М.Ю. Лермонтов «Штосс», вольное продолжение
***
4
Он решился - что бы ни случилось, во что бы это ни стало выяснить личности своего загадочного оппонента и его возвышенно-прекрасной спутницы.
На следующий день Лугин перерыл весь дом в поисках хотя бы какого-либо намёка на документы, по которым можно было бы установить личности людей, живущих ранее в этой квартире. Его скромное обиталище являлось теперь воплощением хаоса - выдернутые с гвоздями половицы, валяющиеся тут и там предметы быта и гардероба, скомканные и рваные листы газет и бумажонки... Бреши в стенах, проделанные молотком в местах, где, как ему казалось, могла быть тайная кладка, перевернутая вверх дном мебель с выпотрошенной обивкой, сдернутые с петель шторы...
Посреди всего это безобразия, на полу, в окружении кучи хлама, с глазами навыкате и покрытым каплями пота лицом, в изнеможении сидел Лугин. Он судорожно дышал и царапал ногтями деревянный пол. Не найдя столь нужных ему доказательств проживания в квартире этой странной, загадочной пары, несчастный Лугин вконец обезумел. Остатки былого разума час от часу покидали его по мере того, как он, войдя в раж, превращал своё и без того скромное жилище в подобие интерьера зданий, переживших войны, землетрясения и прочие несчастья, столь часто и некстати возникающие с этом жестоком, несправедливом мире.
Лугин в исступлении лежал на полу и таращился на стены.
«Как же это возможно... Я всенепременно уверен, что в этой квартире должно быть проклятое доказательство!» - тяжелые, навязчивые мысли сменяли друг друга, липкой паутиной опутывая сознания. Погрязая в этой пучине с новой и новой силой, нахлынывающей мощными, неотвратимыми волнами на воспалённый и уставший разум, Лугин лишился чувств.
Придя в себя, первым, на что он посмотрел, был потолок.
«Что случилось... Почему я здесь и что это за место?» - Лугин не мог собраться с мыслями. Все плыло перед глазами, руки тряслись, словно с похмелья, сердце стучало, как стремительно мчащийся в пропасть поезд.
Внезапно он все вспомнил.
«Чертов штосс...»
Параллельно Лугин краем глаза заметил, что одна из деревяшек, которыми был отделан потолок, слегка выпирает. Он резко подскочил, резво, как горный козел, запрыгнул на письменный стол и ухватился за деревяшку. Раздался треск. Доска надломилась, не выдержав веса попытавшегося повиснуть на ней в прыжке Лугина, и вместе с ним свалилась на пол, как бы в отместку отскочив ему в лицо и больно ударив его по носу. Но вместе с отломанным куском дерева с потолка упало что-то ещё. Что-то, лежавшее теперь под столом, на полу.
Это была потрепанная, тронутая рукой времени фотография.
На ней была изображена она. Та самая женщина, прекрасная незнакомка.
На развороте снимка, витиеватым, почти воздушным почерком было выведено «Анна Штосс», рядом значилась написанная все той же легкой изящной рукой дата. Но в левом нижнем углу была ещё одна приписка, оставленная, по-видимому, уже другим человеком - две даты с разницей в двадцать три года с безапелляционным знаком тире между ними и название одного из Петербургских кладбищ. Лугин с ужасающей уверенностью распознал собственный почерк.
Ноги сами понесли его на это кладбище, он даже не мог вспомнить и осознать, как смог в забытье проделать пешком столь долгий путь. И вот он уже стоит у могилы с маленьким белым памятником, дорогу к которому он каким-то образом сразу интуитивно почувствовал и довольно быстро нашёл. На каменной плите стояли те же даты, что и на снимке, в центре висела та самая фотография в круглом обрамлении. Под фото была выгравирована надпись «от любящего мужа».
5
После этой неожиданной находки призрак сгорбленного старика, словно узнав открывшуюся Лугину тайну, перестал ему являться. Не имея возможности больше видеть образ своей возлюбленной, Лугин каждый день ездил на кладбище и стоял у ее могилы, нежно и печально взирая на фото в рамке, такое живое, свежее, дышащее жизнью.
