К Николаю Ш. Глава 1.
Единожды взглянув на спутниковые снимки обширной территории Московской Агломерации, становится трудно устоять перед соблазном интроспекции этого впечатляющего, но необоримого в своей дискретности конгломерата урбанистических экспериментов советской эпохи, вздорной безвкусицы нуворишных особняков, сцеженного асфальтированной решеткой федеральных автомагистралей…
Средь всей этой пестроты незримыми частицами порхают персоны, и пылинок этих не меньше двадцати миллионов. Каждая способна заинтересовать, в той или иной степени, ибо сколько людей, столько и вселенных. Нас же интересует одна, конкретная молекула, периодическая мелькающая в периферийных структурах великой Московской Агломерации.
Я готов поспорить на что угодно, будь то добытая из силового кабель медь, или же последняя пара оригинальных вьетнамских Nike, но вы никогда, даже потратив всю свою жизнь, не обнаружите точные координаты обитания Николая Ш. Даже обладая самым незаурядным умом и овладев всеми навыками дедукции, невозможно вот так просто, на-гора, выдать точный адрес обитателя одного из фрактальных ответвлений Московской Агломерации. Ибо гражданин, коль скоро нам о нем неизвестно ничего, кроме самого факта его существования, может самым неожиданным образом стать объектом нашего живого интереса, неведомо по каким причинам. Это не та отдающая светлой теплотой озабоченность биографией своих друзей, подобно лучику солнца проникающая в чертоги нашего душевного равновесия. Нет, это привязанность иного рода, в лучшем случае нейтральной окраски, имеющая спецслужбистскую подоплёку, не выходящая за пределы профессиональных обязанностей. Но если нашему взору предстают пропущенные через мясорубку патологической мании предположения о личной жизни третьего лица, совершенно вам не интересные, то будьте уверены, перед вами косвенные свидетельства активности эпилептоидно-психопатических сущностей, ютящихся в разломах между колоссальными плитами общепринятых устроений нравственного характера.
От этой незавидной участи меня спасает относительно неплохая степень знакомства с Николаем Ш. Свидетелями оного стали отдающие столетним эхом коридоры старинного психоневрологического диспансера, ставшего колыбелью для виновников сотен сумасбродных происшествий, те безумные выходки, коими славится Раменская земля, многократно отрепетированы в зарешёченных палатах Дома Скорби №4, отделённых друг от друга метровыми стенами. Нельзя с уверенностью утверждать, что Николай Ш. был самым буйным или самым авторитетным пациентом, но до сведения представителей самых разных кругов доходили слухи о его необычайном характере, провоцировавшим доселе невиданные пертурбации в умах специалистов нашей амбулатории. Так, однажды на сеансе групповой терапии, замаскированной под обычные уроки алгебры, Николай Ш., ко всеобщему удивлению, подверг свой организм передозировке экспериментальным препаратом, утечка нескольких партий которого в подмосковные универмаги стала возможной благодаря халатности сотрудников ЧОП, трудоустроенных руководством АО «Воскресенские минеральные удобрения».
Тот инцидент, выбивающийся из колеи целой плеяды массовых отравлений контрафактной алкогольной продукцией, закупаемой у теневых дельцов в безымянных недрах нерегулируемого подмосковного рынка, неминуемо оброс самыми вздорными и неправдоподобными слухами. Но насколько известно вашему покорному слуге, одним из последствий поглощения двух литров неизвестного эликсира, стало скорейшее перемещение Николая Ш. за пределы населённого нами измерения под названием «Кали-Юга» в неназванные области бытия. К счастью, возвращению Николая Ш. в нашу постыдную реальность споспешествовала услуга, облекшая форму шока, вызванного испарениями легковоспламеняющихся препаратов, оказавшихся в непосредственной близости от обонятельных рецепторов протагониста нашего повествования.
