Он [город] послужил примером [а может и прообразом] для Вавилона, Паталипутры, Мадрида, Касабланки и Дохи (столица Катара, кто не знает). В общем, знатный город. Правда въезд платный. Д.Ц. ругнулся по-русски, но всё же заплатил. Если бы его Обалдент был белого цвета, а не пыльно-ржавого, то въезд был бы настоящим триумфом. Не хватало бы только оваций, как после покорения Суллой Греции. В общем наш кистеперый Дон плыл на своём Роздолбанте как флагман «Непобедимой армады» через ворота в виде двух Химер (Вавилонские ворота Иштар отдыхают).
Сальса первым делом отметил высокую плотность красивых баб в этом Баб-илоне и отличный базар, где продавалось столько вкусной жратухи, что слюни у него свисали как у переплевавшегося верблюда у комодского дракона и целого стада парно (или непарно) (а может и порно) копытных (например гну или мерседес бенц) (где-то пропущены запятые но это несущественно) и пока Д.Ц. искал м/ж чтобы нужду свою через «ж» большую сбросить с своих чресел, (вот тут появляется запятая) Паприка С. купил домашней колбасы, пива и хлеба и умял всё это в один присест не сходя с места.
После облегчения Д.Ц. был как FM 103,6 и был готов к подвигам (или что-нибудь подвинуть). А Сальсу клонило ко сну. Короче, они захотели узнать последние новости. Что творилось в этом приквел-Нью-Йорке. На вопросы жители отвечали кто в лес, кто по дрова, а кто и в поле за цветочками. Всучили им газетёнку, мол сами разбирайтесь и черпайте информацию из СМИ (самых местных инстанций). Газетка причудливо называлась Marchlewszczyzna Radziecka. Дон Целокантус молча вылупился на енпроизносимое название, затем махнул рукой, отшвырнул газетёнку и тут ему явилась
« […] привести разум в замешательство – значит заставить его почувствовать собственную неправоту» (Андре Бретон «Манифест сюрреализма»)
«Да, да, да – мы очень любим дада
Дада-дада – мы обожаем дада
Наши голые попки – это дада
И мы их любим – да.да. да !»
Пел кардебалет обнажённых (ну почти полностью – только босоножки) девиц в «Кабаре Вольтер» в то время как за одним из столиков рождался эпохальный манифест начала ХХ века [Кстати, аккомпанировала им группа Cabaret Voltaire]
«Дадаисты никогда не старались быть современными. Они также считали бесполезным подчиняться заранее заданной перспективе <…>» (опять Андре Бретон)
«<…> запутать нас в наших собственных воспоминаниях <…>» (и снова он гад!)
«Литература – совсем как шизофрения <…>» (это уже Делёз и Гваттари [почти Ильф и Петров])
Литература а ля Кандинский а ля Танги а ля Поллок а ля Пикабиа а ля Рибмон-Дессень и аляля
Дон Целокантус проснитесь в вас вселились джины Амамлюк сарацин сарабанду танцуя точет мачетэ рэволюсьон готовит а вы спите
На плацу маршируют девушки в гусарских костюмах и с барабанами – прямиком из Неневии. Всех их на обед (вместе с барабанами) к себе пригласит Бармаглот в качестве обеда под оборванные цитаты из Obituary.
«<…> понятное произведение – изделие журналиста» [(Тристан Тцара «Манифест дада 1918»)]
Но мы, слава Богу, дадаисты, а не журналисты. И мы Ему благодарны за три вещи: 1) за то, что он создал нас дадаистами; 2) за то, что он создал нас сюрреалистами; 3) за то, что мы не хотим изменить два первых состояния.
Золотые крабы щёлкают клешнями чёрно-белые фотографии наклеивают на фасады домов – а на фоторграфиях сами знаете что – из Тинто Брасса и Майкла Нинна. Планета Марс – как задница павиана. Парусная регата – как шлюхи-трансвеститы в Амстердаме. Мускусные крысы как камеры видеонаблюдения в оторванной шлюпке посреди пустыни (где-то район гос-ва Чад) Катапульты замурованные в стены безлошадных радуг лошадиных дождей !!!-й восторг
Паприка Сальса испортил воздух. Дон Целокантус унюхал, хотел ругнуться, но увидел справа чуть выше летящую индюшку (хороший знак согласно этрусским авгурам). Её однако тут же подстрелил Сальса и сожрал (ощипал и запёк в микроволновке за 5 мин.) [включая разжигание костра]
Таким образом как симпозиум тираннозавров на сцене Сиднейского оперного джаз-блюз-органон Black Stars мех куницы воспринимают актуально виверра перманентно регрессу транквиллетелевизоров на ходулях атрафированных комет аплодисментов
Дон Целокантус и Паприка Сальса шли по базару и [дальше по Пушкину «Сказка о попе т работнике его Балде»]. Вдруг перед ними вырос, как джинн из лампы, подозрительного вида мужичонка и, слащаво подмигнув, спросил шёпотом: «Клубничкой не интересуетесь?»
