ЛИЧНЫЕ МЕМУАРЫ О КРАСНОЙ ЭРЕ (105)
С фотоиллюстрациями смотреть здесь:
https://blukach.by/post/1632
Тёщи, наверное, во все времена были одинаковыми. Но это не значит, что плохими. Были и хорошие. Расскажу о двух: собственной и моей матери, которая приходилась тёщей мужу моей сестры и моему лучшему другу Витьке Серёгину из Ленинграда, впоследствии – Санкт-Петербурга.
Видникевич (Ильич) Ева Григорьевна из полесской деревни Цна Лунинецкого района Брестской области стала мне тёщей в 1973 году. Ещё не зная её, обещал своей завтрашней жене Наташе, что буду любить её маму только за то, что она родила её. Впрочем, Наташа меня за язык не тянула. Сам в порыве чувств так клялся.
Когда Наташа привезла меня знакомиться с её мамой, я от той был не в восторге: классическая деревенская баба советской эпохи. Зачуханная, измождённая рабством на колхозных плантациях сахарной свеклы, отчего худющая и сожжённая солнцем. Поцеловался и виду не показал, что будущая тёща мне не понравилась. В то время ей было 44 года, мне – 21. На нынешний мой взгляд – девочка, а тогда воспринималась древней старухой.
Она была скандальной бабой. Привыкла верховодить семьёй её младшей сестры, муж которой, Коля, всегда был виноватым по причине частого пьянства, а потому беспрекословно исполнял приказания старшей родственницы.
Я же оказался крепким орешком. Проводя все отпуска на Полесье, постиг быт полешуков, со многими скорешился и стал почти одним из них. Не дружил лишь с тёщей, поскольку откровенно не любили друг друга.
Она считала себя пупом земли и умнее всех. Я же таким видел себя, а в её лице мне представлялся полнейший антипод. Спорили с ней на каждом шагу из-за всякой мелочи. Вот один из запомнившихся примеров.
Шла олимпиада. Радио передавало результаты одного соревнования. Тёща вдруг заявила, что бесполезно соревнуются, всё равно советские спортсмены победят, поскольку СССР всё подкупил. Я начал доказывать, что олимпиада ведь международная, поэтому Советский Союз никак не может повлиять на результаты, их определяет коллегия судей со всех стран. Ответ был ожидаем: «Ты ещё молодой, ничего не понимаешь». Я разгорячился, отстаивая свою точку зрения. Она спокойно и снисходительно парировала, красочно давая понять, что я полнейший глупец.
Больше примеров не требуется – они аналогичны. Какого вопроса ни коснись, результат один – коса находит на камень.
Однако моя тёща семейные обязанности исполняла исправно. Мои малые сыновья связывали нас с женой по рукам и ногам. А мы хотели в отпуск куда-нибудь съездить. Моя мамка наотрез отказывалась смотреть внуков лепельских, поскольку на лето в Гадивлю ей привозили внуков ленинградских. Тех принимала. А мои чада создавали двойные заботы и приносили удвоенный вред детскими шалостями. Впрочем, я хоть немного и обижался на мамку, но и понимал её: за бесконечной работой ей некогда было смотреть за детьми, они находились без присмотра, содержались сами по себе. Добавь туда двоих моих сорванцов – последствия могут быть непредсказуемыми.
А тёща радовалась, когда дочка с зятем подкидывали ей любимых внуков. Сразу оставляла колхозное рабство и не отходила от малышей. Благо из личного хозяйства имела лишь кур, свинство и огород. Главной мучительницы всех сельских жителей – коровы – у неё не было, чему я несказанно радовался. Мы с женой уезжали на много дней на турбазу «Браславские озёра», турбазу «Соколья Гора» под Смоленском, дважды к тёщиному брату в Кривой Рог, даже перед поездкой в Ленинград через Оршу отвозили детей на Полесье, а потом через Оршу мчали в город на Неве. И всегда были спокойны за своих чад, уверенные в их надлежащем досмотре.
А когда в 1980-м мне надо было везти работников «Сельхозтехники» на экскурсию по Пушкинским местам в Псковскую область, жена слегла в больницу. Так я в письме (телефонов не было) потребовал тёщу в няньки. Примчала. И досматривала малышей двух и шести лет, пока я экскурсировал «Сельхозтехнику». А по возвращении кум с кумой и друг с женой вечером свели меня в ресторан. Так назавтра при посещении жены-дочери в больнице тёща сказала, что моему ни одному слову нельзя верить, в нём каждом – враньё. Вообще-то она была недалека от истины. Но зачем же это было говорить своей дочке? В тот же день я купил ей билет и выпроводил на Полесье.
В колхозе тёща зарабатывала в среднем сорок рулей в месяц – чуть больше половины велосипеда. А как приедем в отпуск или на праздники, она сотню и перекинет нам. Даже я её ругал, что на себе экономит. А брал, чтобы не обидеть.
