2. Пушкин: "В начале жизни
школу помню я…"
В 1830 году в Болдине Александр Сергеевич Пушкин оставил будущим поколениям биографическое стихотворение, названное в оглавлениях его изданий первой строкой.
В начале жизни школу помню я;
Там нас, детей беспечных, было много;
Неровная и резвая семья;
Смиренная, одетая убого,
Но видом величавая жена
Над школою надзор хранила строго.
Толпою нашею окружена,
Приятным, сладким голосом, бывало,
С младенцами беседует она.
Её чела я помню покрывало
И очи светлые, как небеса.
Но я вникал в её беседы мало.
Меня смущала строгая краса
Её чела, спокойных уст и взоров,
И полные святыни словеса.
Дичась её советов и укоров,
Я про себя превратно толковал
Понятный смысл правдивых разговоров.
И часто я украдкой убегал
В великолепный мрак чужого сада,
Под свод искусственных порфирных скал.
Там нежила меня теней прохлада;
Я предавал мечтам свой юный ум,
И праздность была мне отрада
Любил я светлых вод и листьев шум,
И белые в тени дерев кумиры,
И в ликах их печать недвижных дум.
Всё – мраморные циркули и лиры,
Мечи и свитки в мраморных руках,
На главах лавры, на плечах порфиры
Всё наводило сладкий некий страх
Мне на сердце; и слёзы вдохновенья,
При виде их рождались на глазах.
Другие два чудесные творенья
Влекли меня волшебной красотой:
То были двух бесов изображенья.
Один (Дельфийский идол) лик младой –
Был гневен, полон гордости ужасной,
И весь дышал он силой неземной.
Другой женообразный, сладострастный,
Сомнительный и лживый идеал –
Волшебный демон – лживый, но
прекрасный.
Пред ними сам себя я забывал;
В груди младое сердце билось – холод
Бежал по мне и кудри подымал.
Безвестных наслаждений тёмный холод
Меня терзал. Уныние и лен
Меня сковали – тщетно был я молод.
Средь отроков я молча целый день
Бродил угрюмый – все кумиры сада
На душу мне свою бросали тень.
Первоначальное начало стихотворения:
Тенистый сад и школу помню я,
Где маленьких детей нас было много,
Как на гряде одной цветов семья.
Росли неровно – и за нами строго
Жена смотрела. Память уж моя
Истёрлась, обветшалая…… убого,
Но лик и взоры дивной той жены
В душе глубоко напечатлены.
Александр Сергеевич учился в школе, о которой не упоминает ни один биограф поэта.
Мария Алексеевна продала имение Кобрино в 1804 году и в тот же год приобрела сельцо Захарьино в 40 верстах от Москвы. Нельзя сбрасывать со счетов сердечную близость Иван Абрамовича и Марии Алексеевны. Он заболел в 1799 году и умер в октябре 1801года в Петербурге. Был он холост, и вряд ли Мария Алексеевна могла оставить его на смертном ложе в одиночестве.
Дочь Арины Родионовны по имени Мария, живущая в купленном подмосковном сельце Захарьино, рассказала поэту и переводчику Н. В. Бергу в 1850 году, что перед переездом в Москву Надежда Иосифовна с дочерью Ольгой и сыном Александром некоторое время жили в поместье Иосифа Абрамовича Ганнибала в Михайловском. В Москве они появились только в мае месяце 1805 года.
По описаниям школа состояла из одного класса, в котором училось "много детей беспечных" "одной цветов семья детей". То есть дети, объединённые единым вероисповеданьем.
Пушкин уточняет и возраст детей: "Толпою нашею окружена, приятным, сладким голо- сом, бывало, с младенцами беседует она (пр. авт.: учительница)". По словарю Даля в пушкинские времена младенцем считался ребёнок до семи лет. «Детей беспечных» - это значит дети благоустроенных родителей.
Школу содержала семья хотя и не из богатых, "одетая убого", но "видом величавая жена". "Величавая" характеризует человека как со стороны нравственных и духовных качеств, так и по внешнему виду. Красивая учительница со "светлыми, как небеса" глазами, тактичная, её голову и лоб, как у всех религиозных еврейских жён, закрывал платок. "Полные святыни словеса" подчёркивают религиозный уклон школы.
