В комнате опрятный шнырь навёл порядок, и потому всё блестело, как известное место у кота. Ждали фотографа. Из отряда освобождалось несколько человек в этом месяце, и всё они галдели, точно галки на месте прилёта после трудного пути. Пришёл зэк- фотограф - Мотыль - худой, как жердь, в очках, с просмоленными чифиром коричневыми зубами. Вместе с ним пришёл низенький зэк - помощник, тащил пиджак и рубаху светлую.
- Чифирнуть бы, - притворно жалобно прошепелявил помощник, оглядывая привыкших по всему зэков.
Принесли чифирбак - просмоленную гарью большую бадейку. Аккуратно она водрузилась на стол, возле которого копошился фотограф прилаживая своё оборудование.
Важно все чифирнули. Всякое событие выбивавшееся из режима зоны для зэка праздник, кроме изолятора, конечно, но среди этой братии были и такие, для кого и изолятор - без рабочки - тоже разнообразие. Жизнь вообще важна разнообразием, и когда жизнь взаперти, тогда и мир не мил.
Сфотографировались зэки на справку об освобождении, по очереди одевая светлую сорочку и пиджак - фото на документы - достаточно для бравого вида. Ушёл фотограф и его юркий помощник в другой отряд. Клацнули запоры закрываемой двери локального сектора за этими ожидаемыми гостями. Притихли те, для кого воля совсем близко. Навеяла съёмка какие-то полузабытые грёзы...
А над зоной точно зов доисторического животного прогудела сирена - извещающая о съёме с работы первой смены. И снова всё стало буднично и серо.