(Предыдущая часть: http://proza.ru/2019/06/27/609)
Глава 5
Виктор с Сергеем одновременно кинулись к двери, чуть не столкнувшись в ней лбами. После сумрака лаборатории в коридоре было слишком светло, но тем разительнее выделялись яркие языки пламени, пляшущие внизу на улице.
Горел троллейбус. Пламя вырывалось сзади из-под днища, там что-то сильно искрило, и иногда вылетали белые клубы дыма. Двери были открыты и из них выскакивали последние пассажиры. Одна женщина крутилась, пытаясь рассмотреть порванное сзади платье, ей всё не удавалось схватиться за подол – мешала сумка. На неё периодически натыкались отбегающие от машины пассажиры. На тротуаре стала образовываться небольшая толпа. Говорили все, поэтому ничего нельзя было понять. Ревел какой-то мальчуган, то ли от страха, то ли оттого, что его слегка зашибли в суматохе.
Водитель уже выскочил из кабины с огнетушителем и тоже что-то кричал пассажирам, отмахиваясь рукой. Двое крепких мужчин пытались схватить верёвки, идущие от троллей, чтобы оторвать их от контактных проводов. Но им, очевидно, мешал своим жаром огонь.
Недалеко от троллейбуса остановился грузовик, из которого выбежал водитель, держа в обеих руках по огнетушителю. Вдвоём с водителем троллейбуса они в три факела быстро сбили пламя, после чего мужики из пассажиров наконец-то оттянули штанги от проводов и загнали их под крючки на крыше. Водитель троллейбуса наклонился и заглянул под днище, после чего послал остаточные заряды огнетушителей в одну точку. Дым стал жиже, его небольшие облачка периодически выплывали из-под днища и плавно сносились ветром в сторону. Казалось, что какой-то великан попыхивает трубочкой, спрятавшись под троллейбусом.
Зазвучали торопливые шаги, и в коридор почти вбежал запыхавшийся дежурный. Увидев разбитое стекло, он всплеснул руками и запричитал:
- Да что ж это творится! Кто это? Как же это! Вот безобразие! А? И что теперь делать?
- Да ничего страшного, Пётр Иванович! – замахал руками Потапов, – Видите, наружная форточка резко открылась от воздушной волны и внутреннюю выбила. Своим же замком. Вы лучше совок принесите. И веник. А мы всё уберём.
- Я сбегаю посмотрю! – быстро сказал Виктор, добавляя уже на ходу:
- Надо бы швабру и совок принести. Пётр Иваныч, пойдёмте со мной. А то на посту-то никого!
- Да-да! – послушно согласился дежурный и заторопился за Стасом.
Последнее, что Потапов услышал, было: «…и надо всё в журнал записать!»
Сергей остался один. Но он не ушёл в лабораторию, а приник к окну, стараясь рассмотреть детали уличной суматохи и пытаясь понять причину всей этой аварии. Он наблюдал, как Виктор выскочил из подъезда, перекинулся парой слов с одним мужчиной, с другим, потом подошёл к кучке жестикулирующих пассажиров и тоже начал размахивать руками, показывая на закопченный тыл троллейбуса.
Слов Сергей не слышал, но по лицам и поведению толпы чувствовалось, что люди уже начали успокаиваться. Женщины стали обращать внимание на одежду, некоторые пытались оттереть пятна и прикрыть порванные места.
Вернулся дежурный, держа в руках швабру и совок. Потапов перестал глазеть в окно и вынес из лаборатории мусорную корзину и веник. Вдвоём они быстро замели осколки в кучку и вынули оставшиеся куски стекла из внутренней рамы форточки. Наружную форточку закрыли на задвижку, восстановив таким образом видимость порядка.
Вернулся Виктор. Он был задумчив и молчалив. Помог собрать осколки в урну и удалился в лабораторию. Пётр Иванович забрал урну, собрал инвентарь и ушёл на свой пост, вздыхая и продолжая жалобно бормотать.
- Ну что там? – спросил Потапов, подойдя к Виктору и садясь на соседний стул.
- Да ничего особенного! – вяло ответил Виктор, вертя в руках очередную баранку, – вроде, обычное замыкание.
