Новый рассказ. Возможно, начало повести или романа))
Я должна была выпить свой «кофе дня» немедленно. Ни о чём другом в данный момент я и думать не могла, потому ускорила шаг.
Настроение после утреннего брифинга у Бонко упало ниже некуда: будто бы мои акции обесценились внезапно, обвалив кривую до нуля. Да ещё эта изматывающая пульсация в висках, преследующая меня уже почти неделю.
Всё-таки придётся обращаться к доктору. Может, это что-то серьёзное? Хотя Пам убеждена, что это от нервов. Стресс и недосып. А, да, ещё зацикленность на мрачных мыслях. Ха!
Чёрт, моя страховка вряд ли покроет визиты к шринку.
Ладно. Через пару минут я буду у Тони и получу свой обожаемый маккиато. Никто не готовит его лучше, чем этот итальяшка.
Вот тогда и решу, что дальше.
Смахнув холодные капли с ресниц, я поглубже натянула шапочку на уши: дождь, зарядивший с утра, казался не слишком сильным, а потому я обошлась без зонта. Зря, надо сказать. Морось была хоть и не частой, но назойливой: ледяные струйки так и норовили заползти за воротник пальто. В середине весны такая погода действовала на меня угнетающе. Хотя что уж тут необычного? Всего лишь дождь.
Ещё пару шагов, свернуть за угол, на Мейн - и я на месте. Там тепло, и одуряюще пахнёт свежеобжаренным кофе и выпечкой. Может, позволить себе кусочек яблочного тарта?
Краем глаза я вдруг заметила в витрине слева какое-то движение рядом с собой и, инстинктивно замедлив шаг, обернулась.
Никого.
Странно, но в отражении...
Я снова глянула в покрытое ленточками воды серое тонированное стекло, присмотрелась... и подпрыгнула от неожиданности, напугав и заставив отшатнуться показавшуюся из-за угла женщину с ярким оранжевым зонтом.
- Простите.
Она только качнула головой в ответ и, с опаской косясь на меня, быстро ушла вниз по улице. Только рыжий купол-капля долго был заметен в окружающей мутной дымке.
Да уж, такие покрасневшие глазища кого хочешь испугают.
Я снова вгляделась в витрину, пытаясь оценить собственный вид, да так и замерла, не в силах шевельнуться.
Из импровизированного зеркала кроме моего помятого лица с прилипшей ко лбу рваной чёлкой глядело и совершенно чужое, нездешнее.
Картинка дрожала и смазывалась, словно две личины в одном теле пытались перебороть одна другую.
Мои собственные знакомые черты смешивались с угловатыми линиями и светло-бирюзовой кожей. Пухлые губы перетекали в узкую щель рта и обратно. Карие глаза - обычные, человеческие - сменялись маленькими совершенно круглыми синими бусинами, немигающе уставившимися на меня.
Я заорала.
Точнее, мне показалось, что я заорала. На самом деле из горла вырвался только тоненький скрипящий писк.
Задеревеневшие мышцы отказывались слушаться, и я всё стояла, и всё глядела и глядела в стекло, будто живое от бегущих вниз рядов капель.
Во мне кто-то был. Вот и всё, что я могла осознать.
Не за мной, не рядом, не в отражении, нет, именно внутри меня.
И этот кто-то сейчас проявил себя, словно выглянул из-за ширмы, коей я и являлась.
Меня била дрожь.
Шапочка вымокла, как и тонкое пальто.
Холод пронизывал меня насквозь, а я всё стояла и пялилась в этот зазеркальный туман и на его странного обитателя.
- Она знает, - вдруг отчётливо прозвучало в мозгу. - По-моему, она меня видит. Что будем делать?
- Не удивлён. Она оказалась достаточно крепкой, чтобы носить тебя все эти месяцы, так что не удивительно. Рано или поздно она должна была почувствовать. Видит, ты говоришь?
- Да, Гзен, активность мозга зрительная. И мне тоже давит на глаза, так что...
- Да, уже смотрю образ. Похоже, ты прав, Чунок. Что ж, тогда стандартная программа...
- Понял, приступаю.
Я погрузилась во тьму. Очнуться мне предстояло уже в госпитале.