Приближался светлый день — Пасха. В чистый четверг после принятия душа Бедняк Сергей Иванович лёг спать. И приснился ему сон, что к нему в гости пришёл банкир Крефф. Заходит уверенным шагом и спрашивает:
— Гражданин, как ваша фамилия?
Обычно так следователи преступников допрашивают. Сергей Иванович насторожился, но ответил:
— Бедняк. У нас в роду все Бедняки. И папа, и дедушка, и прадедушка — все были Бедняками. Прадедушка хотел фамилию поменять на не Бедняк, но ему не разрешили. Сказали, что, если родились Бедняками, значит и умереть должны Бедняками. Товарищ Крефф! А вы по какому вопросу?
— Мы ввели новую услугу — страхование пенсионеров — и хотим вас застраховать.
— Так за что же меня страховать? Я никого не убивал, не воровал, так как нечего, налоги плачу, вам кредит регулярно выплачиваю, в Организацию Объединённых Наций не жалуюсь.
— Гражданин Бедняк! Вы меня не так поняли. Мы хотим вашу жизнь застраховать от несчастных случаев, от наводнений, от пожаров, от рукоприкладства. Вдруг до вас жена сильно дотронется.
— Наводнений у нас отродясь не было. Вы видели нашу речку? Её вброд можно перейти. Я не курю, в третьем классе бросил, жена тоже не курит, она во втором классе бросила, поэтому пожар нам не грозит, а как же до меня жена сильно дотронется, если мы уже пять лет спим на разных кроватях.
— Ну, допустим, жена нашла вашу заначку, которую вы спрятали в книгу К. Маркса «Капитал».
Сергей Иванович побледнел и сказал:
— А вы откуда знаете, что у меня там заначка?
«Надо срочно перепрятать в работу Ленина «Шаг вперёд, два шага назад», — подумал Сергей Иванович.
— И она вас не сильно побила, — продолжал банкир.
— А точно, не сильно? Заначка у меня долларовая.
— Конечно, не сильно.
— Тогда согласен. А сколько будет не сильно побить?
— Один миллион рублей.
— А если сильно?
— Гражданин Бедняк, мы же с вами не на базаре. У нас что сильно, что не сильно, всё равно получите миллион.
— Это что же, я стану миллионером, как Гришман из тринадцатой квартиры, у которого собака, привезённая из Израиля, миллион стоит.
— Вы станете олигархом.
— А что я должен сделать?
— Вы утром придёте в сбиркбанк и перечислите на моё имя одну пенсию, это будет гарантия, что вы миллион возьмёте.
— Всего лишь одну пенсию, велики деньги — девять тысяч рублей. А вы мне расписку дадите, что деньги получили?
— С вами будет заключён договор.
Время до утра у Сергея Ивановича прошло в расчётах. Он начал прикидывать, хватит ли миллиона для ремонта двух тел.
Замена двух челюстей, своей и жены Татьяны, — 200 тысяч рублей. Замена четырёх хрусталиков в глазах — 200 тысяч рублей. Замена тазобедренного сустава — 600 тысяч рублей. На ортопедические стельки денег не оставалось. Встав утром, Сергей Иванович увидел жену, колдовавшую с тестом. Рано вставшего мужа она спросила:
— Ты чего так рано встал?
— Да хочу прогуляться.
— Ты только не долго, за тестом надо будет посмотреть, а то мне надо в сбиркбанк сбегать.
— Зачем? — насторожился муж.
— По телевизору передали, что пенсию прибавили. Хочу узнать, на бутылку масла хватит.
— А ты хочешь узнать цену на бутылку оливкового масла первого отжима? Так на это прибавки пенсии надо будет лет пять ждать.
— Да нет, хотя бы на подсолнечное хватило.