Он помолчал, доливая себе в кружку остывший кофе.
- Правда... – он отпил глоток – водитель говорит, что троллейбус вроде как на стену наткнулся. Даже не просто на стену, а как будто задний ход сам включился!
- Надо же! – удивился Сергей, – И из-за этого пожар?
- Да, представь себе! Перегрузка…
Виктор поставил пустую кружку на стол и вернулся к весам.
- Ладно, хватит отвлекаться по пустякам! Ты сам-то что думаешь?
- О пожаре?
- Да забудь ты этот пожар! Я имею в виду эту штукенцию! – Виктор показал на весы, на чашке которых лежал странный брелок, – Он как был комнатной температуры, так и остался, а вес его перестал изменяться. Сможешь объяснить?
- Нет, конечно… Да и никто, я думаю, не сможет! Думать надо!
- Думать! – Виктор потеребил нижнюю губу и в который уже раз оглядел лабораторию, – Думать-думать-думать! – повторял он, остановив взгляд на цифровых весах. И замолчал надолго.
Потапов тоже молчал, пытаясь думать. Но получалось плохо. В голову лезла всякая чепуха, а перед глазами всё стоял дымящийся троллейбус. Он даже потряс головой, отгоняя картину пожара, как вдруг на этом фоне в его мозгу пролетела неясная мысль.
- А может, всё дело в весах!? – неожиданно для самого себя воскликнул он.
- Что? Конечно, в весах… – машинально ответил Стас, – в чём же ещё! А в каком смысле? – он поднял взгляд на Сергея, – Что ты имеешь в виду?
Потапов ничего не ответил, пытаясь поймать убегающую мысль.
- Слушай, а как ты считаешь, чем принципиально отличаются эти весы от древних рычажных? – вдруг спросил Стас.
- Ну… как чем? Там просто рычаг, гравитация, а тут электроника…
- Электроника! – подняв палец, сказал Витька, – Э-лек-тро-ни-ка! – повторил он раздельно.
Он подумал немного и строго спросил:
- А какой системы эти весы?
- То есть? – не понял Потапов.
- Ну, системы! Какой? Не понимаешь? Ну, индукционные, тензометрические, ёмкостные? Какой?
- Понятия не имею! – скривился Потапов, – Не я их заказывал!
- Тогда ищи паспорт… или формуляр! Короче, тащи документацию, посмотрим.
И он снова нырнул в пакет с баранками.
Потапов полез в шкаф и стал перебирать пачки пыльных бумаг. Он долго раскапывал старые слежавшиеся брошюры, пожелтевшие паспорта давно устаревших приборов и, наконец, выудил из этой кучи относительно новую инструкцию к цифровым весам. С удовольствием разогнувшись, Потапов подошёл к столу, листая инструкцию.
- Вот! – сказал он, водя пальцем по странице, – Ёмкостные! – И подал инструкцию Виктору.
- Так я и думал! – Вскричал тот, прочитав нужную строчку, – То есть, грубо говоря, конденсатор с подвижной обкладкой. Больше вес – обкладки сжимаются – больше ёмкость! Меньше вес – наоборот, обкладки расходятся – ёмкость уменьшается! Соответственно, и цифры на табло.
- Ну, и что? – не понял Сергей.
- А то! Думай!
- Не понимаю!
- Не понимает он! А ёмкость конденсатора от чего зависит?
- Ну… От площади пластин. От расстояния между ними. – Сергей замолчал.
- И всё?
- Всё!
- А если площадь и расстояние не меняются? Тогда от чего может измениться ёмкость?
- Ну, ещё от диэлектрической постоянной.
- Вот!!! То-то и оно! От диэлектрической постоянной! – Виктор встал, снова поднял палец и так замер. Своей позой и торжественным видом он походил на древнего оракула, предрекающего конец света.
- От диэлектрической постоянной того, что между пластинами! – повторил он, – то есть, воздуха! Или иной среды. Вот и всё! И всё твоё открытие, Серёга, ты уж извини!
- Да ладно, при чём здесь это… Я тогда чуть не сдвинулся, глядя на шкалу!