- Да, неплохо было бы сейчас клубнички со сливками и со сдобными булочками.
- И сливки есть, и булочки пышные-пышные и спереди и сзади, - расплываясь в улыбке, прошептал мужичок.
- Что спереди и сзади? – выкатил глаза Д.Ц.
Мужичок поманил рукой и скрылся за могучим платаном.
Дон Целокантус и его верный оруженосец как загипнотизированные потопали за дерево вслед за… И что они там увидели… ???
Ну что они там увидели? Догадались? Нет, ещё не догадались?? Так ж очень легко ж догадаться .. .. .. ..
На раскладке был всякий там глянец (здесь ключевой слог -гл- [голый и т.д.]): Playboy-и Penthouse-ы Markiz-ы и прочая и прочая и прочая (в том числе неизменные во все времена игральные карты).
- И это вы называете «клубничкой»? – широко улыбаясь, сказал Паприка, - так это ж самая натуральная порнуха.
- Это разврат! – рявкнул Д.Ц. децебельно, и его шумовые эффекты обрушили (конечно частично) листву с эпического древа платана видавшего виды сверхмогучего своей корневой системой и обширного кроной. И пала листва как обломки луны после Судного дня и в глазах зарябило и в голове помутилось.
- Не кричите так! – замахал руками мужичонка, испуганно оглядываясь.
- Ты презренный порнограф, degeneratus kinedus!.. – продолжал как иерихонская труба наш целомудренный и целломудрёный Дон.
- Господин, - дёрнул за рукав его Сальса, - давайте лучше посмотрим, - столько голых баб! Где ж их столько увидишь голых-то, ведь в женскую баню мужиков не пускают.
Дон Целокантус осёкся на слове и как-то свысока и полуторжественно посмотрел на своего оруженосца [в эту минуту ему хотелось отрубить ему голову; его рука даже потянулась к мечу из толедской стали] [но в следующую минуту перед его взором явилась большая круглая белая мягкая женская попка с упоительной родинкой на левой ягодице, и голос не предполагающий никаких возражений возвестил: «Се две половинки небесной сферы не поругаемы, но почитаемы да будут»] [Кстати, аргумент на счёт бани оказался тоже весьма веским] [!]
Вдруг у Сальсы в кармане зазвонил мобильник (бимольник, смартфон, айфон, гигафон, мудафон – выбери из вариантов полюбившийся тебе и получи 2% скидку на стиральный порошок Ariel). Оруженосец вытащил его и аккуратно пальчиком-мизинчиком, как учила Липомуза, нажал зелёную кнопочку. Послышался игривый приятный женский голос: «Здравствуйте! Вы позвонили в морг. Если вы хотите быть преданы земле, нажмите цифру 1; если вы хотите быть кремированы, нажмите цифру 2; если вы хотите быть мумифицированы, нажмите цифру 3; если вы хотите быть упокоены в Мавзолее рядом с Владимиром Ильичом Лениным, нажмите цифру 4. Удачи Вам!»
- А если я хочу нажать цифру 5? – спросил Сальса ехидно у телефона, наклоня к плечу голову.
Дон Целокантус ничего не слышал – он был очень занят. Он внимательно рассматривал межножья девиц в глянцевых журналах. Солнце поднялось высоко стало жарко (запятую пропускаю – надоели эти запятые как клопы в дешёвых гостинницах). Базар пустел – всё стремилось в тень с охладительными напитками типа «Буратино». И только чёрные кресты коршунов висели неподвижно в лазурных небесах. Ещё там висел гидрометеорологический аэростат «Гисметео» совершенно бессмысленно.
В тени платана (может под ним сиживал Гомер, а может даже Сократ с Платоном) было хорошо и комфортно. Паприка присоединился к хозяину в разглядывании «весёлых картинок» А мужичок им предложил ещё и литературку почитать, причём даже про всякие гадкие гадости и свинства. Например, СВЧ. Сортирно-вуайерическое чтиво – расшифровал он. И про мужиков другой ориентации.
