Богомаз глава 17

 
  Ночью Гулин наладился работать с панагией. Ночью ему работалось хорошо, особенно в полнолуние - какой то внутренний драйв. Иначе крутился сюжет, возникала новая колоратура. И усталость приходила позже. Да и отвлекали гораздо реже.  Как- то его оторвал  стук в окно - появилось  в темноте жесткое лицо Злоказова.
 -Это я, Злоказов - заскочил по дороге . Не разбужу невесту?-деликатно поинтересовался гость.
- Заходите,  все одно-  не сплю, - зевнул усталый Гулин.
– Проезжал, видел свет в окне.  С иконой  возишься? - одобрительно отметил Злоказов.
- Тут работы много  требуется. Поспешу – испорчу.   А  вы то чего полуночните?- поинтересовался  Гулин.
 - Мы как волки -  по ночам  поживу ищем,   -внимательно посматривая на пангию в руках Гулина, ответил Злоказов, - Иногда  неделям не спишь, если . что то обостряется .
 -  Нервы надо успокаивать,-  посоветовал  Гулин.- Пиончиком за руб двадцать,а не французским коньяком.
 -  Предчувствия  лучше не успокаивать, а упреждать!  Ну давай  воскрешай антиквариат. 
Злоказов открыл дверь и  растворился во мраке.

  Когда пришло время реализовать лик Богоматери, Гулин просмотрел заново свои наброски с Катериной. потом решительно отложил их с  сторону и  тупо скопировал  Васнецовскую мадонну. Так будет лучше - решил он: иногда и плагиат  полезен.  Он, между делом, и самого Васнецова на стенку воткнул - промеж евангелистов и никто не заметил. Тем более и Катерина в страшный суд  не вписывалась - чересчур жизнерадостная -отравит напрочь всю библейскую благость. Конечно бывают еще  совсем плотоядные самки, да еще с мускусом, который не отшибается никаким   "Шанелем" - как жена Маруся. Но таких лучше вставлять в толпу страдальцев.  Утром Катерина попросила отвезти её в Москву - она решила, что  уже беременна - пора прогуляться по врачам и  Гулин дал ей ключи от квартиры - пусть побудет недельку одна. В  храме пошла запарка, набегали гости - из общественности и СМИ - Гулин потихоньку стал популярным - приезжало телевидение и не раз брали интервью - даже деньги предлагали. Гулину   это льстило - ему  уже за сорок  с гаком - авторитетом не мешало запастись впрок, а вдруг  все его планы сорвутся. Да и прилежность его стала расти -это ж  пошли не тихие прихожане, а вполне компетентные знатоки, способные ценить  и сравнивать. Пару раз заглядывал и местный епископ, одобрительно разглядывал роспись - перекрестил и долго беседовал со священником. После этого священник озабоченно наказал Гулину сократить райскую композицию и разместить восьмерых пророков : начиная с Моисея и Даниила и по списку далее до Авакума и Гедеона.
- И найди место в центральной абсиде для писателей - Печерских  и Соловецких.
- Лучше уж Нестора - летописца, - устало  качнул головой Гулин. Рвение заказчика  сильно напрягало его по времени - он искренне рассчитывал, что после "Страшного суда " и "Рая" его  отпустят.   А тут подсыпали работы - и где ему искать святые  лики - и как подать . А про Зосиму и Савватия Соловецких он вообще ничего не слышал.
-А может Радонежским обойдемся,- по  мере смиренно попросил он священника.- Он то всем известен.
- Наказ свыше - обсуждать  и противиться  - это грех,- торопливо вразумил священник и перекрестил его.- Скажи спасибо, что места мало, а то бы пришлось гонимых и мученников ставить.   А так наш иерарх доволен.
 На том  закончили  производственный спор. И Гулин, отложив архангелов в "Страшном суде", взялся за пророков.  Спорить было бесполезно - даже Микельанджело переделывали по несколько раз - какой папа придет к власти - ханжа или эстет.   