- Понятно, понятно! Действительно, спервоначалу с ног сбивает! Я бы сам… – Стас пошуршал пакетом с баранками и заглянул в обе кружки, – Можно, пожалуй, придумать эксперимент по замеру этого эффекта. Потом… – И неожиданно спросил, глядя Сергею в глаза:
- Слушай, а у тебя чаю нет?
- Есть!
- А давай по кружечке сообразим, а заодно подумаем над твоими проблемами.
- Давай!
Потапов набрал в чайник воды и поставил его на плитку. Потом сложил в стопку и убрал на место старые бумажки и формуляры. Пока закипал чайник, он успел навести внешний порядок на столе, расставить чистые чашки и блюдца. Виктор всё это время молчал, периодически крутя баранку на пальце. Иногда он вскакивал, прохаживался по лаборатории, мешая Потапову прибираться, подходил к окну и смотрел во двор. Думал. Только один раз, глядя в окно, пробормотал, не обращаясь ни к кому: «И от полученных знаний скончался на месте!». Так он обычно приговаривал, когда не мог сходу решить какую-нибудь задачу.
На плите засвистел чайник. Потапов молча встал и принялся заваривать чай, молчал и Виктор. Вдруг ни с того, ни с сего он спросил:
- А ты знаешь, почему Нобель считается изобретателем динамита?
- Нет! То есть да! Потому, что он изобрёл динамит. А почему ты спрашиваешь?
- Не только потому, что он изобрёл динамит, а потому, что предыдущих изобретателей динамита не удалось опознать!
- Да ну тебя, Стас! – Потапов отвернулся и продолжил манипуляции с чайником.
Некоторое время оба молчали. Потапов неотрывно смотрел на тонкую струйку пара над чайником, а Виктор перестал прохаживаться по комнате, уселся в потертое кресло Потапова, сцепил руки на затылке и прикрыл глаза.
Потапов разлил чай и подвинул чашку товарищу.
- Ну, что там у тебя со схемой? – спросил Виктор, с удовольствием отхлебнув глоток.
- Что? – не понял Потапов.
- Ну, со схемой! Что не получается?
- А, вот ты о чём. Ты знаешь, по-моему, я нащупал решение. И ещё вчера бы нарисовал, но… не успел.
- Покажи! – попросил Виктор.
Потапов подал ему черновик, весь испещрённый стрелками и квадратиками.
Виктор молча изучил схему, потом положил её на стол и пошёл тыкать в неё карандашом, задавая Сергею вопросы после каждого тычка. Потапов отвечал, постепенно увлекаясь и начиная сознавать, что его решение действительно удачное. Он сел к компьютеру и начал заносить в черновую блок-схему готовые узлы.
Так прошло почти два часа. За это время друзья дважды заваривали чай и один раз кофе. Банку джема Стасов прикончил, используя половинки баранок как ложки. В опустевшую банку Витька налил остатки чая, прополоскал и выпил получившийся напиток прямо из банки.
А Потапов забыл обо всём, любуясь последним вариантом схемы, на которую он не пожалел предпоследнего листа формата А2. Вот теперь, – думал он, – шеф поймёт наконец, каков у него «старшой». Завтра нарисую чистовик на компе, и нате вам!
- Всё, пора обедать! – объявил Витька, с хрустом разгибаясь и потягиваясь. – Поехали к нам, перекусим чего-нибудь.
- Да нет, Вить, я пожалуй ещё немного посижу, дополирую, так сказать, чтобы в понедельник с утра сразу к шефу. Спасибо тебе, что так активно спорил! Всё-таки истину мы родили!
- Ну, дай-то бог, лишь бы не избитую…
- Пойдём, я тебя провожу. – поднялся со стула Потапов, – Ты уж передай Ольге мои извинения, что я мужа из семьи вытащил, да ещё и в выходной!
- Ничего, нет худа без добра! А иначе она бы меня в магазин потащила за микроволновкой. А так у меня весь день свободный.
