Несколько лет назад, устав от однообразия трудовых будней, получив на предприятии незапланированный отпуск, решила совершить поездку в никуда. Муж выразил согласие, понимая, что мне нужен отдых, и я всё равно поступлю так, как хочу. Не долго думая, купила билеты на ближайший рейс. И когда супруг поинтересовался: «Куда ты всё-таки едешь?» – ответила коротко: «На море». Нет, я не скрывала от него свой маршрут, просто не могла выговорить название острова с интригующим названием Фуэртевентуре.
В последний момент я всё же поделилась названием места отдыха с заведующей отделения. Лицо строгой начальницы преобразилось: «Остров Фуэртевентуре… О, хотела бы я там ещё раз побывать! Я Вам убедительно советую, фрау Крекер, непременно посетить и остров Лансароте. Он находится всего лишь в четырнадцати километрах от Вашего места отдыха. Там много диковинного».
Моя фантазия разыгралась в самолёте. Изучив карту, я поняла, что лечу на один из островов Канарского архипелага, и самолёт через четыре часа приземлится недалеко от Африки. Мне захотелось хоть на минутку съездить туда. Соседка по креслу в самолёте, определив по моим серьгам, что я её землячка, объяснила, что в Африку невозможно попасть прямым рейсом, а только через остров Гран-Канария. От идеи совместить несовместимое, как и объять необъятное, пришлось отказаться. Но радость оттого, что я нашла русскоязычную попутчицу, подняла настроение.
По стечению обстоятельств у нас с Ольгой оказались комнаты в одном отеле. Приняв как приказ совет начальства посетить остров Лансароте, я предложила Ольге совершить туда поездку. Она согласилась сразу. Через день, проехав чуть ли не весь остров Фуэртевентура с юга на север на туристическом автобусе, мы подъехали к переправе.
Атлантический океан… Он меняет цвет каждую минуту. И это уже не зависит от того, в какой точке острова Лансароте ты находишься. И – это открывало путь в сказку.
– Ирене, я останусь здесь. Такой рай под солнцем мне даже во сне не снился, – кричала Ольга, пытаясь перекрыть шум волн.
– Я тоже от Атлантики без ума, – вторила я ей, – наслаждаюсь воздухом и звуками стихии.
На пароходе перебрались на остров Лансароте.
Экскурсия в автобусе велась на немецком языке. Приходилось концентрироваться, одновременно фотографируя увиденное. Не знаю, о чём думала Ольга, но я понимала, что нам открылось – нечто «einzigartigеs», то есть, «единственное в своём роде».
На протяжении поездки мы увидели пляжи с белым песком, и равнину Рубикон, и чёрные пляжи, и лавинный массив с вымытыми в нём прибоем пещерами. От гида узнали, что ранее остров назывался Золушка. Он имеет форму конуса, и его протяжённость с севера на юг – шестьдесят километров, а с запада на восток – двадцать один. Самая высокая точка на острове – шестьсот семьдесят один метр. Самый высокий вулкан Monte Coronas – высотой шестьсот девять метров. Белый кратер Caldera Blanka – триста метров по ширине. Он выделяется среди остальных светлыми тонами.
Всего этого мы, конечно, увидеть в тот день не успели, а вот в Грот Хамеос дель Агуа – самое впечатляющее творение художника и скульптора Сезар Манрике, спустились.
Меня потрясла судьба художника. Сезар родился в 1919-ом году. Родители хотели, чтобы он стал экономистом, но он решил посвятить себя искусству. Потом началась Вторая мировая война, в которой он принял непосредственное участие. В 1944-ом году, вернувшись домой, сжёг военную форму и больше об этом периоде жизни не вспоминал. Вскоре уехал на остров Лансароте. Конечно же, он выезжал на материк. Двадцать лет провёл в Мадриде, учился там в Академии изящных наук. В Америке познакомился с поп-артом, кинетическим искусством, экспрессионизмом и новой скульптурой. Но, по словам художника, сердце его всегда принадлежало «золушке» Лансароте. Здесь он жил и творил в тишине и уединении. Здесь судьба подарила ему встречу с женщиной, которую он полюбил всем сердцем. Но счастье длилось недолго. Любимая ушла из жизни от неизлечимой болезни. Эту трагедию художник пережил лишь благодаря погружению в творчество.
«Остров дал жизнь художнику, – сказал нам гид, – а он взамен создал это детище». Сезар Манрике рисовал, проектировал, создавал на острове произведения искусства. Он поставил перед собой задачу – слияние туризма с природой и искусством без нарушения естественной флоры и фауны. Средствами искусства он решал эту задачу всю жизнь. Один из биографов Сезар Манрике заметил, что «художник остро ощущал краткотечность бытия, которое он считал чудом. И это делало для него любовь к жизни качеством, которое он ценил больше всего. И, может, стоит приехать на Лансароте лишь для того, чтобы разгадать тайну счастья?»