Ученик Александр Пушкин "святые словеса", хотя и "правдивые", понимал по-своему. Любознательность влекла его в "великолепный мрак чужого сада" в мир мраморных изваяний людей и идолов, что противоречило еврейской заповеди "не сотвори себе идола и всякого изображения". Если школа была бы светской или христианской, Пушкину не приходилось бы любоваться кумирами украдкой. Запретное рождало повышенную чувствительность у будущего поэта. Он убегал с уроков в сад овеянного мрачными легендами Юсуповского дворца, где "всё наводило сладкий некий страх". Повышенный интерес к изваяниям приводил к конфликту ребёнка с учительницей.
История Юсуповского дворца уходит корнями в царствование Ивана Грозного, но первым и достоверным владельцем этого дворца был еврей на службе у Петра Первого барон, вице-канцлер и дипломат П. П. Шафиров.
Согласно легенде (из уст экскурсовода) часть дворца в Большом Харитоньевском переулке снимал Сергей Львович Пушкин, отец будущего поэта. Неспроста Александр Сергеевич героиню поэмы "Евгений Онегин" привозит в места своего раннего детства к тёткам его в Харитоньевском переулке.
В Немецкой слободе отсутствовали православные христианские церкви и школы при них, но проживало много евреев, а там где евреи, там и школа. В еврейском мире России и Польши такие начальные школы назывались хедер и меламед – класс и учитель. В них занимались дети от 3 до 7 лет, "неровная, но резвая семья", мальчики разных возрастов. Неизвестно насколько эта школа была глубоко религиозной, но знание Ветхого Завета само собой не приходит, и знание это красной нитью проходит через творческий путь поэта.
Нам, выходцам из России, пишущим в 21 веке, остаётся предположить, что жители слободы, не подчёркивая своего еврейского происхождения, придерживаясь христианства в духе лютеранства, втайне остались верны еврейской культуре и старались приобщить к ним своих детей, нанимая частных преподавателей.
Сестра поэта Ольга Сергеевна в воспоминаниях проводит границу детского возраста брата в семь лет. До семилетнего возраста, Пушкин был неповоротлив и тучен, хотя его учительница "над школою надзор хранила строго", школьная семья была резвой
Основные воспоминания об Александре Сергеевиче писались и публиковались после его смерти в период правления Николая Первого, издавшего около 600 законодательных антиеврейских актов. Антисемитизм, как со стороны государства, так и со стороны церкви являлся одним из главных рычагов правления. Слова Еврей и Жид в общественной жизни приняли негативный смысл, поэтому пишущие воспоминания о Пушкине или его биографию избегали соприкосновения в жизни поэта с иудаизмом.
Описывая начало жизни Пушкина со слов очевидцев, Анненков или вообще не уделяет внимания произведениям, в которых Пушкин рассказывает свою биографию, или проносится по ним скороговоркой. Отрывок из "В начале жизни школу…" Анненков поместил в конце книги, сопроводив словами: «Рассказ пропадает здесь в бесчисленных помарках. Конец этого сочинения утерян, или не дописан, да и вообще оно не получило последней художественной обделки. Это не мешает усмотреть в нём, вместе с глубокими чертами поэзии, и первый проблеск того эпического настроения, которое впоследствии развилось у Пушкина и определило всю поэтическую его деятельность, о чём мы будем ещё иметь случай говорить подробнее».
В 1774 году тот же Анненков в дополнении к "Материалам…" издал книгу "Пушкин в Александровскую эпоху". Анненков искал начало начал, документ или свидетелей о крещении Александра, но не нашёл, как и не нашёл православную церковь, к которой были "приписаны" Пушкины. Поэтому им сделан был вывод: "Подробности о детских годах Александра Пушкина очень любопытны; но они ничего не говорят о началах и основаниях, принятых в семействе относительно воспитания нового поколения, и не говорят потому, что его вовсе не было".
