После вчерашней попойки страшно болела голова. Барон Ольгорд, чертыхаясь и матерясь, выслушал доклад слуги о прибавлении в семействе кошек, лелеянных его благоверной женушкой, и прибытии зубного лекаря.
- Какой к лешему лекарь? – взревел барон, пытаясь поместить объемное пузо в нежный шелковый халат лазурного цвета, подаренный кузиной Нордой еще на тридцатилетие.
- Господин барон, вы сами изволили вызвать зубного лекаря вчера вечером, когда за ужином с господином Ридоргом у вас разболелся верхний правый резец, - слуга был невозмутим.
- Да? Ну, хорошо, - Ольгорд сбавил тон, правда лишь потому, что от собственного рева еще сильнее болела голова. – Если вчера вечером, то вполне может быть. Ни черта не помню…
Приезд кузена по материнской линии барон воспринял как подарок божий. Скукотища в Осквире начала его заедать. Ни тебе театров, ни веселых менестрелей, ни ночных бандитов, ни придорожных грабителей, которых потом можно было бы повесить. Ровным словом – ничего. Этот указ государя об усилении внутренней безопасности разогнал из страны весь сброд, что любил покуражиться. Осталось одно удовольствие – вино. Но его было не с кем выпить.
И вот в понедельник, три дня назад, возле ворот небольшой крепостницы, которой владел барон, остановилась карета. Стража долго не хотела пускать приезжих, так как вид у них был еще тот. Потрепанные портки и рваная куртка на хозяине, а слуги и вовсе в одних холщевых штанах. Карета настолько обветшала, что ее можно было смело менять на крестьянскую телегу. Но приезжий господин поднял такой шум, что сам Ольгорд вышел к воротам, чтобы узнать в чем дело.
Как впоследствии оказалось, кузен Ридорг прокутил всё свое имущество и теперь катался по родственникам, останавливаясь у каждого на несколько недель. Барон принял его радушно; с тех пор они практически не просыхали. Жена Ольгорда пыталась вразумить муженька как надо себя вести, но не помогли ни разбитая об его голову ваза, ни удар толстой лодыжкой, обутой в тяжелую туфлю, между ног, ни последнее средство – уговоры любимой и единственной дочери.
Вчера вечером кузены так сильно напились, что барон плюхнулся лицом на железный поднос, пребольно ударившись челюстью. Очнувшись через полчаса, он почувствовал сильнейшую боль в районе верхнего правого резца. Ридорг в это время мирно почивал под столом, между двумя породистыми собаками. Крикнув:
- Лекаря мне, лекаря. Зубы… - барон снова рухнул на поднос.
…Вспомнив всё это, Ольгорд скривился и приказал принести ему кувшин эля.
- Мой господин, эль закончился еще позавчера вечером, - доложил слуга.
- Как кончился? У меня в подвале было три бочки преотличного эля. Разворовали? Скоты! – разбушевался барон. – Эля мне, и живо!
Слуга молнией бросился вон из спальни хозяина и, не меняя темпа, устремился в ближайший кабак.
…Зубным лекарем оказался худощавый мужичок с редеющими короткими волосами темного цвета и круглыми очками на переносице. В левой руке он держал старенький чемоданчик. Барон успел-таки опрокинуть кувшин эля и теперь чувствовал себя немного лучше. Он хмуро осмотрел лекаря, хмыкнул и уселся в широкое кресло, мрачно сверля потолок взглядом.
- Господин барон вызывали меня? – проблеял лекарь, теребя в правой руке засаленную беретку.
- А как ты думаешь? Сидел бы ты тут, если б тебя не звали, - хорошее настроение к барону так и не вернулось. – Работать будешь или нет?
- А… Ага, - неуверенно мотнул головой лекарь. – На что жалуется барон?
- На зубы, - усмехнулся Ольгорд.
Лекарь с сомнением покосился на широкую массивную челюсть барона, но слуга незаметно ткнул его в бок, приглашая приступить к обязанностям.
- Прошу вас открыть рот, - попросил зубник, вытаскивая из чемоданчика устрашающего вида инструменты.
- Эй, только чтобы боли не было, - грозно предупредил Ольгорд.
Рев, раздавшийся спустя некоторое время, слышала половина города. Лекарь испугано метнулся за дальнюю колонну, зажав в щипцах вырванный зуб.
- Смерть… Казнить садиста! – орал барон, брызгая слюной вперемежку с кровью. – Нет, отдать кузнецу, пусть ему все зубы передергает. А лучше отправить в государевы каменоломни. Четвертовать!
- Но, господин барон, зуб необходимо было удалить, - пискнул лекарь из-за колонны.
- Где он? Изловить мерзавца. На кол посажу терзателя! – барон разошелся не на шутку. – Подать его мне, я лично ему всё повыбиваю!