    Наконец заявился даже академик на  шикарном  лимузине.   Вокруг него  толпилась внушительная    свита. Светило живописи чинно шествовал по храму,  поглядывая на расписанные своды. Священник проводил взглядом его с  интересом . Гулин,  потупясь, шел сзади.
- Да уж  новый ракурс! Тему вытянули неожиданно! -  констатировал с похвалой  Академик. -Да вы у нас, Гулин, истиный реформатор. Так интерпретировать каноны! Мурильо отдыхает.   А коль подхватят? Народ у нас охоч до подражаний.
   Гулин знал, что этот корифан сильно преуспел на поприще вельможного портрета - у него был длиннющий  послужной список первых лиц, канонизированных  кистью.
  -Портрет - совершенство линий намеченных природой,- поднял нравоучительно палец академик. -Вам, Гулин, путь в классику открыт - дерзайте и в светских жанрах.

 - Тут телевидение  поснимало  много чего сюжетного. Хотят фильм сделать! - пооткровенничал Гулин.
 –Какой канал?- решил уточнить  Академик.
 - Не наше телевидение -  польское! - разочаровывал его Гулин.
 - Неудивительно - они куда религиозней наших. Если  под орган картинку догадаются пустить, то  впечатлит вдвойне. Живопись  враз оживет. Пущай католики делают, коли  оценили ! -нашелся гибкий академик.
- Главное  - прихожане как рады– Да  я себя вроде нашел,  - заоткровенничал  доовольный Гулин.  Ему что показалось что прищла пора пожинать лавры.
-  Пора вам батенька и в Академию . Достойно творите. Ждем-с,-  Академик пожал   ему руку.Сам академик резво взялся в ту пору за масштабные исторические полотна с сотнями узнаваемых лиц, легко переплюнув Сикейроса и Риверу сразу. Заказ смутного времени и  политиков, преуспевших в  эклектике.
 -Щедр на комплименты,  апостол отечественных искусств,-  съехидничал священник, провожая академика взором.- В настроении лукавом.А может и впрямь, воздает?
   
    Со временем  Храм преобразился обрел  животворные признаки и начал
привлекать прихожан. Народ в храм потянулся - может и время, такое тревожное , подхлестывало души -  вокруг нестабильность, политические метаморфозы, стяжательство и подлость. А тут как оазис благочестия и  ортодоксальности. В это святости была и его Гулина весомая лепта.
Гулин видел, что священнику приходилось  все чаще проводить таинства - народ стал чаще крестить , да и привычка отпевать близких тоже ощущалась. В подвале их дома вовсю закипело свечное производство - Ваня и Юра  уже не сидели без толку на лавочке - таскали свою стеариновосковую продукцию ящиками. И в храме стало светлее от многочисленных лампад и свечей.
     А  вот  приезд   непутевой жены был неожиданным и неприятным.  Гулин просто позабыл
о ней. Ночью его разбудил  стук в дверь. Гулин сонно поднялся и открыл. Ворвалась в комнату  неухоженная и неопрятная жена. Молча опрокинула Гулина на кровать с поцелуями и ласками . Гулин отодвинулся, вяло отбивался,  не в состоянии  въехать в эту неуемную  страсть  .
- Опять тебя принесло,   Маруся. Ну не хочу с тобой,. -  застонал   Гулин.-  Надоели твои  безумные ласки.
- А я хочу. Я хочу! Я хочу! - твердила жена, вцепившись в него.
. -  Что ты как ребенок! Надо поговорить. Давай разведемся – у меня другая.  Я ее люблю, –  оттолкнул Гулин. пытаясь объясниться
   И тут же Маруся  укусила его. Укусила крепко, как дикий зверь.
-Ты не баба,  а - собака! Хватит кусаться, щипаться тоже хватит .Ну вот,
 кровь пошла,-  яростно закричал Гулин.-  Маруся, ты озверела.  Наши судьбы  давно врозь.
  Маруся  слезла  с кровати и  пока Гулин  прижигал  рану,  пошарила по столу,  обнаружила панагию,  внимательно рассмотрела ее,  спрятала в куртку и исчезла.   Гулин вернулся,  бросился на пустую кровать, достал сигарету и закурил.
Ночью Гулину приснилась Голгофа - какие то бандиты его тащили вверх и распинали на кресте, а внизу, освещенный ярким солнцем  веселился Париж. Потом он сообразил, что
это все же не Голгофа, а  Нотрдам - любимое место мировой богемы -куда он так давно хотел попасть и попытался отвязаться, но вместо ухмылявщихся бандитов появилась  в рубище   Катерина со скрипкой в зубах и стала играть марш Мендельсона.
Когда он протянул ей связанные руки, она  сунула ему в руки скрипку и  весело сказала:
- Ну, все,  играй сам - мне пора на работу - назад на пляс Пигаль.