Этот эксцесс в дальнейшем трансформировался в одно из ключевых преданий мифологической системы нашего больничного сообщества, и в некоторых кругах оно живо по сей день, синхронизированное с аналогичными сказаниями. Жизненный путь Николая Ш. изобилующий подробностями, явственно отличными от традиционных алкогольных похождений социально адаптированного Михаила К. М., вынуждает нас ассоциировать первого с сумрачным миром, застрявшим в перекрестках грунтовых улиц Кратовского сельского поселения. Его неизведанные пределы потихоньку бурлили за гранями моего периферийного видения, лишь однажды довелось мне одним глазком проскользнуть вдоль границ локализованного на семнадцати квадратных километрах мироустроения.
Таково моё представление о Николае Ш., выраженное географически. Он всегда оставался темной лошадкой, проворачивающей свои, черт знает какие, махинации… я бы продолжал придерживаться подобного мнения, продолжи бы я и далее пребывать в неведении о местах его становления как личности.
То, в первую очередь, был приводивший в трепет объём двухметровой высоты апартаментов, угнездившихся конструктивистском небоскребе, возведённом под эгидой Летней Олимпиады 1980 года. На протяжении вот уже двух десятилетий молодой организм Николая Ш. лелеял солнечный свет, отраженный от бетона брежневских девятиэтажек. В этой невероятной, но вместе с тем и столь привычной купели искрящаяся энергия в бешеном ритме отскакивала от покрытых болгарскими обоями плоскостей, чтобы в один прекрасный момент, нежданно-негаданно предать девственно-нетронутый фитиль жизни Николая Ш. пламени с температурой центра звезды.
Пресловутая искра спровоцировала искомый результат в один из весенних деньков промежуточного по своей парадигмальной сути 2011 года. Наведавшись ко мне в гости, Николай Ш. громогласно заявил о поставленной задаче – пероральной утилизации спиртосодержащей продукции в радиусе пяти метров, на что моим ответом стала немедля обнародованный запас лосьона для лица, закамуфлированный под бутылку «Бехеровки». Спустя 20 минут стали явными первые последствия тяжелой интоксикации неподготовленного к таким неожиданным экспериментам организма – стремление Николая Ш. смешать упомянутый лосьон с невесть откуда взявшегося у него раствором минеральных удобрений вылилось в отчаянный двухсекундный забег до фаянсовой турбины, вмонтированной в недра моего филиала Букингемского Дворца. Регургитации оказалось недостаточно, и поэтому я прибег к внутривенным инъекциям этиловой сыворотки первой возгонки, посредством обмена полученной у представителей Солнечнорайской культуры. Через несколько часов Николай Ш., покоившийся на поролоновом ложе, возвратился в сознание. Что-то бормоча об откровениях, явившихся ему посредством синтеза фосфорной кислоты и этанола, Николай Ш. обозначил наиважнейшей своей целью покорение алмазной россыпи мелкорозничных точек сбыта контрафактной алкогольной продукции, окончательно добила меня его невесть откуда взявшаяся мания к взаимодействию с вторично используемыми сигаретными фильтрами.
Эти события возымели далеко идущие последствия, одним из которых стала всё возраставшие успехи Николая Ш. в возведении дипломатических отношений в противоположным полом. Нисколько не проявляя неуместного в подобных случаях любопытства, я, тем не менее, не мог не отметить, сколь легко и непринуждённо идёт Николай Ш. этой долиной, в свою очередь ставшей для меня настоящим минным полем. Тем не менее, он не сразу нащупал подходящую колею, а опрометчиво сделал меня первопроходцем амурных происшествий… но всему своё время.
Впоследствии не раз и не два я выуживал Николая Ш. с того света, когда смертоносные плоды его этиловой мании разной степени тяжести ставили под угрозу моё дальнейшее взаимодействие с ним как с полноправным гражданином. В зависимости от локализации наших попоек, различались и всевозможные нюансы, тесным образом связанные с действительной на те моменты времени стадией нравственного падения и губительным воздействием окружающей обстановки. Поистине хрестоматийными стали делириозные мастер-классы, для проведения которых понадобилось передвижение на моторизированном средстве «Автобус №46» до станции «Игумново 2».
К Николаю Ш. Глава 1.
09.04.2020
(Продолжение следует)