До нынешней недели я, как и многие, полагал, что явление, называемое «преступностью», имеет социальные корни, помноженные на стечение обстоятельств. Перечитав спустя многие годы «Записки из Мертвого дома» Достоевского, я, к удивлению своему, обнаружил, что гениальный писатель придерживался иной точки зрения. Не мне с ним спорить, ибо по делу Петрашевского он провел четыре года в Омском остроге, где из 250-ти заключенных большинство сидело за уголовные преступления.
Прогрессивные критики 60-х годов XIX столетия (Чернышевский, Герцен, Писарев и другие), говоря о вышеупомянутом произведении, сознательно или бессознательно искажали его суть. По их словам, выходило, что в «Записках» Достоевский показал «тяжелую участь угнетенного народа». Отождествлять грабителей, насильников, убийц и доносчиков с народом, по крайней мере, неумно. Но бывают глупые времена, когда всякая чушь становится истиной в последней инстанции…
«Записки из Мертвого дома» – художественно-публицистическая книга объемом приблизительно в 150 страниц. Пересказывать ее (в ней поднимается много тем) не входит в мою задачу. Я остановлюсь лишь на одной проблеме – на отрицании Достоевским устоявшегося мнения, будто настоящие, неисправимые преступники такие же люди, как все. Ничего подобного, уверяет Федор Михайлович, в их действиях абсолютно нет нравственной подоплеки. Они зачастую легкомысленны и смешливы, ужасы, совершаемые ими, ужасами им не представляются. Отчего это происходит? Прежде всего, от вырождения. Изоляция этих, по выражению Ф.М., «сумасшедших» необходима, а исправление невозможно.
Прирожденные бандиты выделяются отсутствием угрызений совести, раскаяния и сожаления, плюс их отличительными чертами являются ежеминутное вранье, нелюбовь к труду и поиск удовольствий – прежде всего, разврата, пьянства, картежной игры, не-тюремной еды. Оказывается, в условиях заключения всё это доступно до известных пределов для неизлечимых зеков. Достоевский приводит несколько примеров мужеложества, но и традиционные связи имеют место (близлежащее свободное население все-таки живет за счет обслуживания каторжной тюрьмы). У неисправимых заключенных всегда имеются деньги (бизнес и услуги в остроге процветают, несмотря на борьбу с ними администрации). Нередки случаи попоек, а карты в свободное от каторжных обязательных работ время – повседневное занятие.
Смысл бытия Мертвого дома – удовлетворение собственных потребностей, притеснение слабых и никакой философии. Вам это ничего не напоминает?
Я не стану проводить параллели с сегодняшним днем, каждый способен их провести сам. Скажу только, что при смене эпох закоренелые преступники попадают во власть и свои искаженные представления навязывают нормальным индивидам. Достаточно вспомнить «Жизнь двенадцати цезарей» Светония, когда царственные аморальные безумцы разрушали великую и преуспевающую Римскую империю, после которой в течение нескольких веков торжествовала средневековая дикость.
09.04.2020