- Какой ориентации? – спросил Дон Целокантус.
- Ну это когда мужчина ориентируется не на женщину, а на другого мужчину, - объяснял продавец.
- Ориентироваться нужно на солнце и на звёзды, - сказал Дон.
- Это когда ты идёшь по пустыне, а когда ты лежишь в кровати…
- В кровати надо спать.
- А перед тем как спать…
- Овец считать.
- Если вы один лежите, тогда…
- А я всегда один лежу, - безапелляционно изрёк Дон.
- А если с дамой, вот с такой как в этом журнале?
- О!!!
- А вот для некоторых мужчин это не о!!!, а… фууу… - мужичок махнул рукой, - они хотят с другим таким же как и сам. Они хотят, чтобы их дамой сердца была не дама, а такой же рыцарь как и он сам – теперь понятно?
- Чтобы дамой была не дама… - задумчиво начал Дон Целокантус, - а… Ты что с ума сошёл?! – Дон подпрыгнул и озверело посмотрел на продавца всяких там секс-излишеств.
- Так, пожалуй, я пойду, мне пора, кажется я утюг не выключил, - заторопился мужичок и растворился в жаре вместе со всеми своими «клубничными» урожаями.
Через три часа температура воздуха понизилась до +29;С (на границе тени) и можно было дальше продолжать экскурс по базару в поисках кое-какого товару и т.д. и т.п. (ЕСТД, ЕСКД…)
- Так что он там говорил на счёт гомосексуалистов? – грозно спросил Дон Целокантус своего верного оруженосца.
- Он говорил, что гомосексуалисты – это мужики, у которых сзади то, что у женщин спереди.
- А что у женщин спереди?
(Сальса не понял: этот болван прикидывается дурачком или у него действительно солнечный удар)
- То, что вы смотрели на картинках в журналах: такое маленькое из двух половинок, а внутри розовое и бугорок красненький, а ниже…
- И такое у этих самых гомосексуалистов сзади?
- Ну не такое… А для того же…
- Для чего же?
Бедный Сальса не находил слов (а словарный запас у него был невелик, чуть больше, чем у Эллочки-людоедки) (поэтому на этом нам придётся прервать свой рассказ, как бы нам этого не хотелось, оставить героев посреди (ну чего-то там посреди) и в немой сцене (как в «Ревизоре», только это не финальная сцена) [не переключайтесь! оставайтесь с нами!], а срединная и даже одна из начальных…) Так всё. Новый день. Тот был неудачным.
Раскопки подходили к концу. Так ничего интересного и не нашли. Лопаты вываливались из рук археологов от уныния и безнадёги. Особенно недовольны были студенты-практиканты, ведь они мечтали отыскать как минимум дворец Эдемского сада, а тут даже ни одной медной монеты – только остатки костей, мусор и обугленная древесина… «И вдруг, как будто ожёгом рот скривило господину…» Ну в смысле, как будто копающий действительно обжёгся и даже подпрыгнул – лопата ударилась о нечто металлическое. Оказалась коробка из нержавеющей легированной стали. И это в слоях седьмого тысячелетия до нашей эры! Коробка абсолютно гладкая без надписей и украшений. Сенсация!!! Студенты-практиканты ликовали и в тот же вечер напились до поросячьих купаний в придорожной грязи. Когда коробку вскрыли, т о обнаружили пергаментный свиток (а ведь пергамент изобрели только в третьем веке до нашей просвещённой эры – ещё одна сенсация!!! + [!]) (Рукопись – подумали студенты, может даже из Сарагоссы – подумали некоторые). Но текст был написан гелиевой ручкой (это кто-то из студентов специально подбросил этот ящик, чтобы потом напиться на радостях и развеять свой сплин – подумал профессор, руководитель экспедиции). В рукописи архикаллиграфическим почерком ровными строчками (точно дело не по пьяне было!) было выведено:
BDSM (Браунер, Дюрер, Сотад, Матта)
«Абстрагируйтесь от вашего гения, ваших
талантов и талантов всех прочих. Скажите
себе, что литература – одна из самых печальных
дорог, ко всему ведущих»
4-й Манифест сюрреализма
Реальность – это пробел в сюрреалистических текстах
Интерес сюрреалистов к садистопии
к разнообразным бесконечным патологиям
[особенно психопаталогиям и сексопаталогиям]
Литература – это единственная область, а пожалуй даже и нулевая
Мы сююреалисты – какой восторг!!!!!
