толстый и всегда потный азербайджанец Рустам. Ты бы с удовольствием отправил его в нокаут за унизительные крики в твой адрес, обидные сравнения с животным миром и постоянные штрафы за курение. Ах да, и за подколы а-ля грузчик на «Скайлайне», разнорабочий на «Ниссане», принеси-подай на автомобиле.
Фразы: сожалеем, вы нам не подходите, простите, но у нас нет вакансий; и самая обидная: мы вам перезвоним, заставляют тебя, стиснув зубы, таскать мешки с полугнилой картошкой, выращенной где-то на западе. Лживая учтивость каждый день насилует тебя в мозг.
Приходя домой, ты заваливаешься на мягкий тканевый диван и повышаешь количество просмотров на ютуб старым лирическим песням, блогерам-беспредельщикам и, куда же без этого, советскому кино. Когда становится совсем паршиво, ты разбиваешь какой-нибудь хрупкий предмет о стену, на которой преобладающим множеством отчеканены вмятины от ранее произведенных бросков.
В твоем доме практически не осталось стеклянной посуды. Ты перебил все чашки и стал пользоваться пластиковыми стаканами. Далее закончились тарелки, фарфоровые блюдца, граненые стаканы, рюмки и когда разбилась о ту же стену последняя хрустальная ваза, ты понял: релаксировать больше нечем. Через несколько дней, сгорая от ломки к новой зависимости, вдребезги расколотил люстру, которую двумя годами ранее сам же и собирал. Как странно устроены люди: мы разрушаем в первую очередь то, что сами годами, а иногда и веками строили, мы легко уступаем свое здоровье дешевому кайфу, невзирая на возможные последствия, и весь этот псевдо-ЗОЖ, которым сейчас каждый третий усиленно занят, является притворством, фикцией.
Ты скитаешься по ночным улицам Иркутска, смотришь в проносящиеся мимо иномарки, откуда выглядывают измученные нерусские таксисты, пьяные мерзкие клерки, размалеванные дамочки, идущие в базовой комплектации с богатыми неродными им папиками. Через одного все курят вейпы, айкосы, лоджики и даже кальяны.
Зимними длинными, даже порой нескончаемыми вечерами ты смотришь на снег часами. Ты не замечаешь времени и засыпаешь только под утро.
Сайты по поиску работы словно все сговорились и поставили тебя в ЧС. Спрашивается, зачем нужно было пять лет учиться на юриста, чтобы потом с утра до вечера транспортировать овощи на бакалее? Зачем нужно было проходить путь от рядового банковского терпилы до руководителя департамента, чтобы спустя пять лет нежданно-негаданно уволиться по соглашению сторон? Статусы, связи, годовые бонусы, бесплатные путёвки - все это словно кануло в пропасть с тех пор, как тебя отправили в расход. Стоило ли изображать корпоративную ****ь, на всех брифингах, презентациях и официальных сабантуях?
Напрашивается вывод: от тебя не зависит ровным счётом ничего, так же как лететь в самолете на высоте десять тысяч метров со скоростью девятьсот километров в час. Ты в руках электроники. И даже если ты пилот, ты вынужден действовать по определенному скрипту, словно ты оператор кол-центра, каждый день достающий незнакомых людей финансовыми предложениями. На этом незамысловатом постулате зиждется твоё никчемное существование, а все цели, ранее поставленные, потеряли всякий смысл.
Следующим под удар попадает зеркало в ванной комнате, ты бьешь со всей силы кулаком в своё отражение, и оно тут же размножается у тебя на глазах на тысячи мелких кусочков, разлетающихся сию секунду по бледно розовому кафелю. В тусклом свете диодных бликов твоя кровь капает на пол, на раковину, задевает серую шторку ванной комнаты. Ты обматываешь раненую руку полотенцем и с чувством полной удовлетворенности проваливаешься в сон.
«Harat’s»
Сегодня в «Harat’s» много разномастного народа, к числу которых в гордом одиночестве присоединился и ты. Замечаешь какие-то не то пьяные, не то обкуренные лица, которые вполне бы могли рекламировать услуги барбершопа. Не обходится тут и без полуголых дамочек, искоса сканирующих каждого в баре. Пару накаченных татуированных быков, быстро уничтожающих виски по акции. Кажется, что помещение пропитано запахом нефильтрованного и пережаренных гренок с колбасками. Но есть в этом что-то родное для тебя, вызывающее двоякое ощущение «своей тарелки». Место, где когнитивный диссонанс поставлен на паузу, чтобы ты не употреблял, даже кофе.
Вдруг кто-то аккуратно хлопает тебя по плечу, нехотя разворачиваешься и видишь перед собой лысеющего гнома, через пару секунд идентифицируешь в нем Валю, Валентина Степановича, палача, отправившего тебя восвояси полгода назад.
Выглядит он куда хуже, чем в вашу последнюю встречу. Хорошо заметные красные капилляры в уголках глаз свидетельствуют либо о хроническом недосыпе, либо о злоупотреблении алкоголем, передозировке успокоительного, но что самое вероятное - всего сразу. Он бесцеремонно подсаживается на свободный барный стул и начинает, дыша перегаром и запахом ржаных гренок, трепаться о политике. Ничего не меняется, думаешь ты.
