Мы играли во дворе. Вдруг Люська бросила догонять Димку, встала, как вкопанная, и сказала:
— А давайте в новую игру поиграем?! Мы тут же окружили её.
— А что за игра такая? — ковыряя в носу, прогудел пятилетний Витёк.
— Это очень интересная игра. Мне про неё старшая сестра недавно рассказала, — увлечённо начала говорить Люська, отбрасывая за спину свои тощие косички. Было видно, что ей нравится быть в центре внимания. Недаром — девчонка.
— Ну, — поторопил я её. — Не тяни резину!
— В эту игру интереснее играть, когда много игроков. — Прятки что ли? — ухмыльнулся Димка.
— Отстань ты со своими прятками. Нашёл новую игру, — отмахнулась недовольно Люська и продолжила. — Нас семеро — это очень хорошо. Нам всем нужно сесть в рядок.
— Куда сесть? В горшок? — Димка прыснул со смеху.
— Да не в горшок, Димка, а в совок! — поправил я друга и тоже рассмеялся. Люська покраснела, но тут за неё заступилась Валентина, девочка в больших, круглых очках. Она с серьёзным профессорским видом спросила:
— Вы, друзья, уши случайно не компотом моете?
— Почему это компотом?! — хором переспросили мы и уставились на Валентину.
— Потому что ягоды в ушах застревают и слышать мешают! — тут серьёзный вид у Валентины куда-то мигом улетучился, и она звонко расхохоталась. Остальные ребята тоже стали смеяться, показывая друг другу, как мы с Димкой по утрам уши компотом моем, а потом друг друга не слышим. Ходим, как в лесу и аукаем. Особенно Архип старался всех смешнее изображать одного из нас с Димкой. Он прикладывал раскрытые ладони к уху, крутил их, как бы настраивая волну у радиоприёмника и морщился от глухоты. Тоня, Люська, Валентина и пятилетний Витёк заливались смехом. Красивый смех у Тони, но, разве она не понимает, что мне обидно! Я от досады и злости тут же захотел уйти куда глаза глядят, но Димка спокойно сложил руки на груди, и стало понятно, что он никуда не собирается уходить вовсе. Я тоже остался. Поднял с земли свой велосипед, проверил, не спустило ли колесо. Тем временем все ребята уже направились к скамейке. Мы с Димкой подкатили чуть позже на великах. Люська верховодила.
— Так, Валентина, ты садись вот сюда. Витя сядет рядышком, Тоня — следующая, потом Архип.
Тут она посмотрела на нас:
— А вы будете с нами играть в «Испорченный телефон»? — Давай, поглядим, что за телефон у вас, — с недоверием в голосе пробурчал Димка.
— Тогда, Дима, ты садись рядом с Архипом. А ты, Ваня, будешь играть?
— Чего спрашиваешь? Видишь, тут я, — прикрикнул я на неё. Прислонив велики к старой липе, мы сели на лавочку.
— Надо выбрать ведущего, — продолжала командовать Люська. — Давайте считалочкой. Ваня, считай.
— Аты-баты шли солдаты, Aты-бaты на базар. Аты-баты что купили? Аты-баты самовар. Аты-баты сколько стоит? Аты-баты три рубля. Aты-бaты кто выходит? Аты-баты это я, — протараторил я свою любимую считалочку и мой палец остановился на Архипе.
— Архип, тебе водить. Выходи вперёд, придумай слово, и шепни его на ушко Валентине, — скомандовала Люська и села на его место.
Архип, мальчишка-первоклашка, сложил смешно ладошки возле уха Валентины и что-то ей шепнул. Мы с Димкой удивлённо посмотрели друг на друга.
— Архип, ты там не охрип? — спросил с возмущением Димка. — Чего шепчешься?
— Ничего здесь не слышно! — поддакнул я.
— И не должно быть слышно! Эту игру и я знаю! Моя мама в детстве в неё играла, только она у них называлась «Глухие телефончики» — вступила Тоня.
— Так тем более объясните нам по-человечески про эти ваши глухие телефончики! Что вам, жалко, что ли? — стали возмущаться мы.
— Ладно, так и быть, — согласилась Люська, откидывая свои две худые косички за спину.
— Ещё раз расскажу правила игры и другим полезно будет послушать. Как моя мама всегда говорит: «Повторенье — мать ученья». Она недовольно посмотрела на Тоню.
— Хватит, Люська, умничать! Рассказывай правила игры, — сердито поторопил её Димка. Люська, как будто не заметила Димкиной грубости, продолжила:
— Условия игры такие: ведущий придумывает слово и тихонько говорит его первому участнику, то есть Валентине. Валя пересказывает слово своему соседу.
— Дяде Толе? — удивился тут я вслух.