Подойдя к сбиркбанку, Бедняк увидел огромную очередь, сплошь состоящую из пенсионеров-мужчин. В конце очереди стояли все друзья из его дома. Витька-ассенизатор, который помогал жителям частных домов избавляться от дерьма. С лицевой стороны он пах очень хорошо, а с противоположной не очень. Сашка-ракетчик, который окончил военное училище и службу в армии в одном звании — лейтенант. Как только присвоят звание старшего лейтенанта, проводят пуски ракет. А она не взлетает — то света нету, так как Чурбайкс реформу электричества затеет, то летит не туда, так как ребята из ремроты одну ступень в металлолом сдали, а его не предупредили. Тогда заработные платы были меньше куриного яйца, его опять в лейтенанты переводят. После этого он люто ненавидел Чурбайкса. Когда он с ребятами во дворе выпивал на лавочке, второй тост произносил, чтобы главный прихватизатор как можно быстрее нашёл свой последний приют. Третьим был Васька-пижон. Жены у него не было, да и фамилия у него была подходящая — Бобылёв. Одевался он каждый день с иголочки, как будто шёл на свою свадьбу, а он ходил на кладбище. Стоял на центральной аллее, где хоронят уважаемых людей города: чиновников, бандитов, депутатов. При виде хорошо одетого человека с депутатским значком, который он купил на барахолке, толпа расступалась, и он первым бросал три горсти земли в могилу покойника. Затем вместе с родными ехал в дорогой ресторан поминать покойника. После пятого тоста от имени всего депутатского корпуса говорил очень душевные слова о покойнике. Особенно это нравилось бандитам. Они предлагали ему свою крышу, но он от крыши отказался, так как сказал, что живёт на первом этаже и крыша ещё не потекла. В последнее время он так принаглел, что начал ресторанную еду брать домой, говоря, что это детям-сиротам. Один раз даже угостил друзей омарами. То ли они были не свежими, то ли их много съели, но из туалета долго не выходили.
После второго часа в очереди Сергея Ивановича распирало спросить, зачем они сюда пришли. И он спросил у Васьки Бобылёва, что он делает здесь. И пижон начал рассказывать, что у него появился внебрачный сын Лёва, который живёт в Израиле, и просит папу прислать ему деньги в размере пенсии, так как в еврейском государстве началась инфляция, девальвация, приватизация. Сергей Иванович спросил: «А что, Чурбайкс уже в Израиле? Да вроде по телевизору не показывали, что он туда слинял».
Как только двери открылись, толпа пенсионеров ринулась к окошкам. Подойдя к окошку, Бедняк сказал, что хотел бы товарищу Креффу оказать материальную помощь в размере одной пенсии. Девушка в окошке загадочно улыбнулась и протянула договор на полсотни листах. На первой странице большими буквами было написано «1000000 рублей». Бедняк прочитал двадцать листов, у него заболели глаза, и он подписал последнюю страницу.
Из помещения сбиркбанка пенсионеры выходили в приподнято-задумчивом состоянии. Те, у кого были протезы и которые прихрамывали, перестали хромать, представляя, что они купили на миллион рублей новые импортные. Те, которые плохо видели и при входе ударялись о прозрачную дверь, выходили в дверь правильно, как будто они уже вставили в глаза новые хрусталики за миллион рублей. Такого количества будущих миллионеров на один квадратный метр страна ещё не видела. Навстречу Бедняку начали попадаться женщины-пенсионерки, спешащие в банк. Лица у них были сосредоточены, как будто они шли выбирать себе платье на смерть. Документ под названием договор, на первой странице которого красовались цифры — 1000000 рублей, грели душу пенсионерам. Осталось только одно — получить этот миллион.
И Бедняк начал рассуждать: «Если ждать наводнения, то надо ждать всемирного потопа, это очень долго, да и при всемирном потопе уже и деньги будут не нужны. Ждать, когда будет пожар, — это тоже долго. Вовка-поджигатель из первой квартиры только в третьем классе учится и может только дымовушки устраивать, а порох, взрывчатку он в классе десятом начнёт изучать. Выходит одно — рукоприкладство. Если жене Татьяне сказать всю правду, что, если она меня ударит, миллион дадут, она не поверит, начнёт меня гладить. Мы с ней сорок лет душа в душу прожили». И вдруг шальная мысль пришла в голову, а что если сказать, что он ей изменил. Мозг начал искать кандидатуру на измену. Первая появилась сразу. Это сестра жены Софья. Женщина страшная, как атомная война, прожившая всю жизнь старой девой. «Жена, если узнает, что с ней изменил, может, ещё и похвалит, что доставил радостные мгновения ей», — подумал Бедняк. Кандидатура сразу отпала. Вторая женщина, которая появилась на горизонте, была Любка с пятого этажа. «Так ей лет тридцать, а мне шестьдесят пять, не поверит, что я с ней справился». Оставалась последняя кандидатура. Старая подруга жены — врач-гинеколог Виолетта. «Правда, она в прошлом году умерла, да это даже и хорошо, не проверит, был грех или не было греха».