«Почему она умерла? Разве могло что-то случиться плохого с таким прелестным созданием? Это несправедливо… До боли несправедливо…»
Удрученное состояние Лугина с последними событиями лишь усугубилось. Он стал нелюдим, проводя дни на кладбище и в своей квартире за рисованием и выпивкой. Люди отпугивали его – любой человек, на которого он обращал свой взор, представал перед ним мерзким, зловонным созданием со сморщенным, перезревшим лимоном вместо головы.
Лугин втайне надеялся, что седой старик однажды снова явится к нему и он наконец-то сможет выиграть у этого жулика партию, освободив свою прекрасную леди от гнусной воли этого старого извращенца. Да, почему-то он был уверен, что этот старик причиняет девушке невыносимую боль и страдания, и всячески хотел спасти ее, даже если для этого ему бы пришлось продать душу самому дьяволу.
В какой-то момент Лугин стал замечать странного человека, бродившего меж растущими на кладбище деревьями и словно наблюдавшего за ним издалека. Почему-то его силуэт казался Лугину удивительно знакомым.
Все это было довольно странно.
6
В один из дней, которые проходили один за другим, мимолетно, словно в забвении, Лугин возвращался домой после очередного «свидания» со своей очаровательной, но уже не принадлежащей этому миру возлюбленной, и с удивлением обнаружил у двери своего старого слугу Никиту.
– Черт тебя побери! Зачем явился? Чего тебе надо?
– День добрый, сударь, пришел справиться, как обстоят нынче Ваши дела, – чинно проговорил камердинер.
– Это еще для чего, пошел вон отсюда!
Последовала длительная пауза, Никита не собирался уходить и внимательно смотрел на хозяина, ожидая, когда тот остынет. Лугину стало неловко.
– Да ты это, заходи… Чаю выпьем, или может покрепче чего? – с деланной веселостью в голосе предложил Лугин.
Никита задумчиво нахмурился.
– А Вы сдали, батенька… Исхудали-то как, поседели. Авось опять все плохо, – пробубнил он задумчиво, с каким-то нескрываемым сожалением глядя на хозяина.
– Это еще что! Ты что еще себе позволяешь, так со мной говорить? Или я тебе жалованья больно много плачу?
– Жалованья мне хватает, на жизнь не жалуюсь. Во всяком случае, мне уж точно лучше, чем сейчас Вам.
– Да что ты такое говоришь?!
– Смотрю снова на кладбище повадились. Узнали ее?
Лугин удивленно вытаращил глаза.
– Кого – ее? О чем ты говоришь?
– Да кого, кого, супругу Вашу. Аннушку. Эх, хорошая женщина была, чистая душа… Коли бы не лукавый, жила бы да радовалась.
– Что… Ты… Несешь…
Лугина вдруг охватила дрожь. Ему стало зябко и трудно дышать, словно холодные руки того самого гнусного призрака до боли стиснули его шею. Живот скрутило судорогой, заставив его согнуться и обхватить себя руками. Он несколько секунд в недоумении хлопал глазами, и вдруг покачнулся и снова упал без чувств.
Никита вздохнул.
– Эй, служивый! – позвал он бородатого дворника. – Вели отправить за доктором Середой. Снова хозяин совсем плох стал.
– А ведь в прошлый раз, кажется, дольше продержался…
– Дольше-не дольше, какая теперь разница? Знал я, что нельзя ему возвращаться в эту квартиру, но все равно ноги словно сами его сюда несут, и вот все повторяется, уже который раз, – уныло пробубнил Никита. – Ну что стоишь, разявив рот? Посылай за доктором.
Дворник мигом испарился.
7
Белые стены. Белый потолок. Все вокруг кристально чистого белого цвета.
«Как будто в раю…»
Лугин очнулся, пытаясь понять, где он и что же с ним такое случилось.
Неужели она – действительно была его женой? Наверное, он был тогда безмерно счастлив... Когда-то, был…
Что же с ней произошло, почему она умерла?
И почему он не может ничего вспомнить?
Лугин попытался встать, с удивлением осознав, что не может пошевелить ни руками, ни ногами. Он опустил глаза и с ужасом обнаружил, что пристегнут к кровати кожаными ремнями. Лугин попытался рвануться, но злополучные ремни держали его настолько крепко, что он смог лишь немного поднять голову. Он отвернулся к стене и завыл, словно дикий зверь, попавший в капкан – громко, протяжно и отчаянно.