«Вот я и приехала сюда, чтобы разгадать для себя тайну счастья. Оно невидимое. Ощутить его во власти каждого человека. Нужно только найти свою нишу, ощутить радость от дела рук своих», – размышляла я, разгуливая по Гроту Хамеос дель Агуа, по его террасам, находящимся по обеим сторонам изумрудного озера под землёй. На первый взгляд оно показалось мне зеркалом, в котором отражались предметы. Природа как будто создала для художника интерьер в этом гроте. В ресторане, где я находилась, столики, стулья, смотровая площадка, скамеечки, скульптуры, зеркала, картины под сводами – являлись произведениями искусства, поражающими талантом их создателя и естественным дополнением к природным украшениям.
В тот момент, когда я была во власти увиденного, вдруг ощутила, что Ольги рядом нет. Тревожно мне стало. Гид предупредил, провожая нас в эту «пещеру», что там негде потеряться, так как – один вход и один выход. Но создавать стрессовые ситуации – моё призвание. Я заметалась в поисках Ольги по петляющим, в белый цвет окрашенным лестницам. Они находились на противоположной стороне от входа и вели к изумрудному бассейну под открытым небом. Но мне было уже не до бассейна.
– Ольга! Ольга! – кричала я пронзительным голосом.
– Женщина, у Вас что, фобия пространства, заполненного людьми? – спросил мужской незнакомый голос.
Я остановилась. Прислушалась к родным звукам русской речи. Увидела напротив себя усмехающегося в усы пожилого мужчину. И – замолчала. Потом, ещё более растерявшись, присела на скамейку – изящное произведение искусства, и, пытаясь успокоиться, прикрыла глаза. Через несколько минут вновь услышала его голос:
«Я Вам мороженое принёс. Посижу с Вами. Не прогоните?
Я только руками развела. Тут, откуда ни возьмись, Ольга подбежала.
– Ты меня искала? Прости. Засмотрелась я. Даже в туалете ручки резные. А в баре сделаны в виде раков. Можешь себе такое представить?
– А, нашлась Ваша потеря? – засмеялся мой новый знакомый. – Я Вас обеих понимаю. Здесь на одном месте не устоишь. За поворотом ещё полно всяких неожиданностей: зрительный зал интересной конструкции, а за сценой – водопад. Под стеклянным куполом – ещё одна комната. А раки – это символ Грота Хамеос дель Агуа. Не удивляйтесь, что я это знаю. Я здесь не в первый раз. Полюбил этот остров. Много сделал для него Сезар Манрике и нелепо погиб здесь же в автомобильной катастрофе в день открытия благотворительного фонда его имени. Часто думаю: был это несчастный случай или в Книге жизни так было написано? Никто не может сейчас ответить на этот вопрос.
– Как могло такое случиться!? – прошептала я, почувствовав боль в сердце. – Ведь это несправедливо!
– А нам гид сказал, - не слушая нас, перебила Ольга, – что в это изумрудное озеро нельзя бросать монеты. Учёными установлено, что от денежных монет умирают редчайшие сорта рыб, обитателей этого озера.
– А сказал он Вам, что грот расположен на бывшей свалке мусора? Да, здесь всё поражает. Приглядитесь, на белом дне бассейна декоративно расположены тёмные камни. Парапет вокруг озера сделан сознательно наполовину обвалившимся. Сидения в баре созданы из отполированных морем камней. Лампы происходят из винных бутылок…
Впечатление от увиденного вознесло нас с Ольгой к небесам. Выйдя из грота, мы простились с попутчиком, и автобус повёз нас в сторону Национального музея «Огненные горы». После посещения этого музея душа моя словно окаменела. Ужас от увиденного сжал сердце мёртвой хваткой. Было ощущение, как будто у меня на глазах произошло извержение вулкана. На самом деле оно происходило с 1730-ого по 1736-ой. Жители были страшно напуганы непрекращающимся грохотом, дымом и воем. Настоятель церкви Андрес Лоренцо Курбело вёл дневниковые записи. Отрывки их мы слушали, совершая двухчасовую поездку по «Огненным горам», занимающим третью часть острова. Не знаю, как Ольга пережила этот стресс, но я бы туда второй раз не поехала.
Когда наш автобус выехал за территорию музея, мне страшно захотелось окунуться в волны Атлантики, чтобы смыть чёрный пепел, который отстоялся в мозгу от увиденной картины. Мы были в светлых одеждах, на них не отложилось ни пылинки, но хотелось вдохнуть свежего воздуха. Страшно захотелось жить.
Я не знаю, как создавался музей, где реальность, а где декорации, где жизнь, а где фантазия, игра ума и таланта создателей, но после его посещения, мне захотелось крикнуть так, чтобы было слышно далеко за пределами Лансароте:
«Люди, давайте жить в мире. Не разрушайте землю войнами, не создавайте очагов страданий, достаточно уже апокалипсисов природы, дающихся нам в ответ на разрушительные процессы».
После возвращения с острова домой, я пригласила друзей в гости. В ночь перед их приходом была написана миниатюра «Струна счастья». Я прочла её друзьям за щедро накрытым столом.
17.04.2020
Ирене Крекер