Реалистический рассказ о всех нас, современниках, о Москве в пандемию коронавируса 2020, Москве 1991 года и Москве в бомбежку 1941-го. Лики безлюдной Москвы. И о БОГе внутри.
БЕЗЛЮДНАЯ МОСКВА И БОГ ВНУТРИ
Мир сжался до квадратика неба за окном, хвостика безлюдной улицы, окон соседнего дома, жизнь за которыми только угадывается по сдвинутым или раздвинутым шторам, цветкам на подоконниках, иногда подсвечиваясь по вечерам тусклым светом гаджетов, балконов, с выставленными до лучших времён на них лыжами, шезлонгами, стремянками, этажерками, столиками и коробками.
Вот и я поставила на подоконник чашечку кофе, чтобы остывал, в предвкушении растянуть его с оставшимся кусочком шоколада из "Алёнки", фирменного магазина, открывшегося прошлым летом на Арбате, приятного, игрушечного, полного сластей в разноцветных обертках. "Алёнка" превратилась в "уд-Алёнку", как всё теперь. Мы сидим на удалёнке от всего коронавирусного мира.
М-м-м как вкусен шоколад из стратегического запаса, купленного для повышения серотонина на время жесткого режима в пандемию... Хотя какой там серотонин, если выход на улицу ограничен, а серотонин образуется в организме под действием солнечного света? Так, хоть подсластить своё существование, которое враз обесценилось, и ты решительно не понимаешь, почему ты ещё молодая, подвижная, с неугасшим интересом к жизни, не выходишь из своей квартиры и не можешь погрузиться в мир своего любимого города, динамичного и привычного, каким он был ещё вчера...
Я шла по переулочкам старой Москвы, до боли знакомым, родным, где так много понято и пережито. Было зябко и народ сидел по своим домам, дачам, у кого они были, и было на чём туда доехать. Приезжие давно разъехались по своим местам, транспортное сообщение по всему миру прервали. Город опустел: ни пешеходов, ни машин. Иногда встречаются доставщики еды на велосипедах в зелёных, жёлтых и других однотонных квадратных сумках под цвет их спецодежды, люди в оранжевых с люминисцентными полосами комбинезонах, убирающие территорию, и прочий работающий люд, без которого жизнь города совсем бы превратилась в фильм ужасов, хотя она и без этого приобрела черты фантасмагории, надев маску выжидающего душного молчания.
Даже разветвлённый поворот с Моховой на Воздвиженку и на Театральную площадь, около Ленинки, один из самых оживлённых в столице в мирное время, значительно поредел. Оговорка по Фрейду: "в мирное время", хотя не оговорка, но скорее, определение этого времени, потому что идёт какая-то война, о которой никто толком ничего не знает, говорят только, что враг в короне... Пусть это будет синекдохой, ставшей теперь привычной. В короне всюду печатают изображение вируса, послужившего причиной вымирания в мире, явного и неявного, причиной созерцания рисунка оконных штор и радования потоку прохладного весеннего воздуха из оконной щели, чаще с запахом свежеприбитой пыли да хлорки от воды, сильными струями бьющими из поливальных городских машин для поддержания чистоты и дезинфекции.
Я делаю несколько нетвёрдых шагов в сторону Александровского сада, мне надо пройти через него к аптеке, где могут быть медицинские маски, но не решаюсь, сворачиваю к Большой Никитской и иду по ней, подальше от кремлёвских стен. Скверы перегорожены, мелькающие рекламы напоминают о том, что руки надо мыть с мылом и часто и что надо сидеть дома - это теперь самый важный вклад твой как человека, иначе ты будешь "+1" к числу заболевших в статистической сводке о коронавирусе, а может даже (не хочу даже представлять самую мрачную цифру в этой статистике о числе тех, которые... Когда появлялись первые из них, из "которых", все следили за увеличивающейся цифрой с ужасом, о каждом из них рассказывались даже биографические данные и о клинической картине их болезни, а сейчас, когда число умерших перевалило за 100 тысяч душ в мире - ты уже мог стать только единицей популяции - одной больше - одной меньше - разницы нет: на войне как на войне, так было во все века и времена. Это для кого-то ты - любимый человек, мать, отец, брат, сестра, сын, дочь, друг, коллега, просто знакомый, а для мира в целом ты только статистическая единица в сводке новостей, которую просто никто не заметит, есть ли она вообще. Число пострадавших с лёгкостью меняют - и уже неважно, был ли мальчик...).