— При чём тут дядя Толя? — Люська сердито уставилась на меня, уперев руки в пояс, как это делают вредные старухи.
— Так он Валентине сосед! — с невозмутимым видом ответил я.
— Ну и что, что сосед?!
— Так ты только что сказала, что Валентина пересказывает слово своему соседу. А сосед её, как известно, дядя Толя из семнадцатой квартиры!
— Ванька, ты нарочно, издеваешься и мешаешь играть!? — лицо у Люськи покраснело, а косички, как мне почудилось, стали похожи на рога разъярённой козы.
— А что я? Ты сама неправильно объясняешь! — я подмигнул Димке, но он не отреагировал.
— Одним словом, — уже повышенным голосом продолжила Люська, — когда последний игрок услышит слово…
— Оно в его жизни будет последним! — жалобно пропел я, как на похоронах, не дав Люське договорить, за что получил от неё тут же сильный шлепок по затылку. — Твоё счастье, что я с девчонками не дерусь, — пробормотал я, почёсывая затылок.
— Ванька, прекрати! Всем играть мешаешь! — загалдели остальные ребята.
— Ванёк, давай разок сыграем. Может, и ничего игра?! — попросил меня Димка.
— Ладно, сдаюсь! — я поднял руки вверх, показывая, что сдаюсь. — Играем. А что последний игрок делает, ведь я последний? — тут же поинтересовался я.
— А последний игрок должен выкрикнуть слово, которое услышит. Ясно? — Люська, как оса впилась своими зелёными глазами в меня.
— Ясно, крикну. Смотрите, не оглохните! У вас же ягод в ушах нет! — я никак не мог забыть недавний обидный смех. Архип снова шепнул на ушко Валентине, старательно закрывая ладошками губы, наверное, чтоб никто не догадался, что за слово он придумал. Валентина шепнула Витьке на ухо, тот Тоне, а Тоня — Люське, Люська — Димке. Я подставил ухо.
— Лопата, — прошептал Димка и я сразу же, набрав побольше воздуха в лёгкие, бойко выкрикнул:
— Лопата!
Тут Архип вдруг как схватит себя за живот, да как захохочет, широко-пре-широко открыв рот:
— Лопата! Ха-ха-ха. А я-то загадал «самокат», а получилась какая-то дурацкая «лопата»! Представляю, как Ванька на лопате будет по двору кататься! Ой, не могу…
Ребята тоже засмеялись.
— Теперь моя очередь загадывать, — заявил я.
— Архип, хватить гоготать, садись живо на моё место, а то… лопатой тресну!
Этот вредный Архип так меня рассердил, что я ну никак не мог сосредоточиться и придумать нормальное слово. Тут затараторила Люська, крутя головой по сторонам:
— Вот такой «Испорченный телефон»! Правда интересная игра?
Все кивнули, а я тут же придумал подходящее слово. Я приблизился к уху Валентины и прошептал тихо-тихо:
— Те-ле-фон.
Валентина кивнула: мол, поняла, и, повернувшись к Витьке, шепнула ему. Наконец очередь дошла до Архипа. Тот вскочил со своего места и крикнул чуть не на весь двор:
— Патефон!
— А я-то загадал «телефон»! — с улыбкой сказал я и добавил: — Представляю, как наш Архип, когда ему позвонят, будет отвечать: «Слушаю вас! Я у патефона!» А оттуда: «Миллион, миллион, миллион алых роз. Из окна, из окна, из окна видишь ты».
Тут все засмеялись, а Архип надул щёки и ушёл домой. — Наверное, старшего брата звать пошёл, — предположил Димка.
— Ванька, догони его, — спохватилась Люська.
— Да видел я его брата! Напугали! И что я виноват, что игра такая? — отбрыкнулся я.
— И вправду не виноват, — вступилась за меня Тоня.
— Это ведь «Глухие телефончики», то есть «Испорченный телефон»!
Тоня прикусив губу посмотрела на Люську.
— И всё равно, смеяться не надо было, — сочувственно сказала Валентина.
— А надо мной так смеяться можно всяким Архипам?! — возмутился я.
— Но он же ещё маленький! — проговорила, как бы оправдываясь, Люська.
Тут слово взял Димка:
— Это Витёк маленький, это я понимаю! А Архип просто гордый! И, вообще, игра для смеха и придумана! Давайте, ребята, играть дальше. А на обиженных, как всем известно, воду носят! — Димка сложил руки на груди и немного стесняясь посмотрел на нас.
— Может, Архип тогда из дома воды попить нам принесёт…? — вслух негромко предположил пятилетний Витёк.
Тут мы все дружно рассмеялись. И всё же красивый смех у Тони и нисколечки не обидный.