Зал наполнился стражей и перепуганными слугами. Главный церемониймейстер заметил спрятавшегося зубника. Он боком скользнул к колонне. Барон метался по залу, хватал людей за грудки и, встряхивая, всматривался в лица.
- Беги отсюда, пока он до тебя не добрался. Отсидишься где-нибудь, - шепнул церемониймейстер лекарю на ухо, подталкивая к выходу. – Барон у нас часто впадает в гнев, но быстро отходит и забывает обиды.
Всё успокоилось только к обеду, когда барон удостоверился, что «негодяй» покинул крепостницу. Слуги бросились останавливать кровь, но оказалось, что этого не требуется.
- Что у вас тут творится? – в зал ввалился кузен Ридорг.
От него изрядно несло вином и перегаром. В правой руке была зажата откупоренная бутыль, а в левой грязный носовой платок с семейным гербом.
- Вот и мне интересно! – Бругида, жена барона, показалась в других дверях. – Что за бардак вы тут устроили. А?
Ольгорд игнорировал обоих, держась рукой за вспухшую верхнюю щеку. Стража покинула зал, а последние слуги подбирали остатки инвентаря зубника, впопыхах забытого лекарем.
- Кузен, что ты такой хму-урый? А-а? – язык Ридорга уже заплетался. – Давай лучше выпьем! У меня тут с собой отличное вино.
- А ну убирайся отсюда, искуситель, - накинулась на него Бругида. – Нечего мужа моего спаивать. Ему сейчас гостей дорогих встречать, а он напьется. Так что ли?
- Каких гоштей? – просипел барон. – И што значит дорогих? Нашколько? Ешли дюжа – то пушть убираюца к черту. Казна у меня не резиновая, штолько гоштей не потянет. – Ольгорд кинул взгляд на кузена.
- Да гость-то один, но зато какой! – Бругида загадочно подмигнула мужу. – Он сейчас отдыхает после дороги в гостинице «Приют путника», а вот вечером я через людей пригласила его к нам. Так что будь добр, к вечеру приведи себя в порядок.
- Гости, красота, - мечтательно протянул, пошатываясь, Ридорг. – Чем больше, тем лучше…
- Даже и не мечтай, - усмехнулась Бругида и с размаху врезала ему между глаз.
Вечером крепостницу барона было не узнать. Разноцветные флажки и ленты украшали остроконечные шпили и зубцы высокой стены. Слуги ходили разряженные в парадные костюмы. Впервые за последние три года внутренний двор вымели и даже помыли выложенную брусчаткой дорожку, ведшую от ворот до арочных дверей.
Баронесса пригласила в гости большую часть знатных горожан и крупнейших купцов. Барон хмуро посматривал на приготовления, в уме подсчитывая убытки, но жене перечить – не решался.
Вскоре стали собираться приглашенные. Одним из самых последних прибыл тот самый загадочный гость, ради которого все и собрались. Он был высок ростом, строен, хорошо одет. Лицо с тонкими, едва не женскими, чертами дышало свежестью и красотой. Копна длинных светлых волос была аккуратно расчесана на две ровные половины, которые, ниспадая вниз блестящей волной, были перехвачены на лбу узким посеребренным ободком. Острые кончики вытянутых ушей немного торчали из-под прически.
Гость остановился посреди зала, мило улыбнулся и, отвесив окружающим легкий поклон, сказал волшебным мелодичным голосом:
- Позвольте представиться: Эвалин.
Легкий шепот наполнил зал. Люди обменивались мнениями, не слишком заботясь, что их слышат. Лицо баронессы выражало крайнюю степень восторга, а Ольгорд, нахмурившись, пробормотал:
- Эльф.
Рядом с Бругидой стояла ее единственная дочь. Кресанна слыла первой красавицей в городе, и было отчего. При взгляде на нее любой мужчина забывал обо всем на свете. Хотя находились стойкие и к ее чарам. Баронесса спала и видела, как бы получше пристроить дочь. Достойного жениха в городе не наблюдалось, со старыми друзьями были порваны все связи, а после ряда указов государя настоящего дворянства, в общем-то, не осталось. А тут – эльф… Надо только не упустить свой шанс.
Эльфы редко захаживали в людские земли, но рассказывали, что они непомерно богаты и все сплошь имениты. Также ходили слухи о большой любви эльфов-мужчин к женскому полу в целом, их галантности и романтичности. Поговаривали, что если эльф захочет, так перед ним ни одна женщина не устоит.
Первым делом Эвалин отправился к хозяину дома, чтобы запечатлеть свое уважение. Барон ответил на его речи коротким кивком и схватился за рот.
- Вас мучает какая-то хворь? – спросил Эвалин.
- Эх, поймать бы эту хворь, уж я б его, - вздохнул барон. – Мерзавец-лекарь зуб мне сегодня выдрал.