Заметил, как тёща в сумерках ходит на ощупь. Сказала, что у неё куриная слепота. А потом увидел, как по столу ладонью лапает, чтобы хлеб найти. Стал гнать в поликлинику провериться. Ответила, что припишут очки, а она всё равно не будет ходить как обезьяна. Снова поругались.
Когда умирал её приживалец Гришка от рака лёгких, говорил ей с печи:
- Вот умру я, и останешься одна. Нагорюешься.
- А я одна жить не буду. Меня зять к себе возьмёт, - парировала тёща.
- На хрен ему сдалась такая скандальная старуха, - донеслось с лежанки.
- А вот возьмёт. Правда, зять, ты же возьмёшь меня к себе?
- Возьму, - уныло отвечал я. – Если сначала тебе рот зашить или язык вырезать.
С печи донеслось довольное ржание обречённого.
В 2000 году слепая тёща упала и сломала руку. Без посторонней помощи жить не могла. Отправил сына, и он привёз её в Лепель. В первую очередь повёз бабу к окулисту. Тот дал направление в диагностический центр. Там определили отслоение сетчатки по причине запущенной катаракты. Сказали:
- Никакие заграницы не помогут. Даже не тратьтесь.
Вскорости тёща окончательно ослепла и ходила по стенкам. Даже день от ночи не отличала. Так и прожила у меня 17 лет. Можете представить, чего мне это стоило. Но плохой зять даже говно выдержал. Похоронил плохую тёщу и рядом жене и себе места выкупил.
При заказе памятника, подумал: «Праздно шатающийся по кладбищу созерцатель, прочитав лишь годы жизни и непонятное лепельцу ФИО – Видникевич Ева Григорьевна – даже внимания не обратит на мою нелюбимую тёщу». И такую эпитафию закатил, что всем ей хвастаюсь: «Род Шушкевічаў удзячны табе за дачку. Будзь спакойнай у лепшым свеце».
Теперь тёща обитает в пяти километрах от своего последнего пристанища. Навещаю её чаще, чем родную мать, до могилы которой 18 километров.
Ну, а теперь переключусь на вторую тёщу, с которой близко соприкасался. Это моя мать Шушкевич (Прусская) Ольга Ильинична, жительница деревни Гадивли. Она была тёщей моего лучшего друга ленинградца-питерца Витьки Серёгина с 1974 года.
Здорово мы с ним скорешились. Он часто летал из Ленинграда сначала на поезде и «Яве», потом на «Жигулях», чтобы провести время со мной – много у нас было общих дел. Даже на свою родину – в Орловскую область – меня свозил. А я его – на Полесье к своей тёще, правда, на его машине.
Он был хитрым. Во всём старался помогать моей матери, привозил ей дорогих гостинцев. И она была без ума от зятя. Любила его больше, чем родного сына. Особенно ей нравилась его полнота в зрелом возрасте, как мне - то же у женщин. Однажды копали картошку, а к соседке Лёльке впервые приехал последний её зять. Я спросил у матери, что он из себя представляет. Та ответила:
- Красивый как наш Витя: толстый!
И тут идёт по улице приезжий зять. Посмотрел я на него и говорю:
- Наш зять всё равно красивее – толще.
Мой ответ пришёлся очень по душе матери, и она мне за него вечером налила дополнительную рюмку самогонки.
Вспомните, как я, твёрдолобый истукан, в глаза обещал забрать к себе тёщу в том случае, если ей прежде рот зашить, или язык вырезать. Витька был намного хитрее меня. Он постоянно обещал своей тёще хоть сейчас забрать не только её, но и проживающую с ней её сестру Нинку, инвалида первой группы.
Мамка умилялась от таких обещаний любимого зятя и души в нём не чаяла. Даже когда Витька развёлся с её дочкой и женился на любовнице, но приезжал ко мне дружить, бывшая тёща его боготворила и с радостью принимала, угощала, лелеяла. А тот по-прежнему одаривал уже Ольгу Ильиничну вкусными гостинцами, помогал по хозяйству и продолжал называть «ма».
А когда моя жена уехала на Полесье к мамке, Витька приехал ко мне в гости с новой избранницей. Жили у меня на квартире. Мне она очень понравилась, поскольку пила наравне со мной. А на водку её муж денег не жалел. При отъезде нам купили набор кастрюль. Видимо, наши были никудышными.
Витька умер в 2004 году. При жизни просил, чтобы его похоронили в семейной резервации на Гадивлянском кладбище. Но его прижизненная просьба как-то даже не рассматривалась, поскольку небытие нашло бедолагу в составе новой еврейской семьи. Мамка после его смерти жила ещё четыре года. Его всегда вспоминала лишь добрым словом.
Вот как бывает. Плохого зятя родственники и знакомые называли героем за то, что 17 лет досматривал плохую тёщу. А хорошего зятя за хорошие отношения к хорошей тёще даже при жизни окрестили хитрожопым. Видели же, кто чего стоит.
16 апреля 2020 года.