Чувство локтя - 2
(продолжение; начало по ссылке http://proza.ru/2020/04/10/1739)
Он почувствовал: потолок, давивший на грудь, постепенно отдаляется, освобождая дыхание; туман, застилавший всё вокруг, рассеивается. Яркое пятно где-то там, высоко над ним погасло.
- Кто-то выключил лампочку, - догадался он.
Сознание медленно возвращалось. Он снова мыслил, понимал, анализировал. Вот только пока подводило зрение. Что это? Очертания прямоугольника, а в нём что-то кудрявое.
- Да это же верхушки деревьев в окне, - скорее сообразил, чем разглядел он.
Вместе с сознанием вернулась боль, пациент застонал.
- Очнулись. Хорошо. Позову доктора, - словно из колодца долетел резиновый голос.
Склонившееся над ним белое облако отдалилось. Он не успел разглядеть.
- Ангел, - промелькнуло в голове.
Попытался повернуться, но боль нахлынула с большей силой и вырвала из груди стон.
- Где я? – беззвучно прошелестели губы. Провал. И снова темнота…
С некоторых пор она ощущала себя перегоревшей лампочкой, внутри которой лопнул вольфрамовый проводок, получив больше 200 вольт. На стадион по утрам перестала ходить. Давило одиночество и пустота. Проснувшись, загружала себя бесполезной домашней работой, иначе можно было сойти с ума. В доме всё блестело, но необходимо было чем-то занять руки и мозг. Вот и чередовала влажную уборку с чисткой столового серебра и сервизов, а то садилась за ремонт одежды супруга, но, вспомнив, что ему уже ничего не понадобится, бросала занятие. Принималась за чтение. И здесь топталась на месте, уходя в свои мысли и воспоминания.
По нескольку дней не выходила из дома, холодильник пустовал. Иногда сердобольные соседи звонили в дверь, чтобы убедиться: она ещё жива.
Часто стали сниться неродившиеся дети. Она просыпалась и до утра уже не смыкала глаз. О, эти несостоявшиеся беременности, срывавшиеся из-за резус-фактора! В своё время супруг помог пережить душевную боль. Их связывало чувство большее, чем любовь. Люди не придумали ему названия, видимо, из-за исключительной редкости. Им повезло. Они чувствовали друг друга на расстоянии. Он всегда знал, когда особенно был ей необходим, а она безошибочно чувствовала, как нужна ему в ответственные минуты жизни. Однажды он подарил ей ко дню рождения картину: пруд, два белоснежных лебедя с изящным изгибом длинных шей смотрят друг на друга, а вокруг яблони в бело-розовом цвету. Картину повесили в спальне над кроватью.
Она встала, распахнула шкаф и принялась собирать одежду супруга. Давно решила отнести в церковь. Так ей посоветовала приятельница.
- И людям польза, и тебе легче станет. А то каждая рубашечка, каждый свитерок на глазах. Всё напоминает, а это словно нож по сердцу, - объясняла женщина.
В ответ она согласно кивала, и теперь, перебирая каждую вещь, вспоминала, когда та была куплена, а если подарена, по какому поводу. Этот бордовый шарф из шерсти она связала к 23 февраля. Как ему шёл такой насыщенный, густой цвет! Как подчёркивал его карие глаза! Когда же её прихватила поясница, да так, что невозможно было разогнуться, он, облегчая страдания любимой женщине, поставил водочный компресс и завернул в этот тёплый шарф. То ли тепло чистой шерсти, то ли тепло его души сняло боль. А этот спортивный костюм с начёсом он купил в Болгарии, будучи в командировке в Пловдиве по обмену опытом.
У входа в церковь она столкнулась с коллегой по работе. Разговорились, и та посетовала на нехватку медперсонала в горбольнице, где они вместе работали столько лет.
- Возвращайся! Отхватят с руками и ногами. Теперь ты одна. Разве проживёшь на свою пенсию! Конечно, работы навалом, но…
- Работа меня не пугает. Чем угодно готова себя занять, лишь бы среди людей.
- И правильно, - обрадовалась сотрудница. – Тогда я скажу Роману Алексеичу, что ты вернёшься?
- Ничего пока не говори. Приду – сам увидит.
Сегодня он вспомнил, всё до мелочей, случившееся в тот злополучный вечер. Затарил багажник виноградом и яблоками. За ними и ехал. Хотел быстренько смотаться на дачу, но жена увязалась с ним, пришлось уступить, чтоб не спорить. Теперь она сидела на заднем сидении, но не справа, как обычно, а слева, за его спиной. Своё постоянное место уступила белым упругим кочанам капусты.
И снова, как тогда, мелькнул перед глазами мокрый асфальт, выросший словно из-под земли старик. Затем удар… и невесомость…
Грустные мысли отняли много сил, он и не заметил, как провалился в сон. Проснулся в тревоге: кто-то рядом всхлипывал и сморкался. Открыл глаза. У кровати на стуле вся в чёрном сидела дочь. Время от времени она то подносила платочек к глазам, то нервно теребила и говорила, говорила…
- … бедная мама… - выхватил его слух.
«О ком это она? – напрягся он. – Ах, да… о Лёле. Лёли больше нет», - зацепило сознание, и он снова провалился в сон…
Сон был красочный. Сначала он увидел себя со стороны, молодого, полного сил и жизненных планов. Курсантский летний отпуск проводил дома, в родном городе.
