Наш Издательский дом переехал в Малый Толмачевский переулок, недалеко от Третьяковской галереи. Как выяснилось, до нас здесь находилось пожарное отделение, а еще до того – бани. Была и другая дверь, которая выходила на набережную Москва-реки. Сбоку от входа висела табличка «Рахманиновское общество» и репертуар концертов на месяц. На той же неделе я пошел на разведку.
Спустившись со второго этажа, по переулку я прошел до конца нашего здания, поднялся по ступенькам и оказался в небольшом холле. Билеты в кассе были всего по тридцать рублей за концерт. Цена была чисто символическая, при желании можно было приобрести абонемент на месяц или весь сезон. Из холла я попал в небольшой зал с дубовым паркетным полом, места для зрителей представляли из себя несколько рядов светлых венских стульев, напротив стоял черный рояль. Камерная обстановка. Постепенно зал наполнялся публикой. Основная часть ценителей музыки С. Рахманинова были степенные, не старые еще, интеллигентные дамы пенсионного возраста. Всего зрителей собралось человек двадцать пять, включая меня и высокого седого мужчину.
Появился пианист с небольшой бородкой, невысокого роста, в концертном фраке и белой рубашке с бабочкой. Его сопровождала солистка в светлом платье. Они поклонились публике и концерт начался. Исполняли «Вокализ» и романсы Рахманинова. Пианист играл очень ровно, как будто очередной раз делал что-то обязательное, дежурное, солистка исполняла свои партии. Седоволосый мужчина в очках, сидевший в первом ряду был неспокоен. Он то немного наклонял голову, то, как будто, расстроившись, качал ею, при этом руки его все время были в движении, словно он сам исполнял концерт.
Прошло полчаса, музыканты удалились на антракт в небольшую комнатку, дверь в которую была рядом с роялем. Седоволосый мужчина обвел публику оценивающим взглядом. Он решительно подошел к роялю, сел на банкетку и начал играть тот же концерт, вернее, его отрывки, но в более экспрессивной манере. Поднялась буря, мужчина, судя по всему, опытный музыкант, периодически наваливался на клавиши, как гребец на весла во время шторма. Периодически он смотрел на новоиспеченных обожателей таланта классика и пояснял: «Вот тут надо так!». «А здесь?! Это же совсем другая идея!…»
Вдруг в стене открылась дверь. Держась за ручку, от неожиданности происходящего наполовину «выпал» оригинальный пианист с растрепанными волосами. Он был растерян. Седоволосый мужчина невозмутимо исполнил еще несколько тактов, встал от инструмента, с видом победителя поклонился и сел в зал. Вскоре концерт был окончен. Позже я еще несколько раз бывал в этом месте.
(город)