Дачники
Дачников в Салтыковке было много и при царе-батюшке и при НЭПе и при отце народов Сталине. Да и при Хрущеве они сюда наведывались оттого по весне висели на многих заборах объявления на сдачу. Дед Орлова тоже старался летом чуток заработать. Сдавал он небольшую веранду обычно семьям - человека на три- четыре за домом, заодно разрешал заводить пару-тройку грядок под овощ и цветы. Яблок на участке было просто завались, хватало и дачникам.
Долгое время публика на участке менялась - заезжали обычные московские семьи с кошками, собаками и канарейками из разных районов на сезон- два. Но потом появился пожилой геодезист Семен Афанасьевич с женой. Крепкий работяга с беломорканальным прошлым. Сильно они поладили с дедом, дед был геодезистом на этом сталинском канале, только гораздо южнее.
К тому же учились в одном и том же Константиновском межевом институте на Басманной. Правда, дед еще до революции успел поработать на межевании даже в польском Радоме, а Семена Афанасьевича сразу призвали на фронт. Потрепаться им было о чем, они сошлись с дедом душами и отдыхали в Салтыковке сезонов пятнадцать подряд. После смерти деда Орлов просто отдал им ключи от террасы.
Любил этот дачник водку- старку, преферанс, шахматы под деревьями в саду и книги Конецкого. Мемуары не уважал - знал им цену.
Прошлое вспоминать не любил -ни гражданскую бойню, ни сталинский Гулаг.
Была у Семёна Афанасьевича жуткая страсть к рыбалке - салтыковские пруды он никак не воспринимал - мотался в дом рыбака на Дубну -благо там у него была рыбацкая компания и привозил оттуда два ведра свежих щук и карпов. И массу впечатлений о том, как клевало и что сорвалось. Тогда рыбаков не сильно прижимали - на удочки и донки удили только колхозники да пионеры. В ходу были спининги, верши, куканы и бредни. Рыба тогда была дешевая везде, даже красная - а вот белужина и севрюжина ценилась и продавалась только в специализированых гастрономах.
Но тут романтика - утренняя прохлада, простор озерной глади - чайки и круги по воде.
Орлов долго упрашивал взять его поудить на Московское море -ему казалось заманчивым делом.
Семен Афанасьевич согласился, куда-то позвонил и как-то утром за ними заскочил на трофейном оппеле невысокий лысый дядька в ватнике с лампасами на трепанных галифе. Орлов не слишком удивлялся трофейной техники, тогда её на дорогах было пруд пруди - была она надежная и выносливая и ремонтировать ее могли всюду. Дядька в лампасах оказался веселым и общительным, сыпал анекдотами - прокатились они по неширокой Ленинградке весело.
К полудню добрались до рыбацкой базы на Московском море. Простор не особенно впечатлял - к тому времени Орлов побывал уже не раз на Черном море, и хотя мечта всех пионеров СССР - Артек ему не обломился - пожариться на анапских и евпаторийских пляжах он успел. Туда добираться было тогда непросто - битком забитые поезда, потные пассажиры с громоздкими чемоданами. сарайчики частного сектора, дешевые столовки с бесконечными очередями за хлебными котлетами - все это сильно отшибало удовольствие от приморских каникул. Оставалось удовольствие от обжигающего солнце да беспечного купания в соленой воде. Еще запал в память серьезный шторм, который он отболтал на трофейном лайнере вблизи Ялты вместе с родителями. Тогда он впервые ощутил разгул морской стихии и будоражущую прелесть глубокой качки.
Тут все было гораздо прозаичней - травянистые берега - фарватер - неспешное движение барж, суета катеров. Хорошо просматривался противоположный пустынный берег и бакены. Вдалеке виднелась мощные постройки - Дубна со шлюзами.
Оказалось Семен Афанасьевич места эти отлично знал, прошагал с теодолитом вдоль и поперек - трудовые будни социализма. Первый день пару часов под дождем отсидели на мостках возле Дубны впустую - клевало плохо на червя. Попадалась откровенная мелочь-разве что кошке на ужин. Были тут места более уловистые, только нужно было протарахтеть на валкой Казанке версты четыре против течения. И все они в генералом вспоминали прошлые рыбалки - Ахтубу, Дон и Яик. Что там за рыбалка ! Рыба там такая, что и не вытянешь в одиночку - килограмм нв тридцать. И мотает и рвет - гляди - не оплошай, а то сам не нырнешь в волну. Семен Афанасьевич еще и на беломорье рыбачил - со льда семужку. Хоть и не белорыбица, а то же вкуснотище изрядный. А тут карасик, да щурята. Да и те клевать ленятся.
