Утро замыленной кофейной гущей медленно стекало в канализационную канаву дня. Три елесейских тени медленно брели по широкому песчаному пляжу, усеянному обломками постцивилизации, принесёнными неугомонным приливом, рабом анемичной Селены. Атланты сонно-натужно с похмелья поднимали на лебёдке небес помидорное пухлое солнце. Нарождающийся день не обещал ничего. В смысле вообще ничего. Маленькая, длинная и продолговатая фигуры. Куда они брели? Философы всех стран объединитесь и решите сию апорию.
Музончик навяливал с концептуалистической точностью. Вот так бы навалять этого музончика с полкило и съесть, но есть не хотелось. Симфонического оркестра тоже не хотелось. Джаз+ блюз+ рок и минус порок тоже не привлекали и было всё как в море туманном
Песок был белый-белый и мелкий-мелкий. Вот так бы упасть на него и загорать цельный день-деньской как какая-нибудь топ-модель на пляжах Рио-де-Ж. Но надо было идти, продвигаться куда-то там, устремляться… А может и не надо? [Но это крамольная мысль].
Паприке было скучно, Паприке хотелось жрать, Паприке хотелось Липу (и Музу заодно). Ему было досадно осознавать, что Дон аскетически-абстрактно ничего этого не хочет или делает вид, что не хочет. И даже не хочет разговаривать с ним. И даже не хочет хотеть.
Наконец Паприка не выдержал:
- Товарищ Дон, - умоляюще-наставительно вопрошал он, - ну когда ж вы наконец совершите подвиг, дракона там, лернейского льва, или вот того, как его Промискуитета (нет, не то… а…) Прокруста – вот, победите, или на худой конец какое-нибудь Чудо-Юдо?
- Сейчас не до Чуд и не до Юд, - серьёзно ответствовал Дон, нахмурив брови и сморщив нос, - время сейчас другое, сейчас мы пред угрозой инопланетного псевдоразума. С гуманоидами придётся нам схлестнуться в неравной борьбе и… победить.
- Эх, Дон, Дон, газет бы вам поменьше читать, особенно жёлтых и бульварных, и телепередач смотреть поменьше, особенно всяких там секретных материалов. Классику штоли бы почитали, Сервантеса, Мишу Булгакова… В библиотеку б штоли записались…
- Некогда мне в библиотеках рассиживать, тут такое намечается…
- Да чего там намечается-то, ну Армагеддон, эка невидаль, одно стадо баранов с другим стадом лбами сшибуться, тьху… То ли дело лернейский кабан, или как там его, это ж романтика…
- Vulgus ты необразованный, геополитическим мышлением не обладающий, - патетически возгласил Дон и потряс рукой будто бы сжимающей копьё (которое давно уже было потеряно на островах Там или Ити).
- Ой-ой, только без пафоса, - Паприка показал Дону язык, - образованный нашёлся, даже в библиотеку ходить не хочет.
- Опять ты со своей библиотекой! – грозно рявкнул Дон Ц. (Цербер).
Паприка махнул рукой и зашагал вперёд (как Марк Шагал), на пару кабельтовых обогнав Дона.
Шли долго. Шли и шли. Песок не кончался. Море тоже. Отбросы постчеловечества к сожалению тоже.
«Хоть бы искупаться, - думал Паприка, - да где ж там – сплошные водоросли».
И действительно, море от самой кромки и почти до самого горизонта было покрыто густыми плотными колючими водорослями. А может они были ещё и ядовитыми – хрен их знает.
Вдруг (как с неба упал) прохожий. Такой в костюмчике, похожий на чеховского интеллигента, с книжкой под мышкой.
- Мил человек, - окликнул Паприка, - долго ли нам шагать по этому пляжУ?.
- Извините, - вздохнул прохожий, - но, к сожалению, долго. И я думаю очень долго. И скорее всего всегда, извините.
- Вы серьёзно?! – Паприка сел на песок и не знал что делать дальше.
- Я очень сожалею, но да, - очень вежливо ответил прохожий, и чтобы как-то утешить Паприку, добавил: - Но Вы не волнуйтесь, может быть это всего лишь сон.
И действительно, Дон Целокантус куда-то исчез вместе с прохожим, а потом неожиданно, но уже без прохожего, появился через семь километров и 110 метров (с барьерами). Такое могло быть только во сне.
И тут Паприка увидел какой-то холмик. Оруженосец подошёл поближе. Возле холмика лежал кусок серого гранита, на котором было высечено:
Здесь покоится тело непарнокопытного, кое ранее принадлежало выдающемуся представителю античного семейства гиппопегасов, служившего средством передвижения для скромного и верного оруженосца, воспетого Мигелем де Сервантесом Сааведрой, за что сей славный зооиндивид был удостоен чести описанным быть Апулеем в его знаменитом и бессмертном сочинении «Золотой осёл».