Бругида укоризненно покосилась на мужа, негоже хозяину сразу же жаловаться гостю. Но эльф только улыбнулся и протянул руку к опухшей верхней губе барона.
- Что за чер… - начал было закипать Ольгорд, но тут почувствовал, как боль уходит и опухоль спадает. – Черт, это было здорово. Спа… Хм… Спасибо.
Приглашенные разразились шквалом восторженных аплодисментов. И тут баронесса поняла, что совершила, возможно, роковую ошибку. Вся женская половина зала с нагло пожирала глазами гостя.
- Так, - она ловко закрыла своим объемным телом эльфа. – Прошу всех угощаться.
Слуги засновали с накрытыми подносами. Это отвлекло общее внимание, и Бругида смогла перевести дыхание.
- Позвольте мне представить вам мою дочь, - баронесса решила брать быка за рога. – Кресанна.
Девушка изящно присела в реверансе. Эвалин ответил ей поклоном.
- Приятно видеть столь прекрасный цветок, достойный украсить букет и самого государя, - улыбнулся он.
- Спасибо, - девушка зарделась. – Я право, польщена. Сударь, не могли бы вы предложить что-нибудь из угощения?
- Право, я не знаю… - замялся эльф видимо не слишком знакомый с человеческой кухней в целом и представленными блюдами здесь в частности. – А что бы вам хотелось бы?
Они медленно спустились со ступенек в общую залу, о чем-то оживленно беседуя.
- Молодец, дочка, - баронесса от радости врезала кулаком мужу по плечу. – Моя школа. Осталось только закрепить успех и не сдать конкуренткам выигранное пространство.
- Ах, вон оно что?! – усмехнулся Ольгорд, поняв, что затеяла его супружница, и полностью потерял интерес к приему. – Лучше бы я напился с кузеном. Кстати, а где он?
- Заперт в винном погребе, - Бругида уперла кулаки в бока. – Поверь, ему там хорошо. А если жаждешь, то скоро и сам туда отправишься. Не мешай мне устраивать судьбу нашей дочки.
- Да-да, конечно, - покорно согласился Ольгорд.
Гости между тем немного расслабились, подавив назревавший голод и выпив по несколько бокалов вина. Менестрели, тайно приглашенные баронессой, заиграли легкий мотив, и три пары закружили в танце.
Кресанна ловко подхватила бокал с пенящимся напитком, недавно изобретенным где-то на севере страны. За десять минут ей пришлось отбить двенадцать атак молодых девиц, что рьяно тянулись к эльфу. Надо отметить, что Кресанне это удалось с блеском. Конкурентки удалялись посрамленные перед объектом обожания, а дочь барона оказывалась всякий раз на высоте. Слегка пригубив, она вернула бокал слуге и вернулась к разговору с Эвалином.
- Итак, дорогой Эвалин, что привело вас в наш город?
- Э-э… Я ищу друга, - промямлил эльф, старательно пряча глаза.
- Вот как? У вас есть друзья среди людей?
- Нет. Это эльф, как и я. Мы расстались несколько лет назад, а теперь я хочу найти его.
- И вы думаете найти его здесь? – глаза Кресанны округлились. – В нашем городке уже лет двести не видели эльфов.
- Я иду по следу. И след пролегает через ваш город. Мой друг проходил здесь лет триста назад, - усмехнулся Эвалин.
Кресанна поняла, что тема закрыта, и потянула эльфа за руку, увлекая его в водоворот танца. Их тела плотно прижались друг к другу, и девушка почувствовала, как кровь ударила в виски. Эльф же мило улыбался, но выглядел совершенно безучастным. Именитые горожанки бросали плотоядные взгляды на парочку, мечтая загрызть девушку, а парня задушить в объятьях.
- Как вы относитесь к книгам? – спросила Кресанна, между прочим, в последнее время хранить дома пухлые тома знаменитых и малоизвестных авторов стало повальной модой.
- О, я их просто обожаю, - эльф был искренен, во всяком случае, так казалось.
- Тогда давайте пойдем наверх. Там у отца есть небольшая библиотека, - предложила девушка. – Желаете?
- Почему бы и нет? Все эти балы с танцами так надоели, - вздохнул Эвалин.
Баронесса Бругида наблюдала за тем, как ее дочь под завистливые взгляды многочисленной толпы поднималась по витой лестнице под руку с дорогим гостей.
- Молодчина, девочка. А, муженек? – Бругида пихнула локтем Ольгорда в бок.
- Да-да, конечно, - барон был уже в том состоянии, когда со всем согласен.
Библиотека у Ольгорда действительно была и в принципе приличная. По состоянию книг было видно, что в руки брали крайне редко, а о чтении и речи быть не могло.
- Прошу вас, - пригласила Кресанна, указывая на короткий диван, одиноко ютившийся у боковой стены. – Вам действительно нравятся книги или это дань моде? Говорят, эльфы большие модники. Это так?