Войдя в квартиру, в коридоре увидел жену недовольную, что он так долго ходил. Бросив на ходу: «Я в сбиркбанк, а ты за тестом присмотри», выбежала из квартиры.
Вернулась она часа через два. До обеда Бедняк решил не говорить жене об измене, а то пища в рот не полезет, а если и полезет, может и обратно выйти. Сидя после обеда в кресле, Сергей Иванович скороговоркой сказал:
— Я тебе, Танюха, с твоей подругой Виолеттой изменил. Когда к ней на приём приходил.
— Так она гинеколог, а не уролог, — заметила жена.
— Так это почти одно и то же, — пояснил муж.
Татьяна вспомнила, чему её обучали в институте сорок лет назад в секции карате, и со словами: «Ух, ты, ирод проклятый!» — начала бить мужа, с которым прожила сорок лет. При этом вспомнила, как он Виолетту в гробу целовал, как он ей сахар в стакан клал, как он ей пальто подавал.
— Я так и знала, что ты неверный муж.
Последний удар он получил на полу. Жена сжалилась и вызвала скорую помощь.
В палате номер двенадцать оказались все знакомые лица. Сашка-ракетчик, Васька-пижон, Витька-ассенизатор. По-видимому, избитых пенсионеров-миллионеров размещали в больнице по территориальному признаку. В сознании привезли только Витьку-ассенизатора. Но когда он сказал, что он дважды миллионер, его хотели отвезти в психушку, но, увидев два договора по одному миллиону, предоставили привилегию — положили возле окна. А он и в самом деле перечислил Креффу две пенсии.
Ночь в палате прошла в стонах и мучениях. Утро в больнице началось с шума и гама. По коридору бегали врачи и медсёстры в каких-то странных белых халатах. Спереди и сзади на них было написано «НА-НА». Все начали думать, что приедет группа «НА-НА» давать концерт для больных. Но сверху позвонили и пояснили, что это подарок от Чурбайкса, от фирмы «На-на технологии». А халаты действительно были изготовлены по на-на технологии. Когда в палату к будущим миллионерам зашла медсестра Глаша в новом халате, то все пенсионеры уставились на неё, смутив пятидесятилетнюю женщину. Они видели не халат, они видели то, что под халатом, и даже то, что он прикрывает. Медсестра, подумав, что палата вся в неё влюбилась, повернулась игриво и медленно начала выходить. То, что было сзади, пенсионерам понравилось больше, чем то, что было спереди.
За завтраком больным сказали, что после обеда приедет главный на-на технолог страны товарищ Чурбайкс и привезёт подарки. Больше всех обрадовался Сашка-ракетчик, который сказал, что сегодня он исполнит свою мечту — плюнет Чурбайксу в лицо за то, что двадцать лет проходил лейтенантом. И в конце добавил, что на обед он не пойдёт, чтобы не нарушать слюненой баланс. Начали гадать, что за подарок привезёт этот хитрый лис. Витька-ассенизатор сразу сказал, что если привезёт халаты, то их надо раздать больным женщинам, а вот для мужчин эти халаты не годятся, так как не у всех мужчин впереди выдержаны стандарты. В палате с ним все согласились.
Как только наступил тихий час, в дверь постучали. И в палату зашла семейная пара: Чурбайкс А. Я. и его то ли пятая, то ли шестая жена Даша. Чурбайкс оказался очень приятным мужчиной пенсионного возраста. Жена раздала всем по пирожку и, когда пенсионеры их съели, сказала, что они изготовлены по на-на технологии и теперь они два дня будут сытыми, а Чурбайкс достал из старого поношенного портфеля пачку ваучеров и сказал: «Я для вас, пенсионеров, изготовил именные ваучеры. Вы же на предыдущий ваучер уже «Волгу» купили?»