- Так это ж могилка моего славного ослика, - прослезился Паприка Сальса, оруженосец.
Подрулил и Дон Целокантус с Раздолбантом.
Почитал.
- Так это ж не твой осёл, - деловито так и с ехидцей сказал Дон, - этот Сааведра тебя не описывал.
- Не описывал, знаю, - мрачно сказал Паприка, - но я был прообразом.
- Так значит здесь покоится прообраз твоего осла, - хихикнул Дон (вот гадюка! не Дон, а какой-то Пер-До(у)н, пардон за выражение).
- Прообраз его ослика, того ослика (а не осла!), который служил транспортным средством того оруженосца, прообразом которого являюсь я. Следовательно ослик мой. Логику изучать надо.
Дон Цел(.) заморгал быстро-быстро.
[Да, логику он не изучал, университетов не кончал и даже в библиотеки не ходил. Стыдно было в этом признаться. И он не признавался]
Паприка нащипал где-то скудной травки и положил на могилку своего верного четвероного друга (царство ему зоомузейное).
На этой пессимистической ноте можно было бы… Но нет… Это ещё не предел пессимизма.
- Липомуза, ты где? – Паприка наяривал по мобилке пока Целокантус сидел на толчке.
Дело было в протухшей гостиннице на краю безымянного селения S. Несмотря на захудалость учреждения, ужин был неплох. Правда, здесь было много блох (а также клопов, рыжих и чёрных тараканов, семь видов пауков [по крайней мере, столько насчитал Паприка], три вида мокриц и пять видов сороконожек, не считая вездесущих мышей и крыс и охотящихся на них котов). В общем не гостинница, а филиал Берлинского зоопарка.
Да, так мы отвлеклись от ужина. Тушёная утка с грибами (белыми, отборными, а не какими-то там сыроежками, и главное, одобренными Главной санитарной службой) в хренном (но не хреновом) соусе, картошечка фри, маринованные баклажаны и солёные огурчики. Пиво местного разлива, но весьма и весьма… На десерт айвовый пирог и чай из местных эндемичных трав. Паприка был доволен. Любил он повеселиться, особенно пожрать. Что думал по этому поводу Дон ЦЕ(ы) знают лишь его несмазанные доспехи.
- Липушка, когда ж мы с тобой встретимся? - Сальса был само эдакое малиновое суфле.
Она ему что-то отвечала видимо настолько расприятное, что суфле эдакое становилось ещё воздушнее и мягче.
И вдруг «будто ожогом рот скривило господину».
Перед Паприкой стоял Дон Ц-л-т-с с рулоном туалетной бумаги в трясущихся руках.
- Ну что ещё! – Паприка с досадой развёл руками, - весь кайф поломали, кайфоломщик вы наш подглазподбитого образа.
- Вот, опять это, - с квадратным перепугом на бледном лице (вернее на отсутствии таковом) Дон протянул Паприке рулон, - хотел подтереться, а там вон оно что…
- Ну что? И чем же вы подтёрлись? – не удержался съехидничать верный оруженосец.
- Ничем… - углы губ Дона так обиженно опустились, что глядя на него хотелось плакать горькими сказочными горючими слезами.
- Не соблюдение правил гигиены не освобождает от ответственности, - так юридически-правопорядочно молвил Паприка Сальса – ну прокурор (генеральный) и всё тут. – Не хотите подтираться, придётся подмываться. Давайте-ка, что у вас там страшного, и идите-ка вы в баню.
Паприка принял рулон туалетной бумаги из алкоголически-движущихся рук своего господина. Рулон был испещрён золотисто-чёрными письменами готического шрифта. Каждый абзац начинался рисунком летучей мыши. А текст был похож уже на прежние виденные нашими героями.
BDSM (Беллмер, Доре, Супо, Майу)
«Чтобы было всё понятно,
Надо жить начать обратно»
А. Введенский
Стихи абсурдные и дадамилозвучные, ар-брютовские экстра-заумь-зуммь живучи словно кошки прыгопручные не умираемо глядят во тьме они и если в рифму говорить то понемножку ими заполняться оставшиеся дни. Оставшиеся дни термитника вселенных и миров. Писать без грамматических правил всё равно что читать не сшитую книгу – немного неудобно зато необычно можно перепутать страницы и тогда получится ещё интересней понятно что необъятное это не цель а конечная цель но всё равно хочется чего-то необычного
;; из разговора двоих-неких в ФБ;;
- Дарагой аффтар, zзачем фвы фсё бремя аскапляете фаш драгетценный ттекст иетими дееббильными фстафками BDSM ?
- А зачем фы трендите по оллббански?
- тАЙНА зия фелика еzzтть!
- Так вот не пошёл бы ты Nach Vig…
[[[Ккак мошно дохадаться, это было непольшое миленькое лигрическое ли****рическое отступление-оттупение]]]
К нам иеддит рефизор!!!
Закройте дфери для непосвищённых!