Потапов проводил Виктора до проходной и вернулся в лабораторию. Сел, было, за клавиатуру, но вдруг почувствовал, что устал. Словно вчерашнее сонное состояние внезапно накатилось и смыло весь творческий задор. Вместо него в памяти снова всплыли перипетии вчерашнего дня, ужин у Стасова, потом вечерняя прогулка…
Сергей прибрался на столе, выключил компьютер и вырубил лабораторный щит. У двери, перед тем, как выключить свет, оглянулся и заметил, что забыл свой странный брелок, который всё это время сиротливо лежал на латунной чашке древних весов.
Он положил его в карман, поставил весы на ареттир и накрыл их стеклянным колпаком. Выключил свет и по коридору направился к лестнице.
На проходной Потапов постучал пальцем по стеклу будки, чем разбудил задремавшего Ивана Петровича.
- Сон на посту! – шутливо поддел он вахтёра.
- Да нет, я просто задумался. – попытался оправдаться Иван Петрович, часто хлопая глазами. – А вы уже уходите?
- Да, включайте свою электронику! – сказал Потапов, доставая карточку-пропуск.
- Всего хорошего! – произнёс вахтёр, включая стойку.
На панели мигнули огоньки, Потапов поднёс карточку к жёлтому кругу считывателя и стал ждать, когда загорится зелёный глазок. При этом с достаточно громким щелчком должны были открыться воротца. Но ничего не произошло. Ни огонька, ни щелчка.
Потапов ещё раз провёл карточкой по жёлтому кругу. Ничего!
- Иван Петрович..! – начал было Сергей.
Он хотел сказать, что стойка не работает, но не успел. В будке что-то треснуло, сверкнуло, и из-под столика повалил дым.
Иван Петрович ахнул, громко произнёс что-то краткое и выразительное и рванулся наружу. Он чуть не сломал хрупкую прозрачную дверцу, однако оказался снаружи меньше, чем за секунду, что было удивительным, учитывая его почтенный возраст.
В другое время Сергей позавидовал бы такой прыти, но сейчас завидовать было некогда: из-под столика уже показались первые отблески пламени. А у вахтёра прыть резко закончилась – он словно окостенел около двери будки, вцепившись в ближайший поручень.
Сергей прыжком подскочил к стене, где висел огнетушитель, и метнулся с ним к распахнутой дверце будки. Оттолкнул вахтёра, потом, отвернувшись от дыма, пустил длинную струю углекислоты под столик, целясь в огненные пятнышки, плясавшие по шкафу управления стойкой. В шкафу ещё раз что-то треснуло, но огонь исчез, а вместе с ним сникли и дымные облачка. В воздухе стал интенсивно распространяться запах горелой изоляции.
- Что это было? – хриплым голосом спросил вахтёр, очнувшись от столбняка.
Он посмотрел на Потапова круглыми глазами, при этом начал нервно отряхиваться и оттирать с мундира несуществующие пятна.
Потапов, напротив, с нарочитым спокойствием отложил огнетушитель и, заглянув в шкаф, пытался разглядеть что-нибудь в чёрном обгорелом клубке проводов и покорёженных плат.
- Чёрт его знает? – медленно произнёс Сергей, – Похоже на короткое замыкание.
- И что теперь делать?
- Да ничего! – спокойно ответил Потапов, – Запишите в журнал, а завтра утром доложите по команде. Начальство вызовет техников, и они всё починят.
Он помолчал немного и добавил, стараясь успокоить вахтёра:
- А если гарантия ещё действует, то и денег за ремонт не возьмут.
- Дай-то бог! – грустно ответил вахтёр, глядя на закопченную будку. Что-то неудачное сегодня дежурство у меня! Там окно, здесь будка! Первый раз такое за весь год.
- Бывает! – Задумчиво отреагировал Сергей, думая о чём-то своём, – Ну, я пойду, пожалуй.
- До свидания! – махнул рукой вахтёр, нажимая на педальку возле своего стула, покрытого слоем пены и гари. Воротца турникета скрипнули и открылись, выпуская Потапова.
Он вышел на улицу. После всех пережитых приключений Сергею захотелось пройти пешком, чтобы успокоиться и привести в порядок мысли, которые в виде обрывков бродили у него в голове, не желая упорядочиваться и формироваться во что-нибудь ценное и конкретное.
(Продолжение следует)