Все хором ответили: «Купили». И даже Сашка-ракетчик все свои слюни проглотил от радости. А ваучеры действительно были именные. На одном ваучере Чурбайкс был изображён в пионерском галстуке, на другом — в одежде заключённого, на третьем — в тюбетейке… Но больше всех понравился военный ваучер, где Анатолий Яковлевич был изображён в форме воина 1812 года с перевязанным глазом. Ну, вылитый Кутузов… Только рыжий. Вся палата взяла ваучер Чурбайкса-Кутузова. На другой стороне ваучера красовалась машина «Москвич». И он добавил, что «Волга» у них уже есть, теперь будет ещё и «Москвич».
— Ну, а теперь самое главное. Мы приготовили вам сюрприз. Спать будете на на-на кроватях. Ночью, когда будете спать на них, можете загадать желание, и оно исполнится.
Васька-пижон наклонился к нему и что-то тихо сказал. Чурбайкс улыбнулся и ответил:
— И про секс можно будет загадать, только в вашем возрасте лучше про здоровье загадать.
После этого в палату занесли четыре кровати. Они действительно были на-на. Красного цвета, пластмассовые. После этого семейная пара удалилась.
Пенсионеры с нетерпением стали ждать ночи. Больше всех время торопил Васька-пижон. Ему не терпелось посмотреть порнофильм. Он даже предложил часы перевести на восемь часов вперёд. Но остальные были против. Это же выходило без ужина остаться, если сейчас наступит ночь. Ночью палата напоминала палату для душевнобольных.
Бедняк всю ночь считал: раз, два, три… Сашка-ракетчик орал: «Гол… Гол…», затем: «Судью на мыло!», а к утру у него началась зима, и он начал орать: «Шайбу, шайбу…» Васька-пижон во сне вздыхал… охал… кричал. Витьку-ассенизатора кровать роняла на пол. Но он снова и снова на неё залазал.
Как только по радио в шесть часов заиграл гимн, палата снова стала нормальной. Всем кроме Витьки захотелось поделиться ночными снами. Сашке-ракетчику снился чемпионат мира по футболу, что Россия в финале обыграла сборную Францию, но судья три гола не засчитал. Бедняку снился Геннадий Малахов, который проводил физзарядку. Самым радостным был Васька. Он начал рассказывать свой эротический сон. Только один Витька-ассенизатор молчал то ли от того, что сильно стукнулся башкой, то ли от того, что желание не исполнилось. Но потом не выдержал и сказал, что он просил, чтобы он стал миллиардером, как Абрамович. Но кровать ответила, что все миллиарды уже поделены, да и фамилия Безденежных этому способствует. Друзья, выслушав рассказ, начали его стыдить: «Тебе, что, двух миллионов мало, что тебе Крефф обещал». В конце концов Витька согласился, что этих миллионов на жизнь хватит.
В это время в палату зашёл главный врач Рабинович Яков Давыдович и сообщил нерадостную новость, что после обеда приедет главный ревизор страны товарищ Кадрин, поэтому просьба лишнего не болтать. Если будет задавать вопросы, то отвечать строго по инструкции. И он раздал инструкцию, что надо говорить. В ней было написано: «В больнице нас каждый день лечат, один раз в день делают клизму, два раза в день делают уколы, три раза в день нас кормят, четыре раза в день ходим в туалет, пять часов мы гуляем, восемь часов мы спим. Спасибо товарищу Кадрину за нашу счастливую старость».
Витька-ассенизатор, прочитав инструкцию, начал возмущаться:
— Как же так, кормят три раза, а по большой нужде хотим четыре раза. Это невозможно — материала не хватит. Нужно либо ещё один раз кормить, либо уменьшить количество подходов к унитазу.
Решили уменьшить количество подходов. При выходе главный врач сказал, что сегодня в столовой будет шведский стол. Больные так обрадовались, что хоть кто-то о них позаботился. Девяностолетняя пенсионерка Фрося из тринадцатой палаты начала высказывать недовольство, лучше бы Аполлона привезли, а то в больнице одни старики и посмотреть не на кого. Ветеран ВОВ дед Федот, которому уже девяносто три, всем советовал идти смотреть на шведский стол и вспомнил, что в 1945 году он видел в Берлине очень красивые немецкие столы.
Очередь в столовую выстроилась по всему коридору. Больные жаждали увидеть этот заморский шведский стол. Медперсонал не мог понять, почему так много желающих попасть в столовую, и начали думать — наверно, проголодались. Даже неходячие лёжа на своих кроватях были в этой очереди.
