Сегодня я глубоко убеждён, что наши мысли вовсе не являются нашими. Они живут где-то рядом своей особой мысленной жизнью и в нужный момент вкладываются кем-то в наши умы, чтобы своим появлением разбудить определённые эмоции и вызвать тем самым соответствующие действия… Которые в свою очередь способствуют привнесению новых мыслей, подталкивающих нас к новым деяниям… И так без конца… Кто же он, этот могущественный Властелин идей? Сие неведомо. Да и не так уж важно, поскольку я почти уверен, что и он далеко не единолично решает когда, какие мысли и в чьи головы ему внедрять. Важно иное – все мы находимся под колпаком.
Нельзя сказать, что, прожив большую часть отведённого мне срока, я не догадывался об этом. Конечно, догадывался. Однако по-настоящему осознал, всего лишь два года назад. Осознал и навсегда потерял покой.
Помню, случилось это чудным майским днём в ленивый час сиесты… Когда, исправно следуя рекомендациям доктора Неумывакина, я лежал на диване и смотрел в окно. Там на фоне весеннего неба роскошно цвела вишня. Надо сказать, это была весьма приятная картинка, которая абсолютно соответствовала моему естественному намерению немного вздремнуть. И вдруг откуда-то чёрт принёс того воробья… Обычного серого воробья… Шумного, беспечного, суетливого. Он громко чирикал, прыгал с ветки на ветку и смешно вертел головой. Помимо желания я стал наблюдать за глупой птицей. Спать расхотелось, покой улетучился, гармония распалась. Он раздражал меня, тот неугомонный воробей. Тогда-то в мою голову и начали настойчиво проникать странные мысли. Будто кто-то направлял их на меня с целью зафиксировать их в моём сознании. Кроме того, их необычность заключалась в том, что они заставили меня почувствовать себя не только бесстрастным наблюдателем, но и вершителем птичьей судьбы. В самом деле, думал я, что мешает мне достать из шкафа воздушную винтовку и уничтожить эту внезапно возникшую нелепую помеху, это ни о чём не подозревающее бестолковое существо? Ничего. Его ничтожная жизнь находится в моих руках. Пожалуй, я убил бы птицу тогда, но…
Но поток мыслей не прервался и продолжил своё течение…
Если я наблюдаю за воробьём, размышлял я, то и за мной кто-то должен наблюдать. Возможно, именно сейчас он смотрит на меня и решает, как со мной поступить. Оставить жить или убить?
Серый глупыш уже давно улетел, а упрямые мысли продолжали атаковать мой встревоженный мозг. И касались они уже самого Наблюдателя. Недвусмысленно намекали на его неограниченные возможности не только непрерывно контролировать меня, но и разгадывать мою внутреннюю суть. Тем самым они словно рассказывали о нём, подбрасывая мне всё новую и новую информацию. Я прислушивался к ним и припоминал, что их внезапный наплыв был всегда связан с выбором, который мне предстояло совершить. Притом, чем сложнее был выбор, тем больше идей посещало мою голову. Да, он очень хорошо знал меня, пожалуй, гораздо лучше, чем я сам.
Он прекрасно ориентировался в моём прошлом и вскоре связал меня с ним очередным потоком мыслей-воспоминаний. Я лежал на диване, смотрел в окно и больше не видел в нём ни весеннего неба, ни роскошно цветущей вишни. Там один за другим проплывали эпизоды двадцатилетней давности, которые я так усердно старался вычеркнуть из жизни. Должен признаться, что это мне почти удалось, и лет за десять до появления злополучного воробья они перестали меня беспокоить. Да, в течение десятилетия день за днём я стирал их из памяти, пока на их месте не образовались онемевшие наросты, напоминавшие старые и уже безболезненные мозоли. И вот под натиском давно минувших дней они вновь воспалились. И вновь заставили меня нервничать, поскольку я вдруг понял, что невозможно забыть то, что всеми силами пытаешься предать забвению. Подумать только: для этого вполне хватило простого взмаха воробьиного крыла…
С Русланом мы дружили с самого детства. Жили в соседних подъездах «хрущёвки», десять лет сидели за одной партой, вместе занимались боксом. После школы я поступил на истфак университета, а Руслан – в физкультурный институт. Видеться стали реже, однако на нашу дружбу это не повлияло. И в светлые дни, и в печальные мы находились рядом. Даже школы, куда нас направили учительствовать, оказались в одном районе города.
А затем как-то нежданно на страну обрушились пресловутые девяностые. Они-то и направили нас разными дорогами, позволив мне тем самым приписать им большую часть вины за случившееся и найти в них повод для самооправдания.
Пока я за ничтожную зарплату преподавал детям историю, Руслан устроился на работу в какую-то сомнительную охранную фирму, женился, стал отцом, похоронил мать, продал «хрущёвку» и купил четырёхкомнатную квартиру в новостройке. Предлагал мне помощь в трудоустройстве, но я отказался. Изредка подбрасывал мне американские доллары, и я их благодарно принимал. А куда было деваться? Тем более, что он делал это искренне.