Слухи о вирусе-убийце, который поверг весь мир в анабиоз, весьма противоречивы. Ясно лишь одно, что это мы в гостях у вирусов, а не они у нас, ибо эти невидимые глазу существа древнее нас и более приспособленные, чем мы: им слишком долго пришлось выживать. Вспоминаю фильм моего детства "Барбос в гостях у Бобика" (производства "Ленфильм" по рассказу Носова; позднее был сделан и мультик с продолжением), сюжет которого таков. Некий бездомный недрессированный, то бишь с плохими манерами дворняга Барбос, заросший, мокрый от дождя и грязный, является в гости к своему другу, разбалованному, заласканному домашнему Бобику в отсутствие его хозяина, который строго-настрого запретил Бобику выходить из дома, повесив на стенной крючок плётку, если Бобик ослушается. Последствия общения двух разнохарактерных собак, привыкших к разным условиям проживания, предсказуемы. Так и мы в этом мире, оказывается, незваные барбосы. Барбосы в гостях у вирусов, но забыли об этом, забыли, что мы часть природы, а не её хозяева. Последствия такого нашего явления в мире могут быть печальными, а может быть и нет, коль сможем обрести гармонию. Природную гармонию. С богом внутри.
На моей памяти несколько ликов пустынной Москвы.
В 1980-м, во время летней спортивной Олимпиады. Но тогда пустынная Москва не наводила ужас, напротив, было приятно прогуляться по её красивым местам без туристов.
В 1991-м. В августе. Мы с мужем возвращались после поездки в Тверскую губернию, насобирали там брусники и уже мечтали о блинах с пылу с жару, румяных, с солнечными пятнами Роршаха и с брусничным вареньем, пишут, Шаляпин любил брусничное варенье...
Под Тверью мы останавливались у давней знакомой Адриана (мужа), актрисы театра. Она тогда, хрустя пальцами, говорила:
- Ах, недолго мы были свободны! - по телевидению объявили об очередном правительственном перевороте.
Тогда мне показалось странным, каким образом люди принимают полную зависимость от всего внешнего. От бога, например.
У каждого бог свой. Для некоторых бог - какой-то внешний, но я заметила, что когда Бог оказывается вне человека - он помещается либо над человеком - и тогда верующий в него начинает зарабатывать "лайки", очки, вольно или невольно, либо бог оказывается под- или в стороне от человека, оборачиваясь в модный аксессуар, без которого ты просто не в тренде - это теперь почти что приговор, "быть не в тренде", стало быть, барбос ты, как есть барбос, грязными лапами прыгающий на белую простыню затрендованного бобика.
Бог, думаю, должен быть внутри тебя - и тогда в некотором смысле ТЫ сам себе БОГ. Этот БОГ не тождествен какому-то одному образу, даже самому сложному, не тождествен одному ощущению, чувству: только совести, только чести или только благородству. Это нечто высшее и самое справедливое, БОГ внутри тебя, твоя сущность, твоя духовность и твоя природа.
Но большинство всё-таки целиком зависимы не только от Бога, но и от родителей, супругов, детей, начальников, правительства, моды, рекламы, меркантильных крысиных представлений, спрятанных по своим норкам своих узких мирков "как бы чего не вышло" и "в хозяйстве пригодится", да мало ли чего ещё...
По приезде Адриан пошёл за продуктами, если посчастливится, ведь из магазинов тогда, в 1991-м, всё исчезло, но вернулся бледный и злой:
- Представляешь, Золотиночка, пули над головой пролетали! Такого даже в войну не было! Чтоб вот так, из-за угла... - возмущался муж.
