В Одессе бывал и раньше, ещё в 1949 году - как участник спортивных соревнований. С тех пор обожаю этот город. Прежде всего, за удивительное чувство юмора, которым обладали, кажется, все его жители. Одесса — город хохмачей. Я всегда ценил веселую шутку, хохму, как говорят в Украине, сам любил поупражняться в этом искусстве и не обижался, если становился объектом хорошей шутки. Одесситы в этом деле были мастера, и хоть их шуточки, подначки порой крепко задевали за живое, но, как правило, не были обидными.
Одесса — город с прекрасной архитектурой, знойным солнцем, ласковым морем, красивейшим зданием оперного театра и уникальным рынком — Привозом. Между этими двумя достопримечательностями я готов поставить знак равенства. И в театре, и на Привозе царит высокое искусство, хотя совсем, как сказали бы в Одессе, из «разных опер».
В этот раз в Одессу мы приехали летом 1974г., как в один из пунктов нашего первого семейного путешествия на недавно купленной новой машине - «Жигули»-2101 фирменного вишнёвого цвета. Я называл её «Ласточкой». После старой «Победы», которая была у нас много лет, эта наша машина была предметом моей гордости и обожания.
Остановиться мы должны были у родственников моей мамы. Они жили в центре города, на улице Пушкинской. Это очень удобно, но охраняемой стоянки для машины поблизости нет , о чем они меня заранее предупредили и подсказали, что стоянка есть, но далековато от их дома, на улице маршала Малиновского. Объяснили, как туда проехать. Туда мы сразу и направились. Главное - надежная сохранность машины.
По дороге у стоящих на трамвайной остановке людей решили уточнить, правильно ли едем. Не выходя из машины, ни к кому конкретно не обращаясь, из открытого окна я спросил:
- Скажите пожалуйста, как проехать к автостоянке на улице маршала Малиновского? Мгновенно от толпы отделился парень лет 25—27 , выше среднего роста, внешне - классический одессит: короткие золотистые вьющиеся волосы, голубые глаза. Походочка моряцкая, вразвалочку. Слегка на подпитии, но источает доброжелательность, желание помочь всем, кто в этом нуждается, в том числе и нам.
- Улица Малиновского? Автостоянка? Так это же совсем просто. Я вам все объясню. Поедете прямо, там будет улица (называет, какая), так вы туда не едьте. Езжайте дальше, слева будет поворот. Так вы туда тоже не едьте!
Тут вмешивается подошедшая к машине, специально чтобы поучаствовать в разговоре, женщина:
-Шо ты интеллигентным приезжим людям голову дуришь?
И, обращаясь уже к нам:
- Вы же видите, шо он пьяный и несет всякую дурь! Он и трезвый без мозгов, не знает, где право, где лево. Это все знают. Вам нужно развернуться и поехать назад. Про сюда ехать вам сказал такой же идиёт, как этот тип, который понятия не имеет, где улица товарища Малиновского.
Снова вступает первый советчик:
- Это я идиот?!
И, обращаясь уже к народу, стоящему на остановке и с интересом прислушивающемуся к «содержательному» диалогу:
- Кто-нибудь эту женщину в Одессе видел? Она же сбежала из зоопарка! Я ее там видел, она за решеткой лазила по деревьям!
Подошел еще один, новый участник «инструктажа»:
- Ты чего женщину оскорбляешь? Она тебе в мамы годится!
Еще кто-то из толпы:
- Она его первая оскорбила, он ее не трогал. И правильно он говорит, она таки похожа на обезьяну!
И тут толпа, разделив симпатии между двумя нашими «инструкторами», забыв и про свой трамвай, яростно размахивая руками, сцепилась между собой. Но, как настоящие одесситы, руками они только размахивали, не дрались, лишь устно выясняли отношения, изощряясь, кто как мог, в остроумии. На нас уже никто не обращал внимания, о нас все активные советчики вообще забыли. Получив первый урок одесского внимания, усвоив, что оно чревато Бог знает какими последствиями, я поспешно рванул от заботливых одесситов. Было уже не до автостоянки. Мы устали с дороги, решили лучше ехать сразу к родственникам и там как-то решать вопрос с парковкой. Я заблудился в незнакомом городе, заехал на какую-то улицу, несмотря на запрещающий знак и, сделал левый поворот не там, где положено. Не соображая, куда ехать, притормозил. Улочка совершенно пустынная, вокруг тишина. Окна в машине открыты. И вдруг я услышал:
- Слушай, Рома, ты не знаешь, откуда приехал этот придурок?