Встречались мы, как правило, в довольно уютном ресторанчике «Дивный сад», который точно по волшебству возник в центральном парке на месте старого неопрятного кафе «Метелица». Обедали и по-дружески беседовали. Вот только с каждым разом мы всё труднее находили общие темы. Всё чаще возникавшие паузы в общении заполняли банальными тостами и заезженными воспоминаниями. Выходило, что из прошлого, настоящего и будущего более всего нас связывало прошлое… Настоящее являлось его вялой инерцией… А относительно будущего я вообще не питал никаких иллюзий… И в этом, как оказалось, была моя ошибка.
Как раз о будущем и пришёл Руслан поговорить со мной дождливым осенним вечером. Обитал я в оставшейся после родителей квартире. Жил одиноко, скромно, скучно. Впрочем, я не жаловался. Многим в то время приходилось гораздо тяжелее. У меня же было жильё, личная крепость, где я всегда мог укрыться от тотального абсурда бытия. Кстати, крепостью квартиру назвал Руслан после того, как в день моего рождения установил в ней металлическую дверь. Помню, я тогда ещё подумал, что поставил он её не столько для меня, сколько для себя… Так, на всякий случай. Вот в эту самую дверь и позвонил Руслан дождливым осенним вечером.
Выглядел он неважно. Как после многодневного запоя. В руках дрожь. В глазах тревога. В голосе напряжённость.
- Собирайся, по дороге объясню, – с порога бросил Руслан, устало прислонившись к стене прихожей.
Пока ехали в его потрёпанном внедорожнике, он, не вдаваясь в подробности, сообщил о возможных неприятностях и попросил меня (если они всё-таки случатся) позаботиться о его четырёхлетней дочери.
- Нам с женой угрожают. Не думаю, что они пересекут черту, но так, на всякий случай… Короче, если они решатся, не бросай Юльку… Кроме тебя, дружище, мне обратиться не к кому.
В гараже он перешёл к конкретике. Закрыл изнутри ворота, подвёл меня к стеллажу с инструментом, сдвинул его вдоль стены, вытащил из неё несколько кирпичей и… И в образовавшейся нише я увидел небольшой сейф.
- Здесь два миллиона долларов. Вот три ключа. Один будет у меня, второй – у жены, третий – у тебя. Надеюсь, что он тебе не пригодится, ну, а если… В общем я уверен, что ты сможешь грамотно ими (Руслан кивнул на сейф) распорядиться во благо моей дочери.
Увы, ключ мне всё же пригодился. Причём очень скоро.
Через два дня после нашей встречи автомобиль моего друга, в котором находился он и его жена, был взорван. Дочь Юля осталась сиротой…
А для меня наступили мучительные дни и бессонные ночи. Тогда я ещё не верил ни в Наблюдателя, ни во Властелина идей и налетевший рой мыслей воспринимал как естественный продукт собственного мозга. Я должен был с ним разобраться и прекратить его назойливый воинственный гул. Почему воинственный? Всё просто. Потому, что внутри роя шла настоящая война. Отчаянный бой между «за» и «против». И в этом бою я был арбитром. Мне предстояло определить победителя, взвесив на своих весах аргументы противоборствующих сторон. И я сделал это.
«Против» перевесили… Но не потому, что я был на их стороне, а потому, что время было такое… Именно оно направило нас разными дорогами, заставив Руслана свернуть на бандитскую тропу… Именно оно унизило меня нищетой существования… Именно оно разрушило наши идеалы и нашу дружбу… Впрочем, об этом я уже говорил…
А что же я сделал?
Устроил Юлю в детдом, перепрятал деньги, продал свою «хрущёвку» и квартирантом до совершеннолетия Юли вселился в её квартиру… Где и занялся стиранием неприятных жизненных эпизодов и борьбой со всякого рода угрызениями.
А ещё я женился, стал отцом и через четырнадцать лет передал квартиру Юле, купив себе такую же в престижном районе. К сожалению, дочь моего бывшего друга пошла дорогой отца, связавшись с плохой компанией и подсев на наркотики… Квартиру поменяла на однокомнатную, где вскоре и умерла от передозировки. Я похоронил её рядом с родителями, полностью оплатив весь скорбный процесс. Какое-то время изредка приходил на могилу, но это так… в контексте борьбы с угрызениями… А когда борьба закончилась, закончились и мои кладбищенские визиты. Всё успокоилось. Наросты онемели. Солидная финансовая подушка обеспечивала покой и уверенность.
И тут откуда-то прилетел воробей и принёс эти ужасные мысли, которые держат меня в постоянном страхе. Я их боюсь, поскольку убеждён, что они не случайны… Что посланы мне Наблюдателем, дабы оповестить о неизбежности наказания, напоминать о котором мне будет каждая первая утренняя мысль… Как долго это продлится я не ведаю… Возможно, до тех пор, пока окончательно не осознаю, что вовсе не девяностые оказались решающим фактором моего выбора… И тогда некто достанет из шкафа винтовку и выстрелит в меня, как в надоедливого воробья…