Как бы в подтверждении слов Анненкова, в 1994 году в продаже появилась книга Б. А. Васильева с многообещающим названием «Духовный путь Пушкина». Автор подробно разбирает стихотворение "В начале жизни школу…" и, заменив школу лицеем, продолжает анализировать "проблеск того эпического настроения" поэта. По Васильеву образ учительницы цы Пушкин списал с иконы "Знамение", привезённой из Византии и подаренной царю Алексею Михайловичу. Во время царствования Елизаветы Петровны икона была перенесена из Петербурга в Царское село в церковь Знамения. Лицеисты, как утверждается в книге Васильева, посещали эту церковь. Поэтому "величавая жена" – учительница в еврейской школе из подмосковной Немецкой слобо- ды не кто иная, как «икона "Знамение" – чудотворный образ, который символизирует христианское мировоззрение и веру". Далее фальсификация ещё грубее: "Строгость красоты Богоматери на иконе, отметил также Пушкин, подчёркивая, что эта строгость его смущала". Что касается "тенистого сада", по черновику стихотворения, то это не сад в Немецкой слободе, а "лицейский сад, березовая роща, примыкавшая к лицейскому корпусу за его оградой. Роща была тем райским местом, где воспитанникам предоставлялась полная свобода"; что касается "чужого сада", то это "Екатерининский сад с его аллеями, гротами, скульптурами и другими произведениями паркового искусства".
Книга Васильева – наглядный пример, как вместо истины биографы присваивают себе право славить христианство именем Пушкина, иконизируя и искажая его образ.
Б. А. Васильев пытается доказать, что в зрелом возрасте Пушкин более христианин, нежели в молодом. Стихотворение "Когда владыка ассирийский" было написано в 1835 году по поводу обвинения евреев в совершении преступлений, которых не было, с ритуальной целью, так называемое, Вилижское дело. Написавший хотя бы одну строчку знает, что возникает она под влиянием чрезвычайного события Вряд ли Пушкин, будучи уже опытным и знаменитым поэтом, копировал, как утверждает Васильев, известную книгу о Юдифь. Пушкин гордился и прославлял свой народ словами, зо- вущими на борьбу:
"Высок смиреньем терпеливым
И крепок верой в Бога сил,
Перед сатрапом горделивым
Израиль выи не склонил."
Сатрап горделивый – это и есть царь Николай Первый.
Младенчество Александра и его сестры по понятиям того времени закончилось в 1807 году, и их образование было передано гувернёрам и гувернанткам, как правило, не русского происхождения. Родители не скупились и нанимали известных людей. Преподаватель французского языка, музыкант и живописец граф Монфор – французский эмигрант. В местности Монфор жило много евреев под этим именем. Шедель, корни которого тянутся к родственнику Аврааму бен Моисею Шеделю, типографу и коррек- тору, жившего в Праге и получившего широкую известность переводами библейских книг на жаргонный еврейский язык идиш. Русло – поэт, писавший стихи на французском; Белли – учительница английского языка, учительница германского – Шиллер; Беликов – учитель русского языка, арифметике и, якобы, закону божьему; танцмейстер – Иогель.
Пушкины, Сергей Львович и его жена Надеж- да Иосифовна, вели светский образ жизни. Их дом посещали историк и писатель Карамзин, поэты В. А. Жуковский, И. Дмитриев, художник граф Ксавье де Местр. Карамзин назвал Дмитриева "первым соловьём русского Парнаса". Василий Львович и его брат Сергей Львович увлекались поэзией и были широко известны в литературных кругах России. Жуковский даже посвятил князю Вяземскому и Василию Львовичу Пушкину послание "Нет! Жалобы твои неправы, друг Пушкин; счастлив, кто поэт; его блаженство прямо с неба…", ко всему этому следует добавить большую библиотеку в доме Пушкиных и право Александра присутствовать на вечерних приёмах гостей.
Детские годы сознательной жизни Александр Пушкин прожил в Немецкой слободе подмо- сковного гетто. В нём сформировался харак- тер и мировоззрение будущего поэта. В дополнение к своим литературным способностям он приобрёл знакомства, позволившие ему рано начать писать и быть признанным среди литературной элиты России.
© Copyright: Анатолий Штаркман 2012
Свидетельство о публикации №212050701284
3. Два произведения юного Пушкина.