В ответ слышу (собеседник, видимо, рассмотрел наши харьковские номера):
-Так это ж с Харькова! Там же роклы и чемоданщики на бану («роклы» — воры, а «на бану» — на вокзале). Я там был. У них там даже речки нет! Им там и помыться негде. Приехали к нам в море окунуться. Может, отмоются…
Не останавливаясь, сделав левый поворот, я развернулся и тихонько поехал назад. Успел даже разглядеть (и запомнить!) этих «комментаторов». Оба немолодые, лысые, оба с солидными животами стояли друг против друга. Был знойный день. На одном – рубашка «сеточка», на другом - майка (в Харькове такие называли «соколка»). Они даже не удостоили меня взглядом, вроде и не обо мне шла речь. Всем своим видом выражали презрение. Крыть было нечем. И , как говорят в Одессе, я «таки» его заслужил — наглый нарушитель!
Наконец, добрались до родственников. Милые, славные люди, радушно встретили нас. Усаживают за стол. Для нас у них нашлась отдельная комната. Все замечательно. Но у меня душа не на месте: где же будет ночевать моя новейшая «ласточка»? Пока оставили ее во дворе, но оттуда нужно убрать как можно скорее. В голове одно: »А вдруг ее украдут? Ведь это — самый центр Одессы!» Как бывший оперативник, я понимаю ситуацию, мой страх обоснован и только нарастает. Мила — мамина дальняя родственница, коренная одесситка, очень тучная, спокойная, даже флегматичная дама, сказала, что здесь неподалеку стоят какие-то машины.
- Пойди, посмотри, а шо такое? Шо ты так волнуешься? Кушай спокойно. Попробуй мои синенькие. Специально для вас приготовила. У вас в Харькове таких нет. Мы их называем «лапти». Сначала поедим, тогда видно будет. ( «Синенькие» - это по-одесски баклажаны. Мила научила мою Лилю готовить их и кое-что ещё) Не переживай, Вовочка! Пойдёшь, посмотришь. А шо такое?. Договоришься, поставишь, может, и не украдут, — успокоила чисто по-одесски. Последнее сказала как-то неуверенно, по-философски обречённо. А меня стукнуло по нервам и по мозгам это её корневое - «украдут»…
Мы с женой поехали туда. Никакой специальной, тем более огороженной, стоянки нет и в помине. Прямо на улице, на небольшом пятачке стоит 10—12 машин. Вокруг никого. Что делать? Я поставил машину, стал укрывать ее чехлом. Подходит какой-то человек и спрашивает:
- У вас есть разрешение ставить тут вашу лайбу? Я ему в ответ:
- Нет, но, может, мы договоримся? Он подумал, почесал затылок:
— А вы откуда?
— Из Харькова.
— На сколько дней?
— Дней на десять.
— Ну, ладно, гоните пятерку.
Получив деньги, он повернулся и ушел. Я считал, что договорился со «старшим». Хоть он и не внушил особого доверия, но всё-таки немного успокоился: деньги же уплачены! А кошки на душе скребут. Никакого сторожа возле этих стоящих практически на улице машин не увидел. Одесса, поздний вечер, почти ночь. Новая машина, которую купил по существу в долг (полностью расплатились за нее лишь пять лет спустя!). Уплаченная сумма, хоть и по государственной цене, по тем временам огромная — 5500 рублей. Это при наших-то доходах! В общем, всю ночь ворочался, даже порывался встать и сходить посмотреть: как она там?! Но моя решительная жена сказала:
- Так, или мы отдыхаем, или — иди и сторожи машину!
Я вдруг стал фаталистом: чему быть, того не миновать! За все десять дней нашего пребывания в Одессе ни разу (!) к своей новенькой машине, которая находилась практически рядом, не подошел. При своём беспокойном характере такой подвиг совершил впервые. Когда в день отъезда мы шли к стоянке, я был в полубессознательном от волнения состоянии: «На месте машина,стоит или не стоит?» Вот повернули за угол, вижу этот пустынный пятачок и — о, радость! — мою укрытую очень характерным, издалека заметным ярким, полосатым чехлом машину. (Моя теща, Надежда Эммануиловна сшила этот чехол перед самым нашим отъездом.) Ага, вроде есть, на месте. Ускорив шаг, подхожу. Лихорадочно сбрасываю чехол. Колеса на месте. Дверцы закрыты, стекла целы. Все тип-топ! Фу-у-ух! Какое облегчение, гора с плеч! На радости хочется дополнительно отблагодарить сторожа, так сказать, за бдительную службу. Но никакого сторожа не вижу. Рядом кто-то возится возле одной из стоящих здесь же машин, видно, ее хозяин. Спрашиваю:
- А где сторож?
Он таращит на меня глаза:
- Какой сторож? Это дикая стоянка. Кто хочет, тот тут и ставит.
Рассказываю ему о «стороже», об оплате. Он хохочет:
- Это ханыга Гарик! — и без всякого сочувствия ко мне:
-А он молодец, артист!
Вот так-то. Истинно одесские штучки. Но я не обиделся и не расстроился. Всегда был поклонником искусства, в любом деле. Слегка, правда, было стыдно: жулик, «ханыга», а так запросто, элементарно «сделал» бывшего опера! И молодец, сделал все талантливо, убедительно! Что поделаешь, и на старуху бывает проруха!