Как только часы пробили восемь, двери столовой открылись. Толпа ринулась смотреть шведский стол. Увы, его нигде не было. Посередине столовой на китайском металлическом столе стоял бак с манной кашей, а рядом стопками лежали миски. Больные начали ходить по всем помещениям, ища этот замечательный шведский стол. Но его нигде не было. Пенсионер-милиционер выдвинул версию, что его украли, вынув лупу, начал рассматривать возможные следы на окне. Дед Федот выдвинул версию, что стол похитили пришельцы с другой планеты.
На громкие возгласы, что пенсионеров опять обманули, примчался главный врач Рабинович. Толпа начала требовать показать им шведский стол. Доктор от удивления опешил и задал вопрос: «Кто-нибудь был за границей?» Толпа загудела, что они на свою пенсию только до дачи доезжают. Из толпы вышел дед Федот и сказал, что он в 1945 году был в Берлине, но там столы были немецкие, а шведских там не было.
Рабинович рассмеялся и сказал:
— Так вот же он, шведский стол, — показал на стол, где стояла каша, и добавил. — Сегодня вы сами накладываете каши, кто сколько хочет.
Толпа недовольно загудела. Пенсионерка Фрося опять начала причитать, что лучше бы Аполлона привезли, можно было бы хоть на что-то посмотреть. После ухода главного врача в столовой начался круговорот каши в столовой. Больные становились за кашей по несколько раз. Через два часа в очереди стали появляться и дети. Сердобольные старушки сообщили своим внукам, что в больнице сегодня шведский стол и можно есть сколько душе угодно. Обед в столовой отменили по причине отсутствия голода.
После тихого часа в палату номер двенадцать постучали. На пороге стоял главный ревизор страны председатель счётной палаты Кадрин. Он был похож на всероссийского старосту товарища Калинина, только без бороды. Одет был очень скромно — в спортивные брюки и майку, на которой спереди и сзади было написано «Главный ревизор». Эти слова были словно оберег. Без этих слов могли и морду набить, а с этими словами и взятку дать. Какой ревизор взятки не берёт. Как только он вошёл, все четыре пенсионера начали по бумажке читать, как им хорошо в больнице и сколько раз в сутки что они делают. Это была тридцатая палата, которую он посещал, поэтому ревизор замахал руками, громко говоря: «Хватит, хватит…» По-видимому, инструкцию он выучил наизусть. Увидев ваучер с изображением Чурбайкса, спросил: «А это откуда?» И больные поспешили поделиться радостью с главным ревизором. Они рассказали ему, что это Чурбайкс подарил им по ваучеру, на который они теперь купят машины «Москвич».
Лицо ревизора сделалось суровым, как у судьи, выносящего смертный приговор. И он сказал, что «Москвичи» уже давно не выпускают. Но больные не хотели расставаться с голубой мечтой и начали клянчить, что, может, где-нибудь на складе завалялось несколько «Москвичей».
У Васьки-ассенизатора, когда он волновался, чесались руки, и он в такие моменты играл в карты. Был он картёжником в третьем поколении. Его во дворе никто не мог обыграть, а играл он под интерес — под щелбаны. Васька предложил Кадрину сыграть с ним в карты под щелбаны. Ревизор оживился, вспомнил, как будучи министром финансов многих в дураках оставлял, и он согласился. Друзья начали отговаривать Ваську играть в карты. Вдруг он выиграет, и окажется, что главный ревизор, уважаемый на западе человек, окажется дураком. Да ещё ему Васька на лбу щелбанами шишку набьёт. Позор мирового масштаба. Аргументы возымели действие, и Васька пожалел лоб Кадрина. Увидев красную кровать, тот задал вопрос: «А это откуда?» Пенсионеры начали расхваливать на-на кровати и говорить, что они исполняют любые желания. А если желания не сбудутся, то кровать переворачивается, и человек оказывается на полу.
— Надо попробовать, — сказал он больным пенсионерам, с улыбкой на лице лёг на кровать Васьки-ассенизатора и произнёс. — Хочу, чтобы меня в ближайшие пять лет не посадили.
Кровать резким движением сбросила клиента. Пенсионеры подбежали и начали поднимать с пола главного ревизора, говоря нехорошие слова в адрес кровати и его создателя — товарища Чурбайкса. Второй раз он судьбу испытывать не стал, только сказал, что она, наверно, бракованная. После такого позора поспешил покинуть палату.