Он-то знал, как это было в войну! Адриан за 5 дней до войны, в 1941-м, окончил 10-летку и ему предстояло идти в армию. Для меня это время было далёкой историей, потому что я была почти на полвека младше Адриана, но я нашла рыцаря именно в том, чужом мне времени, и только у него были такие чистые смеющиеся карие глаза, каких я не встретила у своих сверстников...
Так вот, шла война, уже тогда названная Великой и Отечественной. По радио объявляли: "Граждане, воздушная тревога! Граждане, воздушная тревога!" В первые дни воздушных налётов люди не испытывали тотального страха, как и мы не испугались пандемии, потому что если тебя жареный петух в макушку не клюнул - для тебя это пустой звук.
Отец Адриана обыкновенно спускался в подвал во время бомбёжки играть в шахматы, чтобы отвлечься от тягостных мыслей. Адриан же со своим другом детства, Мишкой Вольфом, пожарные дружинники, брали длинные щипцы для сбрасывания зажигалок и лезли на чердак. Миша Вольф - мальчишка из семьи известных антифашистов, впоследствии Маркус Вольф, главный контрразведчик ГДР, легендарная личность, которого не могли взять голыми руками сильные мира сего: на них на всех у него имелись серьёзные весомые досье, автор книги "Тройка", обаятельнейший человек, похожий на Штирлица в исполнении Тихонова в фильме "Семнадцать мгновений весны", - Вольф заходил к нам, когда приезжал в Москву из Германии уже после развала СССР). Так вот из чердачного окна мальчишкам открывалось ночное небо Москвы, испещренное пятнами приближающихся зенитных разрывов, похожими на пятна на рентгеновском снимке лёгких при коронавирусе (теперь многие знакомы с этим образом, помещенным в Интернет и транслируемом в наших телепередачах). Бомбили крепко. Одна фугаска упала у Никитских ворот и расколола памятник Тимирязеву. Налёт заканчивался, полыхали пожары, наступала тишина, аж до звона в ушах оглушительная. Небо становилось белёсым с потёками дыма, - и над московскими крышами тянулось заунывное мяуканье котов. Коты встречали и провожали тревоги раньше, чем об окончании тревоги сообщалось официально.
... В 1991-м Адриан злился: ему казалось унизительным пригнуть голову от пули, когда стреляли в Москве, в родном городе. Вот и я иду по улицам враз опустевшей Москвы, Москвы в режиме повышенной к эпидемии готовности - и держу голову, как всегда, высоко. В 1991-м мы вздохнули, когда переулок заполнили танки и домой пускали по паспорту улыбчивые, добрые молодые ребята, танкисты... Сейчас тоже не ровен час будем заходить по штрих-коду...
Со смехом и без, но действительно, половцев с печенегами били :), монголо-татар били, Наполеона били, немецких фашистов били, вирусов били разных - и этому новомодному вирусу корону, конечно, рано или поздно снесём... И тогда, наконец, сможем вдохнуть воздуха весенней Москвы, услышать соловьёв, влюбиться... Или нет?..
По телевизору выступают блогеры, фигуры, якобы понятные народу, ставшие центральными в современном социуме, которые вещают, что они даже рады, что смогли обрести наконец-то себя, открыть для себя время тишины, знают, чем эту тишину занять с пользой, давая народу советы, как это сделать.
Ну а для меня... и таких, как я, это время тишины и время крика(!!!) заполнено своим внутренним БОГОМ. И внешнего они не хотят, как не смогут, возможно, увы или не увы, монетизировать лайки, чтобы совсем уж не спугнуть своего внутреннего БОГА, неубиваемого никакими вирусами и войнами, каким бы ни был внешний мир, воспринимаемый даже сквозь маленькое окошко. И дай нам БОГ свободы.
(С) Наталья Менщикова, 17 апреля 2020.