Всякую ему не нужно.
Он очень мягкий, но земной человек, слишком духовная женщина ему тоже не подойдет. Нужно вообще быть осторожнее с духовностью, там многое скрыто. Нужно что-то радостное, даже шаловливое, пусть с маленькими грешками, но – естественное, человеческое.
Знаете, как можно отличить? По смеху. Его жена должна смеяться, и это должно ей идти. Частый смех ведь не всем идет, кого-то он делает глупее, кто-то покажется доступнее.
А его жена будет все время смеяться, и это будет не глупо, это будет настоящей радостью жизни – будто у нее во рту и в глазах колокольчики. И с ней ничего не страшно, честное слово.
И жить им нужно будет в деревянном доме. Вот смотрите.
Утром он проснется, выйдет на крыльцо еще не одетый, а она – за ним и уже смеется, колокольчики зазвенели! Закроет ему глаза руками, хохотнет, и – от него, по огородам! А он – за ней! Догонит, упадет в картошку, целует, щекочет. С другими это глупо, и звучит глупо, а с ней будет совсем не глупо. Потом отдышатся, отряхнутся и пойдут умываться дождевой водой. Рукомойник к черемухе прибит, брусок мыла опять сороки унесли... Свежесть какая!
Потом – завтрак, не на террасе, а все как положено, в доме, нормальный стол, холодильник, и она обо всем позаботилась. Яички и масло свежее, чай, кофе, ну все, что он любит. Он бутерброд уронил – а она смеется: «Растяпа!». От другой обидно, от этой – радостно, все так и надо, это жизнь.
Потом – дела. Она по дому, он – в бане плотничает. Она не может долго без него, постоянно в баню прибегает, потом взяла и заперла его снаружи. И, конечно, смеется: «Ты мой пленный леший». Намекает, что нечистая сила живет в бане. Он в шутку умоляет за три желания выпустить, она хохочет, уже не может, придумывает дурацкие задания – вроде перепрыгнуть через забор, другая бы попросила шубу, эта – нет.
После обеда – речка! Бегут по пыльной дороге, мимо щедрых, раскинутых трав, она – впереди и вприпрыжку, смотри, вот мышиный горошек, а это что за растение? А это купальница, моя милая, растет она ближе к речке, желтая, веселая купальница.
И вот – можно купаться. Она, конечно, первая в воду бежит, уже визжит, ну, держитесь, сейчас его и умоют, и утопят, и в глаза воды нальют. Предлагает поиграть в русалку и водяного, она, чур, русалка.
Вечером – огородные дела. Чеснок нужно полить мочевиной и взрыхлить, чтобы не желтел, клубнику вечером лучше не поливать, перцы сегодня подрезать.
А вечером он принесете для нее покрывало, усадит рядом с собой на крыльцо, и будут они тихо смотреть на темные цветы, на дальние деревья, слушать сову, вдыхать ночную траву и мечтать о том, как они будут счастливы.
***
Она, скорее всего, воспитательница.
А, может, просто бухгалтер, или какая-нибудь другая простая и полезная работа – преподаватель, медсестра, честный женский труд. Работает хорошо, но без фанатизма, главное в другом.
А зимой и когда у нее будут дети, смех уйдет внутрь. Она по девичеству будет хохотать, заливаться, а потом, когда будет ждать первенца, смех станет тише, уйдет в утробу, чтобы там греть младенца.
Потом – второй младенец, тут, главное, на нее не обижаться, что вся она – в детях, и будто машет ему во сне с другого берега. И благодарно радоваться, когда она вдруг веселая, с мороза, дети спят, войдет в тепло и хохотнет: "Жарко от печки!"
К старости улыбаться будут только глаза, но колокольчики останутся.