От души ругал я всё на свете: и ни с того ни с сего всем тяжёлым телом навалившуюся на город метель, и огромную пробку, в которой пришлось простоять почти сорок минут, и водителя автобуса, как будто нарочно вялого и хмурого. Дело в том, что я ехал на важную конференцию, моё отсутствие на ней не могло бы остаться для всех незаметным; к тому же,я должен был выступить с речью. Долго я всматривался в окно автобуса, надеясь разглядеть, где находился, угадать своё местоположение по жилым домам, по большим магазинам, по улицам. Но метель, необычайно сильная, заслоняющая небо целиком и полностью, не позволяла мне понять этого. Только за десять минут до нужной остановки мне удалось хоть что-то проглядеть и понять, что довольно скоро я приеду туда, куда нужно.
Я быстро выбежал на улицу, несколько секунд у меня заняла необходимость сориентироваться, затем я рванул к огромному серому зданию, ничем не выделяющемуся среди остальной Москвы. Разве может большое выделяться на фоне огромного?
Не добежав до здания каких-то метров двухсот, я остановился, услышав какой-то детский крик. Сначала я подумал, что мне показалось, так как крик был приглушён ещё не утихомирившейся метелью, однако после увидел мальчика лет девяти. В глазах его был ужас преследуемого, и дикий возглас мальчика, обращённый, по-видимому, ко мне, только подтвердил мою догадку.
"Дядя, помогите! - кричал он. -За мной гонится... Пгеступник"!
Чёрт бы побрал тогдашнее моё расположение духа. Длинная унылая дорога, тревога перед выступлением, проклятая погода выжали меня как лимон. Я захотел фальшиво обратить ситуацию в шутку, мне надо было бежать на конференцию, опоздание никому не пришлось бы на руку... А может, это и впрямь шутка? Кто его знает? Да и "пгеступника" что-то не видать. Может быть, воображение мальчика разыгралось: в детском возрасте оно необычайно богато на всякие причуды. Я побежал к зданию.
На конференцию я каким-то чудом не опоздал. Речь прочитал не хорошо и не плохо: многие зевали от скуки, некоторые заинтересовались... В целом всё прошло достаточно неплохо, и хорошее, почти беззаботное настроение вернулось ко мне.
И тут я вспомнил о мальчике, за которым гнался преступник. Только к вечеру, через семь часов после конференции, я понял, что он не лгал мне. А я себе лгал. Я был тогда в какой-то панической спешке и сосредоточился только на своих проблемах, сделал акцент на том, как бы не опоздать на конференцию. В тот момент я и не позволял себе думать о том, что, быть может, я опоздал защитить мальчика, опоздал спасти ему жизнь... Меня начали мучить вопросы насчёт его судьбы. С другой стороны, смог бы я помочь ему?
Кто-то не поверит, но я думал об этом несколько дней. Как назло, никаких новостей о мальчике и преступнике не появлялось. Но именно это вселяло в меня надежду в то, что мальчик жив и что у него всё благополучно.
Вообще ситуация странная: в Москве, средь бела дня, за девятилетним мальчиком гонится какой-то вор, или убийца, или педофил... Наверное, лучше не верить в эту ситуацию, в то, что я видел всё своими глазами, но легко ли это?
С того времени прошло пять лет, и вот буквально пару дней назад я вспомнил эту историю. А вспомнил по причине совершенно обычной для некоторых людей, но в то же время необычной для себя: я опоздал на работу.
Опоздал не потому что кого-то спасал или защищал, не потому, что на Москву обрушился ураган или торнадо, а просто потому что проспал.
Получил выговор от начальства - и только.