— Я пятнадцать лет отработал на благо компании. Я выступал на брифингах в Москве, Берлине, в Париже. Я написал кучу разных алгоритмов, каждый департамент развивался у меня на глазах. Все смотрели мне в рот, когда я получал годовые бонусы. Я жил этой работой, понимаешь? Да ничегошеньки ты не понимаешь…Куда тебе до меня: вечно кайфующий аппендикс, вот ты кто!
Молчишь.
— Ты просрал все сам: и жену и работу, ты ж ни за что особо и не держался. И обижаешься теперь, что я тебя выкинул? — залпом опрокидывает в себя стопку водки, морщится пару секунд и с немного подбешивающей гримасой жует лимон, — а меня за что «оптимизировали»? Что я им сделал? Изменили структуру, где меня просто нет, понимаешь? Предложили, для приличия супервайзером, а для меня это унизительно, слышишь? Я не для того в дерьме валялся, чтобы туда же и опустится. Но я им, сука, устрою… У меня такой компромат на них есть, ты даже не поверишь. Стоит только отправить это все в прокуратуру и все банковские транзакции заморозят. Вот тогда, будь уверен, полетят головы.
Смеется на весь зал с чувством самоутвержденности и возбуждения. Просит у бармена еще водки, потом косится на тебя и добавляет: еще одну. Пить ты не очень-то хочешь, но чтобы не спорить опрокидываешь огненную жидкость в себя. Размышляешь, как бы побыстрее испариться. Затем Валя делает серьезный вид, указательным пальцем привлекает к себе внимание и пристально сверлит тебя зелеными глазами.
— Слушай, сынок! — ты не заметил, как унижения в твою сторону сменились лестью, — у меня для тебя есть поручение, я всегда в тебя верил, только ты способен это провернуть. Нужно найти Кирилова и попросить его об услуге, если он даст нам доступ в систему, мы еще и деньжат поднимем. Мы их с тобой всех нагнем. Вы ж с этим Кириловым кентовались, а меня он не особенно то переваривает, ну он не говорил, но я догадываюсь…Ну и еще я это, с его девушкой на корпоративе переспал, ну как переспал, покатал ее на своем «Порше», деньжат подкинул, ну она и обмякла, дура тупая… Но не суть…Давай еще с тобой бахнем, брат.
После нескольких выпитых залпом под лимончик рюмок Валя начинает рыдать и сквозь слезы выдавливает из себя фразу, что он в полной жопе, поскольку благодаря последней своей афере, остался без денег и репутации. И ты смотришь, как твой бывший босс разлагается перед тобой и не испытываешь ни жалости, ни отвращения; он всего лишь напоминает тебя. Да-да, тебя, изо дня в день жалеющего свою жизнь и ругающего несправедливую судьбу! В твоей памяти Валя навсегда остается сидящим у барной стойки с кислым лимоном во рту. Ты хлопаешь его по плечу и покидаешь «Harat’s», предварительно купив бутылку пива в дорогу.
В темени заснеженных улиц и свете фар автомобилей ты брел в сторону дома, размышляя о своей жизни, о том, что сказал тебе Валя. В одном этот параноик оказался прав: ты сам все потерял. И жена ушла только потому, что ты стал невыносим. Каждый день давил ее своим неугасающим, пропитанным синтетикой эгоизмом, плевать хотел на ее жизнь и ее родных. Ты гнобил жену не потому, что не любил, а потому что тебе стало с ней скучно. Тот идеальный мир, стремившийся к совершенству, разрушен твоими руками. И тот снимок УЗИ, выброшенный тобою в форточку автомобиля поставил жирную печальную точку и в ваших отношениях, и в еще не начавшейся маленькой жизни. Вы оба не простили друг друга. Ты так переживал, что начал пить, просыхая только на работе. И ты сам обрек себя на увольнение постоянными опозданиями, оплошностями в делах и нескончаемыми больничными. Ты разрушил свой дом и в психологическом и в физическом плане. И вот сейчас, стоя с бутылкой в руках прямо на разделительной полосе, закрываешь глаза. Ждешь удара, который навсегда избавит тебя от боли. И когда-нибудь, в следующей жизни, ты будешь счастлив. Выкинешь из дома всю побитую посуду, наведешь порядок. Ты, конечно, не вернешь жену и работу, но появятся другие отношения, которые наполнят жизнь эмоциями и дадут импульс к покорению новых вершин. А пока ты подберешь с улицы серого кота, мяукающего на обочине дороги и дрожащего от холода, и станешь заботиться о нем, как заботился бы о сыне. А он, в свою очередь будет встречать тебя с работы и тереться под ногами, выпрашивая жидкий корм…Его желтые глаза навсегда прогонят скуку…Внезапно вспышка яркого света и… пустота…
Ты просыпаешься в своей квартире от того, что кто-то шершавым и мокрым язычком лижет твою щеку. Его зовут Гоша и он хочет кушать, покорми его, оболтус, и собирайся на работу, тебя ждет новый интересный день.