Наутро генерал достал из сарая и поставил на дюралевую Казанку семисильную "Чайку".Семен Афанасьевич раздобыл у местных жирного бодрого мотыля - прихватили и овсянки на прикормку. Долго пришлось "Чайку" запускать - мотор заводился плохо. Генерал раз пять наматывал двухметровую веревку на маховик мотора и дёргал. Мотор хрипло чихал и останавливался. И каждый раз, как только Орлов не уворачивался, он все равно получал веревкой по лбу. Глох мотор и посреди водохранилища , один раз, вообще , встал на судоходном фарватере, прямо между гружеными баржами. Погудели им капитаны всласть - вот страху-то навели. Но пронесло - генерал свой мотор оживил и выскочил.
Худо бедно - с приключениями, но доплыли в какую то завидовскую лагуну и развернули снасть.
Не пошли еще первые поклевки - как заявились из кустов охрана. Запретная зона, не разбежаться. Генерал улыбнулся и достал документы - служивые глянули с уважением и даже козырнули.
Поменяли они пару тройку мест - все впустую - не клевало. Не помог и фирменный мотыль - улов был такой же незавидный.
- Знать, зажрался тут карась, Семен, - пошутил генерал . - Как никак кремлевский заказник - тут голодных не бывает.
А на третий день дождичек иссяк , и подкатили еще такие рыбаки в лампасах на ЗИМах и Победах, генерал торжествено достал из багажника бредень метров тридцать. И они снова потарахтели в тихую заводь. Там и развернулись. Заводили они бредень раз пять в заливчике - на мелкоте и выгребли на пять ведер уже не мелкоту красноперую, а пузатых линей да карпов. Попались заодно в береденек и пару зубастых щук и окунята. Это уже улов стоящий - не стыдно возвращаться - ведер на десять солидных хвостов. Отломилось и Орлову полведра за компанию.
Нашли генералы -отставники местечко посуше, развели костерик и почистили - пошкерили пару щучек в котел, достали ящик водки и понеслись душевные воспоминания.
И тут случайно выяснилось, что простой геодезист Семён Афанасьевич с генералом из немногих чапаевцев, переживших страшный разгром штаба дивизии в Лбищенске. Тогда в заволжских степях полегли все штабные и две тысячи красноармейцев - взяли их тогда яицкое казачье теплыми в постелях и расстреляло без жалости. Получил он той ночью два огнестрела - довоевал уже в обозе и после гражданки подался в геодезисты. И отработал лет тридцать на ударных стройках сталинских пятилеток - в основном на Беломорканале. Но компанию свою чапаевцы н е растеряли - слишком крепко спаяло их та страшная военная катастрофа.
- А ведь никто и не помыслил, что казачье припрет, это ж двести верст скакать по голой степи,- с горечью вспоминал генерал.- А Чапай тогда уже не с шашками воевал - пяток аэропланов имелся - летали каждый день, поглядывали, да и конные разъезды имелись в избытке. И проспали беду!
Тогда генерал с Семеном Афанасьевичем пряталась пару дней в камышах, видели издали, как казнили их товарищей.
Что знал Орлов про свою историю? Немного - только то, что накрутил мифического изощренный Истпарт. Один из сочинителей Истпарта, выдавших на гора аж четыре разнообразные редакции - историк Кучкин имел гектар березовой рощи, недалеко от Никольского храма - десять минут через железку пехом от Орлова. Кучкин как и его собратья по коммунистической пропаганде, умел тасовать спорные факты хоть куда. С их легкой подачи - персонажей невнятной советской истории ковали и возвышали до уровня античных героев. Такими они отправлялись в литературу и кино. Теперь их неохотно критиковали и развенчивали. С пресловутым плюрализмом история России попыталась стать правдивой и контрастной. Не всегда и не со всеми это получалось - патриоты умели сопротивляться, как партизаны в брянском лесу. Потомки Кучкина продали участок ельцинским нуворишам - теперь на месте двухэтажной с огромной верандой возник натуральный викторианский замок с особняком того же классического стиля для обслуги на входе.
Орлову тогда из популярного кинофильма запомнилось немного : психическая атака каппелевцев, которых там и в помине не было. И штурм, отчаянно палившего с чердака Чапаева, белогвардейским броневиком. Которого тоже, как оказалось, не было. И стало Орлову крепко жаль не столько рубаки Чапаева с симпатичной Анкой, как самого себя, за святую пионерскую наивность.
Потом рассказывал Семен Афанасьевич Орлову про генерала занятную историю о том, как тот служил у Чапаева в штабе связистом - принимая депеши на допотопном аппарате Юза с молоточкоми и лентой. Все было ничего, аппарат исправно стучал приказы штабарма, но как-то раз директива молния! - а тут телеграфный аппарат сломался - перестал стучать. Нахмурился легендарный комдив, глянул сурово на молодого связиста, да и вытащил именной наган.
- Ну что сломалась твоя дура? А моя не сломается - не надейся.
Тогда связист сорвал проводки с аппарата и ткнул в язык. Дергало током крепко, так и прописал всю телеграмму от руки. После этого пару дней рот чапаевского связиста не закрывался -прижег солдатский язык по полному!