Воскресная электричка переполнена дачниками. Он тоже едет к товарищу-однокласснику, отмечавшему на даче день рождения. Справа у окна девушка уткнулась в толстую тетрадку, видимо, конспект. Нежное личико в рамочке светлых кудряшек, чуть острый носик с красивым вырезом ноздрей и чёткий рисунок губ. Он задержал взгляд, пытаясь рассмотреть цвет глаз. Но безуспешно. Девушка не отрывалась от конспекта.
Вдруг народ оживился, загалдел. Суету и переполох внесли появившиеся контролёры: пожилая женщина и молодой человек, видимо, стажёр. Они подошли к девушке, и он наконец увидел её глаза, два полевых василька, опушенных тёмными ресницами. Она с тревогой поглядывали на контролёров, а руки лихорадочно искали затерявшийся билет.
Он почему-то сразу сообразил, что билета нет, а девушка только для вида ищет его.
- Как не стыдно! Такая молоденькая, а нарушаете, - распекала женщина-контролёр. – Лёша, действуй по инструкции, - обратилась она к напарнику.
- Придётся платить штраф, - пролепетал стажёр, густо покраснев.
- Я покупала билет, - тоже краснея, оправдывалась девушка.
- Тогда покажите, – контролёр теряла терпение.
Ответ был неожиданным:
- Номер билета оказался счастливым, и я… его… съела, - призналась пассажирка, и слёзы брызнули из глаз.
Раздался дружный смех. Попутчики развеселились. Стали вспоминать разные случаи.
- Ваши данные? Я выпишу штраф. Быстренько, не задерживайте! Скоро станция, – распоряжалась контролёр.
- Лёля Завгородняя, - назвалась перепуганная девушка и тут же поправила себя: - Елена Завгородняя. Только у меня нет…
Но он опередил её признание, переключив всё внимание на себя:
- Лёля-Лёля! Говорил тебе, пусть билеты будут у меня. Так нет, на своём настояла. Товарищи, сколько нужно заплатить? – не давая никому опомниться, раскрыл кошелёк и достал крупную купюру. – Этого хватит?
Стажёр сглотнул слюну, а женщина-контролёр ловко подхватила деньги и сказала:
- Лёша, выпиши квитанцию, а я дам сдачу.
Он наклонился к её уху и тихо, но чётко произнёс:
- Сдачи не надо.
Женщина понятливо кивнула и скомандовала:
- Пассажиры, расходимся! Не мешайте работать!
А потом они с Лёлей стояли в тамбуре, и он сыпал шутками и стихами, пытаясь произвести впечатление. Через год, закончив лётное училище, он женился на Лёле.
Попав в среду армейских гарнизонов, она быстро освоилась и перехватила лидерство в семейной жизни. Он любил жену и не хотел скандалов, поэтому уступал в мелочах. Но серьёзные проблемы решал сам.
Теперь приходилось принять реальность: Лёля покинула его навсегда. Сердце сжималось от боли. Он сокрушался: почему не настоял, чтобы она не ехала, осталась дома! Его неотступно преследовало видение: перед глазами как живая стояла Лёля и глядела с укором. Такая родная, близкая и теперь далёкая в лёгком платьице, на плечи наброшена вязаная кофточка, из-под белой косыночки выбилась прядка волос. Плакать он не умел, но голову разрывал один и тот же вопрос: кто виноват? Не подыскивая оправданий, не щадя себя, вынес приговор: сам виноват. А где-то глубоко в мозгу свила гнёздышко мыслишка: «Я свободен… я свободен…»
Прошёл месяц. Он шёл на поправку. Уже разрешили вставать и прогуливаться по коридору. Пришлось взяться за костыли.
Её сразу не узнал. Она была в белом халате и шапочке, в руках стопка новых полотенец. Только когда подошла вплотную, глянул в такие знакомые серьёзные глаза и остолбенел от неожиданности. Не зная имени, не придумав, как обратиться, заковылял быстрее, опираясь на костыли, и обогнав, сказал:
- Значит, со спортом больше не дружим? Или просто отметим прогулы?
- Вы! – растерялась женщина.
- Конечно, я. И сразу наверстаю упущенное. Разрешите представиться. Полковник в запасе Евгений Анатольевич Уваров.
- Медсестра-пенсионерка, а ныне сестра-хозяйка хирургического отделения Инна Владимировна Коваль.
- Это судьба, - воодушевился он.
- Это чудо, - улыбнулась она.
- Я пытался разыскать Вас, но оказалось невозможным, не зная имени.
- Я тоже хотела Вас найти, но, увы… - она пожала плечами.
- Теперь-то, Инна, Вы не потеряетесь? – он с надеждой смотрел ей в глаза.
- А Вы, Евгений, не сбежите? Я дама серьёзная.
- Смеётесь над моими костылями, - покачал он головой. – А ещё медик.
- Костыли – явление временное. А дружба – величина постоянная.
- Значит, дружба? И только? – уточнил он.
- Начнём с неё, а жизнь покажет, - дипломатично ответила она. – Вы в какой палате?
- Одиннадцатой.
- Ждите в гости, - бросила она уже на ходу.
Сердце полковника замерло на мгновение и забилось сильнее.
Свежее утро. Солнышко бросило нежные лучи на просыпающийся город, золотит крыши домов, ласкает счастливые лица мужчины и женщины, вышедших на беговую дорожку стадиона. На Евгении – чёрная бандана, голову Инны украшает красный шарф. Они бегут легко: шаг в шаг, плечо в плечо, локоть в локоть.
10.04.2020