На следующий день больница стала похожа на первомайскую демонстрацию. По коридору шастали врачи, медсёстры, нянечки, сантехники, электрики в ярко-зелёных халатах. На груди красовался логотип сбиркбанка, а на спине было написано: «Мы вам деньги, а вы нам много денег плюс проценты». Больные поняли, что приедет банкир Крефф, и начали гадать: страховые деньги привезёт крупными купюрами или мелкими. Больше всех беспокойство проявлял Витька-ассенизатор. Он подсчитал, что, если купюры будут по пятьдесят рублей, это будет сорок тысяч штук. От такой цифры он даже присвистнул. Начал думать, что ему для перевозки денег потребуется инкаcсаторская машина и охрана.
После обеда без стука в палату номер двенадцать зашёл Крефф. От неожиданности обитатели палаты даже опешили. Перед ними стоял живой банкир. Витьке не терпелось получить свои застрахованные два миллиона. И он спросил:
— Товарищ Крефф! Нельзя ли мне страховку получить крупными купюрами, а то, боюсь, у меня мешка не хватит, если дадите мелкими?
Крефф переспросил:
— Какие деньги. Вы договор до конца читали? Там на последней странице написано, что страховка в размере миллиона рублей выплачивается, если застрахованный погибнет от рук жены, а вы все живы.
Пенсионеры начали доказывать, что они пострадали от рук своих жён, и начали показывать свои синяки. Но банкир был непреклонен. И добавил:
— Я не могу нарушать закон, тем более вы все живы. Вот если бы вас жёны убили, то тогда они бы получили по 1000000 рублей.
Бедняк робко возразил, что если бы жёны мужей убили, то их посадили бы в тюрьму, и зачем тогда миллион? На что банкир заметил:
— На пышные похороны.
После этого Крефф, чувствуя, что могут побить, быстро ретировался из палаты.
Расставаться с тарелочкой с голубой каёмочкой, на которой должен быть лежать миллион рублей, было трудно. В палате установилась тишина. Радостным был только Сашка-ракетчик. Он начал говорить, что хорошо, что жене сам договор не показал, она его бы точно убила, уж очень ей шубу хочется купить. Бедняк понял, что прощай новые челюсти, новые хрусталики в глаза, прощай ремонт тела. Пенсионеры огорчились, их опять развели, как лохов.
Дома Сергея Ивановича ждала радостная жена Татьяна. Стол был накрыт по высшему классу, даже стояла икра кабачковая. Муж не стал говорить жене, как его банкир обманул. После второй рюмки вина Татьяна выпалила:
— Я тебе с Витькой-ассенизатором изменила.
«Сейчас, наверно, скажет, что изменила ещё с Сашкой-ракетчиком», — подумал Бедняк. И точно, жена, видя, что муж никак не реагирует, сказала:
— Я тебе с Сашкой-ракетчиком изменила.
Сергей Иванович понял, что банкир Крефф и жену на миллион застраховал. А жена продолжала называть имена знакомых. Когда цифра измен начала приближаться к цифре солдат во взводе, то есть к тридцати, муж не вытерпел и сказал, что страховку ей выплатят, если она его убьёт. Лицо жены сделалось удивлённым. А Сергей Иванович продолжал:
— Мы с тобой вместе сорок лет прожили и зачем нам друг друга убивать ради денег. Пускай он этими нашими пенсионными деньгами подавится.
Проснувшись на другой день и включив телевизор, узнали новость, что банкир Крефф умер, подавившись чёрной икрой. Пенсионеры пошли в храм и поставили свечку за упокой души банкира. При выходе из храма увидели всех cвоих друзей с жёнами. Пока шли домой, начали обсуждать, как мог погибнуть банкир: то ли икры слишком много запихал в рот, то ли кто-то тоже его развёл, как лоха, подсунул некачественный продукт. Сошлись во мнении, что банкирам и другим любителям обманывать простых людей лучше перейти на кабачковую икру, да и ложку пора бы поменять на маленькую, а то, не дай бог, начнут дохнуть от чёрной икры как мухи, а у пенсионеров и денег не хватит, чтобы всем свечки ставить.