В 1811 году родители Александра определили сына в престижный Царскосельский лицей Петербурга. Несмотря на то, что ученики обя- заны были исполнять ритуалы православной церкви, у юного поэта в канун тринадцатилетия в 1812-1813 годах рождаются два произведения, не имеющих ничего общего с христианским мировоззрением. Неопубликованные при жизни поэта, для потомков они дошли под названиями: "К Наталье" – посвящение крепостной актрисе, и "Монах" – описание царской "оттепели" во время правления Павла Первого. Официальные власти не любят их комментировать и афишировать.
В книге "А.С. Пушкин. Поэзия" за 1949 год они вообще отсутствуют. В издании 1967 года "А. С. Пушкин, собрание сочинений" опубликовано только "К Наталье". И только в собрании сочинений А. С. Пушкина в десяти томах за 1963 год сочинение "К Наталье" плавно переходит в "Монах", соседствуя под датой 1813 года.
Согласно еврейской традиции мальчик в возрасте тринадцати лет на семейной празд- ничной процедуре под названием Бар Мицва провозглашается совершеннолетним сыном заповедей, то есть человек, признающий единого Бога и его заповеди в «Ветхом Завете», несёт юридическую ответственность за свои поступки, имеет право создавать семью. В посвящение крепостной актрисе "Наталье" Пушкин оповещает читателя о своей мужской зрелости.
Так и мне узнать случилось,
Что за птица Купидон;
Сердце страстное пленилось;
Признаюсь – и я влюблён!
Робкие эротические сцены в «Наталье» получили своё развитие в «Монахе», «Гавриили- аде»…, но оставим в стороне любовные грёзы молодого юноши и обратим внимание на причины «отчего не смеет он и надеяться?» на расположение актрисы:
Не владетель я Сераля,
Не арап, не турок я.
За учтивого китайца,
Грубого американца
Почитать меня нельзя,
Не представь и немчурою,
С колпаком на волосах
С кружкой, пивом налитою,
И с цигаркою в зубах.
Не представь кавалергарда
В каске, с длинным палашом.
Не люблю я бранный гром:
Шпага, сабля, алебарда
Не тягчат моей руки
За Адамовы грехи.
Ни к одной нации поэт себя не относит, в том числе и к русской словом "Кавалергард" - это и есть причина недоступности актрисы. Признаться евреем в лицее Пушкину не дано и опасно. После паузы Пушкин от имени Натальи задаёт себе вопрос - "Кто – же ты, болтун влюблённый?" – и сам отвечает, указывая на Царскосельский лицей:
Взлянь на стены возвышённы,
Где безмолвья вечный мрак;
Взглянь на окна заграждены,
На лампады там зажжёны….
Знай, Наталья, я… монах!
"Монах", который ходит в театры и грезит женщиной? Под словом «монах» кроется другой, подневольный Пушкин. «Я стану петь, что в голову придётся» - не нарушенная клятва-молитва юноши Пушкина, а не «иронически весёлое вступление к «Монаху»», как определяют дозволенные цензурой биографы Пушкина. В Царскосельском лицее не могло быть и речи о еврейском ритуале, однако возраст поэта и поэма – взаимосвязанные события.
Пушкин, конечно, знал историю обращения в Христианство населения Киевской Руси, а с ней и судьбу святителя Никиты - Епископа Новгородского (конец 11 начала 12 веков).
Я напомню читателю эту историю цитатой из современного церковного объяснения посетителям Софийского собора в Новгороде.
"Святитель Никита был родом из Киева, и в молодые годы поступил в Киево-Печерский монастырь (подобно А. Пушкину в Царскосельский лицей). В самом начале своего ино- ческого пути, он, вопреки советам опытного игумена, удалился в затвор и здесь подвергся тяжкому искушению. Однажды искуситель предстал пред ним в виде ангела и сказал: "Теперь тебе не для чего молиться, ибо я стану за тебя возносить молитвы Богу, ты же только читай книги и подавай полезные советы". Неопытный инок поверил прелести, оставил молитву и стал беседовать с приходящими о пользе душевной, предсказывая даже будущее. О затворнике Никите пошла слава, многие с большой верой приходили к нему за советами. Но вот что обличало пророка. Никита знал на память все книги Ветхого Завета, но о Евангелии ни говорить, ни слушать не хотел. Опытные старцы поняли состояние затворника и, явившись в келью его, своими молитвами отогнали от него беса (не исключено, что просто побили).
