Вторая половина марта. До весенних каникул осталось совсем немного. Уроки у меня закончились, сижу в учительской, проверяю контрольный диктант.
Входит молодая биологичка Алла Олеговна, за ней восьмиклассник Дима Селивёрстов — Димыч.
— Вот двоек нахватал товарищ, — говорит Алла Олеговна, — зачёт пришёл сдавать. А с русским у него как?
Вздыхаю в ответ.
— Понятно, — резюмирует коллега. И Димычу: Учил?
Толстенький, кругленький Димыч с серьёзным выражением кивает, усаживается за стол.
Углубляюсь в тетради, однако замечаю, что говорит в основном Алла Олеговна, а голос Димыча слышится совсем редко.
Диктанты проверять — дело муторное: текст один и тот же в каждой тетради, знаешь его практически наизусть и на десятой работе ловишь себя на том, что читаешь уже не так внимательно, как следовало бы. Тогда надо отвлечься, ну хоть в окно посмотреть.
А за окном — капель. Крыша школьная из шифера, и через равные промежутки с неё свесились сосульки (прямо, как расчёска гигантская), каждая сосулька плавится под солнечными лучами и капает, капает… Слежу за каплями и слышу расстроенный голос Аллы Олеговны:
— Селивёрстов, ну хоть про строение скелета млекопитающих расскажи!
— Скелет млекопитающего состоит из головного отдела, — громко и бодро начинает Димыч, — шейного отдела… шейного отдела…
Потом умолкает, тоскливо смотрит на яркий пейзаж за окном. Через минуту продолжает уже не громко и не бодро:
— Шейного отдела... хвостового отдела…
Алла Олеговна закрывает глаза рукой и застывает в трагической позе.
— Дима, — не выдерживаю я, — ты ведь про строение скелета змеи рассказал.
И в ответ на недоумевающий взгляд мальчика поясняю, рисуя рукой в воздухе: голова, шея, шея, шея… и хвост.
Первой начинает хохотать Алла Олеговна, я за ней. Димыч на мгновение задумывается, потом по его круглой, румяной физиономии расплывается улыбка.
— А можно завтра зачёт сдать? — с этими словами он встаёт.
— Можно, можно, — продолжая смеяться, кивает Алла Олеговна.
Димыч скрывается за дверью.