Тридцать два года прожил Виктор в Кронштадте, но так и не сумел полюбить и принять его близко к сердцу. Не лежала вначале и у меня душа к этому городу. Немноголюдное место и замкнутость пространства в виде водных границ, создавали ощущение лагерного поселения и постоянно тянуло на «большую землю», где кипела жизнь и не чувствовалось духовное одиночество.
Однако, не все казалось столь уныло и безнадежно: я с интересом глазела на моряков, то и дело встречающихся на улицах ( ведь на Урале я видела их только в кино), рассматривала часами корабли ВМФ, пришвартованные у пристани на Усть- Рогатке, но особенно привлекали военные парады и массовые гуляния, устраиваемые в Петровском парке.
Празднование флотского праздника проходило с большим размахом: местные власти привлекали все городские коллективы художественной самодеятельности. И кладезь народных талантов просто поражал воображение.
Но как я не просила Виктора, он отказывался посещать со мной развлекательные мероприятия, настолько они казались ему приевшимися и скучными. Мне хотелось зрелищ, а муж предпочитал сидеть дома, отдыхая в тишине и покое.
Я видела в нем уставшего от жизни человека, собственно, человека другого поколения, у которого уже окончательно сложились свои убеждения и взгляды.
И хотя он прекрасно знал историю, начиная с Древних веков, мог назвать всех царей и правителей, существовавших в те времена, но даже мое нечаянное открытие по краеведению, напрямую касающегося Кронштадта, его отнюдь не заинтересовало.
А вышло все это неожиданно. Как-то исследуя незнакомые мне места городских окраин, я забрела и на Лютеранское кладбище. Это был старый, заброшенный погост, с осевшими от времени могилками, разрушенными, валявшимися на земле крестами. Столь незавидная картина невольно удручала.
Последние захоронения здесь происходили еще в годы Великой Отечественной войны и все же, их решили приостановить, видимо, по причине малой площади кладбища. Посетители уже сюда не приходили, и полная тишина и покой застыли над вечной колыбелью усопших.
А любопытство приносило мне все новые открытия. Оказывается, кроме захоронений обычных граждан, на Лютеранском кладбище находились усыпальницы и памятные мемориалы в честь великих людей, прославившихся в прошлых столетиях и много сделавших для процветания Кронштадта. По могильным плитам можно было изучать историю города.
Здесь находилось захоронение Фаддея Фаддеевича Беллинсгаузена ( годы жизни: 1778- 1852)- главного командира кронштадтского порта, русского мореплавателя, руководителя экспедиции, открывшего Антарктиду.
На кладбище упокоен также боевой адмирал и главный командир кронштадтского порта- Круз Александр Иванович ( годы жизни: 1727- 1799).
Сохранилась и усыпальница адмирала Роберта Николаевича Вирена ( годы жизни: 1857- 1917)- участника обороны Порт- Артура 1904г., главного командира кронштадтского порта, военного губернатора Кронштадта в 1909- 1917гг.
У подножия памятников постоянно лежали живые цветы. И даже в трудные для города времена, определенные организации поддерживали захоронения великих предков в надлежащем порядке.
Как-то проходя между заброшенных могилок, я увидела на земле несколько гранитных плит. На одной из них все же удалось прочитать, что здесь лежал прах двух родных людей. Выбитые каменные буквы на старославянском языке, словно раскрывали передо мной необычный исторический документ: «Герман Генрих Герцен род.3.02.1776 - умер 1.11.1844г. и Ёзеф Герцен ( род. 15.10.1830- умер 26.04.1845г.)»
Потрясенная увиденным, я долго стояла над погребением людей, живших еще во времена Екатерины Великой и императора Николая Первого.
Это были тогда мои первые попытки прикосновения к истории Кронштадта, которые невольно зарождали неиссякаемый интерес к старине и ко всему, что происходило в далекие годы на этой удивительной земле.
Но меня всегда удивляло равнодушие Виктора к историческому прошлому города, его откровенная нелюбовь к Кронштадту. Найти в его лице собеседника- оказалось неподъемной задачей.
Печалило и то, что Виктор совершенно не мог привлекать к себе людей. Свойственная ему излишняя подозрительность и недоверчивость, отталкивали от него всех, кто встречался на его пути.
И когда я начала выходить из семейных пут и искать более надежные способы раскрытия своих личностных качеств, муж остался в глухом одиночестве. Ведь общественная работа требовала сил и времени, которого с годами, все меньше оставалось на близкого мне человека.
Конечно, он жаловался, просил остаться дома, но я уже не воспринимала его, как мужчину, когда-то сумевшего увлечь и, в итоге, подготовить ту самую почву для моего развития и восхождения.
Только сейчас я понимаю, как ему было трудно, как он страдал, когда чувствовал, что я все более отдаляюсь. Увы, лишь со временем приходит осознание приоритетов родного человека, которые ни в коем случае нельзя разменивать на общественные. Они даже близко не стоят рядом и, в любом случае, надо было искать необходимый компромисс. Но я бы и сейчас не назвала то нужное решение, которое бы устраивало нас обоих.