После этого Никита жил в "строгом посте, мо-
литве и послушании". Не будем наивными, Никита был евреем, его насильно превратили в христианина. Таким себя чувствовал юный Пушкин в келье Царскосельского лицея в возрасте Бар Мицвы.
Фотография:
Могила святителя Никиты в Софийском соборе.
Надпись:
Софийский Собор в Новгороде.
На могиле Святителя Никиты.
Фото автора.
В поэме "Монах" рассказывается о православном монахе, жизнь которого прошла в молитвах, а мечтой была надежда "увидеть вскоре рай". Действие происходит «невдалеке от тех прекрасных мест», где царь Иван Грозный искоренял жидовствующих, в том числе, далёких и вместе с тем близких родственников Пушкина. Во время этой православной инквизиции монастырь и другие места, был недоступен для сатаны. "Но ни один земли безвестный край защитить нас от дьявола не мо- жет". Пришла свобода, оттепель, и целый рой чертей устремились в места ранее запрещённые, "узнали вдруг, что разгорожена к монастырям свободная дорога". Свобода всегда соблазняет, как бес, как «чёрный сатана», позже будет «Чёрный Кишинёв» - религиозная еврейская одежда. Соблазняющего беса, сатану, чёрта, я уже писал об этом, Пушкин позаимствовал у Василия Татищева. В монастырь бес явился в виде женской юбки.
Огню любви единственна преграда,
Любовника сладчайшая награда
И прелестей единственный покров,
О юбка! Речь к тебе я обращаю,
Строки сии тебе я посвящаю,
Одушеви перо моё, любовь!
Но монаха не удаётся соблазнить ни эротическими снами, ни юбкой, ни деньгами, ни «анлинской каретой», ни даже любовницей царя Нарышкиной.
Ну! - думал он, - от бесов и юбчонки
Избавлюсь я – и милые девчонки
Уже меня во сне не соблазнят.
Монаху удалось заполонить Беса. Монах торжествует, он приказывает Бесу:
Иди в бутыль, закупорю тебя,
Сейчас её в колодезь брошу я.
Казалось, Бес должен был погибнуть, но есть высшие силы. "Могущий рок, вселенной господин. Панкратием, как куклой забавлялся", и
Бес воспользовался своим главным оружием: он обещает свезти монаха в Иерусалим, понятно, что не в Христианский, а в Иудейский, на то он и Бес. Пушкин предупреждает монаха, что путь этот ведёт в ад.
Лети, спеши в священный град востока,
Но помни то, что не на лошака
Ты возложил свои почтены ноги,
Держись, держись всегда прямой дороги,
Ведь в мрачный ад дорога широка.
Писатель и исследователь биографии Пушкина Ю. Тынянов называл поэму «Монахадской, я бы добавил - программной. В самом начале поэмы и своей творческой жизни поэт определяет своё отношение к Христианству:
Но лира! Стой – Далеко занесло
Уже меня противу рясок рвенье:
Бесить попов не наше ремесло.
«Он никому не прочёл своей поэмы и, спрятав под матрас, с бьющимся сердцем иногда проверял: не исчезла ли. Он лежал в лазарете с голыми стенами, и лицейский доктор Пешель лечил его. Он заболел. Горячка мешалась у него с горячкой поэтической. В бреду Александр говорил об адской поэме и шарил по постели, как бы ища её». Доктор Пешель, конечно, знал о поэме и понимал своего пациента: он сам был евреем. Пешель (Песель) – в переводе с иврита означает статуя. Пушкин пользовался услугами только еврейских врачей. Поэма «Монах» просвечивается в более поздних произведениях поэта: «Руслан и Людмила», «Гавриилиада», «Сказка о попе…» и, хотя это звучит непривыч- но, в поэме «Евгений Онегин» ….
© Copyright: Анатолий Штаркман, 2019
Свидетельство о публикации №219032401921