На гипноподиум восходят очистившись от груза как прошлых так и будущих идеологий созерцать сны наяву это не только дар и желание но и ежедневное делание
«Идёт она и спит». Сейчас соорудим костерочек из либидиозной энергии – много её у вас там? Горючий это однако материал это либидо. Вспыхивает быстро и горит долго. Андрогиническая такая быстровоспламеняющаяся штуковина.
Плюральность – это когда плюют на реальность.
«Соль деконструкции – определённый опыт невозможного»
(Жак Деррида)
«Литература – совсем как шизофрения…»
(Делёз; Гваттари)
Outgraund. Один из советов Терентьева: чтение плохой литературы. Так говорил ещё Zzarratuztrra. D--- В общем где-то ещё протерозойская эра. Маниакальные ;-симфонические кратеры наполнены вином обращённым из воды меланхолического капеалекса одна из возможных восточных конструкций-атрибуций самые прекрасные мысли покидают мозг чтобы добраться до гениталий и ануса а восходящее солнце вовсе не оживляет препарированных рыцарей Мальтийского ордена. Если точка ставится – значит это кому:нибудь не нужно. От графоманского начала шло то что выло и кричало у самого его причала венецианского канала где трасса от Марциала и до Брасса проходит через Нью-Содом [здесь очень много рифм на -ом] [[Закон Ома для участка эрегированного фаллоса]] Когда же это кончится [???] Но это только начало Исчерпать бред [?] Лучше вычерпайте Тихий океан и Атлантический вслед за ним
Сюрреализм – это монструозный рост сновидений в астрофаллической прогрессии
Герасим Лука [он не топил Му-му, не путать!], румынский сюрреалист проповедовал «безграничную эротизацию пролетариата». Но эротизацию пролетариата надо было бы начинать с содомизации Маркса, минетизации Энгельса, пикацизации Ленина и садизации Сталина.
Сюрреализм, как сказал Матта, позволяет осуществлять «постоянную трансформацию, ремиссию и реорганизацию человеческой деятельности и явлений», а также сновидений, видений, фантазий, фантазмов, фантасмагорий, их химеризацию и тиаматизацию. А также заумную эквилибризацию.
Сюрреализм – это «доктрина абсолютного бунта», как сказано во Втором манифесте сюрреализма. Самое точное и краткое определение. Вот если бы ещё следовать этому определению. Впрочем, «что такое разум? – Это облако, съеденное мухой». А паранойя открывает такую бездну. В ПСС Раймона Русселя есть пометы шизофренических луноходов. Но ПСС – это не полное собрание сочинений – Это Пантеон сюрреалистического секса.
Мзилаеhh.c/ Мзилаеррюс. Точные копии антикварных звуков тысячелетней будущности тар-се-ор тар-се-ор тар-се-ор лопнула четвёртая струна на бас-гитаре расчерчиваем генеральную линию стратегической ремиссии в «Кабаре Вольтер». Они перепешол на грудую тсорону Большой Река – Миссиписисиси. Рука стучала по облаку выскальзывающему из агорофобии цефалозавров. Постепенно забываем космические миражи и переплёты галактических молок клепсидры и атрофии звёзд [<]>
Вот некто берёт лист бумаги и гусиное перо, чернила и извлекает звуки почти инфрапотустороннего спектра некоторые сгустки белой и синей субстанции левитируют над зеленовато-голубоватой поверхностью с отростками рогообразных камней бухт водоворот в центре океанов плезеозаврических лагун и ктеисоидных аттолов забытых на крабооких венерианских нимфах-кабриолетах. Распрямляются пружины футуристических музыкальных иммструментов. Обласкательные суффиксы суффраксы и аппенддикссы. Графиманические персексуальные инфлюксы клитерограммы переданные в режиме первых симультанных парогенераторов картезианской философемы.
На этом текст почти обрывался. Сальса обалдело оглядывался по сторонам. Из полной луны истекали какие-то миазмы-протуберанцы. Жутко воняло раздавленными клопами и протухшей селёдкой. Парочки обнажённых битников кружили в медляках на росистом лугу под антимузыку Cabaret Voltaire. Дон Ц. (Це-це, как стал обзывать его его верный оруженосец) спал беспробудным ну почти богатырским сном и что он там видел во сне того никто не увидит. На этом, собственно, можно было и заканчивать эту сказку, если бы Паприка Сальса не вспомнил о своей Липомузе. Он вырубил топором (заметьте, а не пером) деревянную лошадку и поскакал на ней в Город-1 транзитом через Город-2.