– А что это мы тут шумим? – доктор Середа вошел в палату, услышав из коридора шум.
Это был тот самый сгорбленный старик, тревоживший Лугина ночами.
– Где я? Что со мной…
– Сколько раз, и всегда одни и те же вопросы. Вы бы, право, сударь, что-то новое придумали. Кстати, правила игры в штосс-то не забыли? Может перекинемся, как в старые добрые?
– Я не понимаю…
– А тут и понимать нечего. Расстройство сознания у Вас, батюшка. И фамилия Ваша настоящая отнюдь не Лугин, а Штосс.
– Извольте пояснить?!
– После того, как умерла Ваша жена, Вы, в попытках все забыть постоянно придумываете себе новые личности и истории. На этот раз, слышал, в художники подались, даже за границу пытались уехать. Благо, Ваш талант и состояние позволяет подобные причуды. Но от себя-то, как говорится, не убежишь, от прошлого своего… Кстати, довольно любопытно Вы изобразили мой портрет. Я бы забрал его себе, если не возражаете. А то Вы скоро все равно все забудете.
– Где Анна? Что вы с ней сделали?!
Доктор печально улыбнулся.
– Я? Да я помочь ей хотел, так же как теперь пытаюсь помочь и Вам… Но не успел. Анна покончила с собой, а Вы, будучи не в силах это принять, помутились рассудком.
– Из-за чего?..
– Один Господь теперь только знает. Вы столько раз пытались все забыть и начать жить сначала, но похоже, в Вашем случае это невозможно. Все равно приходите в эту злополучную квартиру, в которой Вы ее нашли. Бог знает, что она там делала в тот вечер. Ваше сознание уже который раз затевает с вами злую игру. Право, не помню, который уже раз, шестой или пятый…
Лугин заплакал. Он начал вспоминать...
– А почему я видел Ваш призрак и почему мы с Вами играли в штосс?
– Расстройство сознания, мой юный друг, расстройство сознания… К сожалению, это все довольно плохо поддается терапии. Наступает улучшение, а потом у Вас снова галлюцинации. Ваш разум изводит Вас, все это довольно печально, – с сочувствием говорил доктор. – А штосс… Так пока я Вас лечил, мы частенько метали карты, развлечения ради да забавы для. Меня всегда умиляла Ваша страсть к этой игре, при том, что играть в нее Вы совершенно не умеете. Хотя, возможно, все это обусловлено Вашей настоящей фамилией, Александр.
Штосс, или бывший Лугин (Бог знает, кем он был в большей степени в этот момент), плакал.
– Доктор, есть ли какое-то средство?..
Старик нахмурился.
– Мы перепробовали все возможные методы лечения. Осталось только одно. Но на него мне нужно получить Ваше письменное согласие. Также я попрошу Вас на всякий случай составить завещание. Родственников у Вас нет. Лечение экспериментальное. Есть риск летального исхода.
– Делайте со мной, что хотите! Ведь разве это – жизнь?! – в сердцах вскрикнул Лугин.
Середа задумался.
¬– Хорошо. Я принесу бумагу и перо. Операция на мозге пройдет завтра. А пока, Вас, кажется, кое-кто хотел навестить…
В дверях стоял Никита.
– Сударь, в этот раз Вы все-таки решились?
– Да, Никита. Решился. Выхода нет.
– Что ж, тогда… Ни пуха…
– К черту, – рассеянно ответил Штосс. – Пошло все к черту.
8
Стоял прекрасный солнечный день, что было столь необычно для Петербурга в это время года. Лучи освещали все вокруг, добравшись, кажется, даже до закромов душ вечно унылых и раздраженных петербуржцев, вселяя в них тепло и надежду. На контрасте с чем-то столь чудесным и радостным стояло серое, унылое здание, огороженное высоким металлическим забором. Два санитара в халатах прогуливались по территории с еще одним человеком, одетым в тулуп поверх больничной сорочки. По-видимому, это был пациент лечебницы. Он передвигался медленно и неуверенно, рассеянно цепляя воздух руками и озираясь по сторонам. Голова его была перевязана бинтами. Несмотря на некоторую несуразность движений этого человека, глаза его искрились радостью жизни, а на лице сияла блаженная беззубая улыбка. В тот самый день это был наисчастливейший человек на всем свете.