После окончания Военного училища, Виктор получил направление в одну из воинских частей на Камчатку. Отсюда, из базы камчатской военной флотилии, экипажи подлодок уходили в длительные «автономки» на 2-3 месяца.
В семейном союзе Виктору не повезло и, стараясь пореже видеться с супругой, он часто уходил в сопки. Однажды, привычно гуляя в одиночестве, он взобрался на вершину высокой скалы.
Отчаянье, которое бушевало в душе, притупило чувство безопасности. И случайно оступившись, он полетел вниз. По его воспоминаниям, падал он, примерно, с высоты 9-этажного дома.
У подножия горы рос кустарник, который и спас ему жизнь, затормозив, в какой-то мере, этот затянувшийся полет. При сильнейшей встряске о сучья терновника, у него оказались сломаны лишь несколько ребер и щиколотки ног.
При ударе о землю, Виктор потерял сознание. Но опять же счастливая случайность помогла и на этот раз. Недалеко в проливе находились рыбаки, которые, заметив падение человека со скалы, поспешили на помощь.
Наверное ангел- хранитель Виктора постоянно был начеку, не давая произойти беде. А смерть, порой, стояла совсем рядом.
Однажды, в очередном автономном плаванье, муж, по служебным обязанностям, находился у ядерного реактора. Стоило ему немного задуматься, как температура в реакторе мгновенно стала критической, оставалась, буквально, секунда до взрыва, но Виктор успел предотвратить гибель людей.
Как военнослужащий, муж всегда отличался крепким здоровьем. Еще в училище он увлекался боксом и имея первый разряд, успешно выступал на соревнованиях.
Все это длилось, правда, до той поры, пока один чемпион не уложил его в нокаут. Стала болеть голова, и он вынужден был покинуть этот жестокий спорт.
Но была у него еще одна спортивная страсть- шахматы. Муж посещал Центральный шахматный клуб СССР и постоянно участвовал в соревнованиях и командных играх.
Даже уйдя в запас с воинской службы, он продолжал играть в шахматы с местными корифеями, сохранив за собой звание – кандидата в мастера спорта. И до самого конца своей жизни, он оставался единственным кронштадтцем, кто имел это звание, так и не уступив его никому.
И только мне мог иногда пожаловаться, что если бы он умел рассчитывать сразу с десяток ходов, как это делали чемпионы, то мог бы выйти и в гроссмейстеры. Его талант шахматиста находился лишь на среднем уровне и, увы, выше себя прыгнуть он не мог.
Мысленно он рассчитывал только 2-3 хода игры перед предстоящей партией, но даже в таком соотношении он составлял нешуточную конкуренцию кронштадтским спортсменам.
Линия судьбы Виктора складывалась так, что, вопреки осмысленности, он часто попадал в неловкие ситуации. Но урок, порой, не шел впрок. Однажды он серьезно пострадал даже из-за шахмат.
Случилось это на Камчатке. Возвращаясь как-то с сослуживцами под хмельком после очередной матчевой встречи, он выронил записную книжку, где были расписаны шахматные ходы партий. А чтобы не догадались противники, Виктор придумал собственный шифр обозначений, который маскировал его стиль игры. Подобные головоломки мог разгадать только он.
На беду, его записную книжку поднял часовой и, увидев зашифрованный текст, тут же передал ее в КГБ. Соответственно, сотрудники мертвой хваткой уцепились за офицера российского флота, который, по их мнению, пытался передать секретную информацию врагу. Виктору грозило тюремное заключение.
Пришлось объяснять «кэгэбэшникам» каждый зашифрованный значок, обозначающий шахматные фигуры. Он доказывал свою правоту, но ему не верили. Допросы продолжались несколько месяцев, в конце концов, его вынуждены были отпустить.
В критической ситуации память его не подвела, но если бы он запутался в своих хитросплетениях головоломок, все могло бы закончиться довольно печально.
Из-за гордыни и взрывного характера, порой, все шло наперекосяк. Вновь сложившиеся обстоятельства подвели его к тому, что испортили вконец и службу и карьеру.
Виктору оставалось прослужить всего полтора года до увольнения в запас, когда он сознательно не подчинился приказу командира, к тому же, высказав все, что он о нем думает.
В этом смысле, муж никогда не изменял своим правилам: не лебезил и не унижался перед вышестоящим начальством, чем бы ему впоследствии не угрожали. И,как и следовало ожидать, все подошло к своему завершающему концу.
Командир не простил Виктору своеволия и преждевременно ( без выслуги лет) уволил в запас. В его военном билете зафиксирована запись, аккуратно выписанная секретарем: «6 мая 1981 приказом ГК ВМФ № 0309 от 8.04.1981 по ст. 59 «Д»/ по служебному несоответствию в аттестационном порядке.»
Так, капитан 3-го ранга Иванов Виктор Петрович в мае 1981г. прибыл на постоянное местожительство в Кронштадт. Или в место своей ссылки, куда он, возможно, и не хотел ехать.