- Среди нас, как и среди людей, всякие встречаются. А книги действительно люблю. А вы сами их не читаете?
- О, что вы, - отмахнулась Кресанна. – Папенька считает образование излишней тратой денег.
- Вот как? – удивился Эвалин.
- Давайте не будем об этом. Расскажите лучше о себе, - попросила Кресанна, незаметно придвигаясь поближе к эльфу.
Эвалин немного расслабился. Библиотеки всегда действовали на него умиротворяющее. Некоторое время он рассказывал девушке о жизни эльфов, об их городах, спрятанных в глубине леса, о политике и культуре, искусстве и быте, о женщинах и мужчинах. Всё это время Кресанна двигалась ближе и ближе к вожделенной «добыче», подбадривая ее тонкими вопросами.
- Скажи, Эвалин, а как в вашем обществе относятся к бракам с представителями другой расы? – Кресанна и сама не могла понять, откуда в нем могла родиться столь умная фраза.
Эльф тактично не заметил, что девушка перешла без приглашения на «ты», и ответил:
- У нас свободное от предрассудков общество, можно жениться или выходить замуж за кого угодно – хоть за тролля. Этот выбор каждого сугубо личный.
- Прекрасно, - прошептала Кресанна и бросилась на шею эльфа.
Она покрыла его лицо поцелуями, метя в губы, но опешивший было эльф упрямо уворачивался. Кресанна закинула на него обнажившуюся до бедра ногу и попыталась взгромоздиться верхом, чтобы развить и закрепить преимущество. Такого Эвалин выдержать уже не смог. Он довольно грубо оттолкнул от себя разгоревшуюся девицу и бледный, как церковное полотно, выскочил вон.
- Постой, любимый! – кинулась за ним Кресанна, но его и след простыл.
- Дура ты, дура, - ругала ее мать спустя некоторое время. – И я дура. Не доучила тебя. Надо было рвать на себе платье и кричать «насилуют». Уж тут-то он не отвертелся. А теперь…
Барон согласно кивнул, он уже напился до чертиков, с которыми и ругался остаток вечера.
А Эвалин бегом примчался в свой гостиничный номер и в спешке принялся паковать вещи. Когда он уже сидел на чемодане, взъерошенный и потный от пережитого волнения, в дверь осторожно постучали. Эльф слегка ее приоткрыл, чтобы в случае чего можно было быстро захлопнуть. Но это оказалась горничная.
- Извините меня, господин, нам не полагается общаться с посетителями, да и еще так поздно, но я услышала шум из вашей комнаты и решила… - девушка ужасно стеснялась и, видимо, сама не понимала, зачем пришла, скорее всего: на эльфа поглазеть.
- У меня всё хорошо, - вздохнул Эвалин. – А у вас.
Девушка испугано отскочила назад:
- Не надо, господин. Я не из таких.
- Из каких – таких?
- Ну, из таких. Вы меня понимаете. Мне матушка рассказывала, что вы эльфы не одной юбки не пропускаете, и охмурить честную женщину для вас чистое наслаждение, - выпалила горничная.
- Да, когда-то мы были такими, но теперь… - Эвалин наморщил лоб. – Теперь мы такие, как вы – разные. Но проклятая слава былого заставляет остальных видеть в нас лишь то, что было когда-то давно. Ступай домой, и скажи матушке, что пришло время меняться.
Поздно ночью начался штурм. Молодые девицы ломились в двери гостиницы, безумно ползли по вертикальной стене, а одна сбросилась с крыши в надежде успеть схватиться за решетку балкона номера, в котором остановился Эвалин. Охрана заведения держалась не долго. Девичья атака – дело пострашнее, чем сотня берсерков. Каково же было их разочарование, когда они обнаружили опустевшую комнату. Девицы перевернули всю гостиницу вверх дном, но остались ни с чем.
А Эвалин преспокойно спал в наемной карете, что несла его на юг.
Прошло две недели. Город только-только пришел в себя после стольких событий. Жизнь налаживалась. Баронесса Бругида поплакала пару дней, не сумев выдать замуж дочь, но зато наконец-то вытурила кузена Ридорга, и барон теперь ходил трезвым, как стеклышко. Гостиницу «Приют путника» после ночного налета ополоумевших девиц восстановить не удалось, и хозяин обанкротился.
Стража клевала носом, когда элегантный легкий экипаж остановился у ворот. Дверца, на которой было начертано «Гиэль леа Льон» отворилась, и на землю ловко спрыгнул стройный мужчина с вытянутыми ушами. Он довольно улыбнулся и произнес:
- Вот здесь я развернусь на славу. Тихий городишко. Тут, наверное, полно красавиц, готовых пасть ниц передо мною. Ибо слава порождает героя…