Отрезанный ломоть
День был солнечный. Небо, практически безоблачное, невозмутимо покрывало землю. В воздухе чувствовалась весна. Та весна, которая дает силы жить и возрождаться вновь и вновь.
Таня чистила картошку. Ни то чтобы она сильно любила картофель. Но у нее была дочь тринадцати лет со здоровым аппетитом и небольшая зарплата, так что готовить дома было ежедневной, пусть и не очень приятной, необходимостью. Они жили вдвоем с дочерью уже восемь лет, с момента развода Татьяны, когда ее студенческий брак, давно трещавший по швам, рухнул окончательно. И восемь лет картошка исправно чистилась, варилась и жарилась в их небольшой квартире с окнами на восток.
Солнечный зайчик весело прыгал по боку кастрюли. В кухне Татьяны было большое окно, что делало ее нахождение на кухне не таким обидным. Нож взлетел в воздух, опустился на кожуру картофеля и предательски соскочил. Так как мужчины в доме давно не было, ножи не точили. И, когда они становились совсем тупыми, Татьяна с неохотой покупала новые. Вчера ей как раз пришлось совершить очередную покупку. И сегодня Татьяна чистила картошку новым острым ножом, поэтому, соскочив, он ловко отрезал ей макушку мизинца. Отрезал не до конца: часть кожи с мясом болталось в воздухе, а часть крепко держалась за палец. Потекла кровь. Татьяна с детства боялась крови и совершенно не понимала, что ей сейчас делать: отрывать макушку пальца окончательно и бинтовать палец или прикладывать отрезанное обратно, надеясь, что прирастет.
Она решилась звонить Андрею. Они встречались уже пять лет. Андрей был врач по образованию, но уже давно и прочно засел в бизнесе. Он точно знал, что делать. Потянулись мучительные гудки…
В детстве, когда у нее брали кровь из пальца, Татьяна два раза стоически держалась и так же стойко падала в обморок. Головокружение и тошнота начинались еще в очереди в коридоре детского сада, откуда через открытую дверь можно было видеть медицинский кабинет и пронумерованные пробирки с кровью. Плановый сбор анализов. Когда у нее прокололи палец специальным лезвием, Татьяна почувствовала мгновенную острую боль и дальше уже ничего не помнила. Пришла в себя она уже на медицинской кушетке, обнаружив под носом ватку с нашатырем и встревоженных медсестер вокруг. Тот же сюжет повторился один в один в медицинском кабинете в школе.
Сегодня медсестер рядом не было, и Татьяна звонила Андрею. Гудки шли.
Она влюбилась в него сразу. Татьяна влюблялась в интеллект, и как только его обнаруживала в большом количестве, не могла устоять. Андрей был на восемь лет старше. И пока она, выскочив в студенчестве замуж, рожала и воспитывала, успел посмотреть мир и по работе пожить в разных странах. Он не боялся иметь свое мнение, острое и неоднозначное. Неплохо зарабатывал, работая на себя. И был женат.
Татьяна брак уважала и поэтому искренне считала своей отношение к Андрею восхищением. Они пересекались в офисе. Он был партнером компании, и Татьяна с удовольствием впитывала в себя его интеллект.
В такой же солнечный день, как сегодня, только пять лет назад, компания Татьяны проводила корпоратив. Как-то сразу было решено организовать в лесу “Веселые старты”. Татьяна любила лес. Величавые сосны, позолоченные солнцем, невероятный, ядрённый сосновый воздух, шишки и хвоя под ногами, мощные стволы, которые хотелось обнять, шершавые и сильные. Старты прошли на “ура”. Татьяна, гибкая, стройная, в обтягивающем спортивном костюме, чувствовала себя, как рыба в воде.
Как потом вспоминал Андрей, в этот день он впервые обратил на нее внимание. Упругие ягодицы в спортивном костюме сделали свое дело, и он, сам не понимая зачем, пригласил Татьяну на чашечку кофе. Бабником он не был, но был в браке уже семь лет, а это немалый срок для мужчины.
После первого кофе был чай, потом прогулка в парке. На этих встречах Татьяна узнала, что Андрей с женой давно просто друзья-соседи, что Новый год у них бывает чаще, чем секс. Узнала и поверила, может быть потому что хотела поверить. Разрешила себе перевести свое платоническое восхищение во что-то новое и еще непонятное.
Андрей тоже поверил. Поверил, что о жене он должен заботиться и нести ответственность, а сердце его иметь право жить в другом месте, и что всем так будет лучше. Поверил, потому что хотел поверить.
Прошло пять лет, и Татьяна звонила Андрею, и кровь предательской струйкой стекала по руке. Её отношения с кровью были прохладными. После обморока в саду и школе, была еще сдача крови во время беременности, роды со снотворным, когда она все летала где-то рядом по палате, так что и больно не было. Вот только после родов она никак не могла заставить себя держать руку и не отдергивать для очередного анализа – тело помнило то, что забыл разум, память тела и ума разделись.
Сейчас же и ум, и тело были явно против того, что кровь не останавливается, а Андрей не отвечает на звонки.
Трубку он брал нехотя весь последний год. Часто ограничивался двумя словами: “Я перезвоню”. Татьяна ждала потом до вечера, а то и до завтра, боясь пойти в туалет: а вдруг именно в этот момент он перезвонит.
Сейчас она тоже ждала. Ей очень нужен был его совет, что делать, а главное поддержка и ощущение, что ты не одна. Седьмой гудок. “Абонент не отвечает или временно не доступен”. Временно…
Первые полтора года их отношений они с ума сходили от страсти. Андрей уезжал на субботу-воскресенье от жены в командировку – налаживать деловые связи с партнерами в другом городе. Командировка банально заканчивалась в квартире Татьяны. Дочка предусмотрительно отправлялась к родителям на выходные.
Татьяна в субботу вечером стирала ему носки и трусы. Потом в воскресенье с утра утюжила их так старательно, что носки всегда были со стрелками. Она не знала, как ещё выразить всё то, что она чувствовала.
В последние два года всё изменилось. В семье, где Новый год чаще, родился ребенок. Когда Татьяна об этом узнала, она полдня провалялась на полу, крича без звука. Со звуком было нельзя, в соседней комнате дочка делала уроки. Она была виновата перед женой Андрея, его ребенком, всем миром. Она понимала, что должна уйти, но каждой клеткой своего тела прикипела к Андрею.
Его жена не могла забеременеть больше десяти лет. И доброжелательные знакомые намекали Татьяне, что всё это время она была запасным аэродромом на случай, если жена так и не сможет родить. Татьяна не верила.
Андрей так и не взял трубку. Татьяна перестала чувствовать палец. Другая боль оказалась сильнее. Она нашла бинт и решила прибинтовать отрезанный кусок пальца. Кусок прижился. Только остался шрам.
Андрей перезвонил на следующий день. Они виделись ещё пару раз. И каждый раз Татьяна понимала, что они уже расстались тогда, в тот самый момент, когда она одна забинтовала себе палец и дочистила картошку, а небо было практически безоблачным и безмятежно обнимало землю.