Глава четвертая
Катрин обещала матери и Саре позвонить, как только она выйдет из самолета, но она этого не сделала. Она не позвонила своим родным вовсе не потому, что под натиском новых впечатлений она совершенно позабыла о данном им обещании. Она сделала это умышленно, осознанно и представляя все самые ужасные последствия этой злой выходки.
Она не позвонила домой и когда приехала в поместье, когда обустроилась в своей новой комнате, она не позвонила даже после беседы с Айрис, которая состоялась сразу после того, как та распаковала свои чемоданы.
- Ты уже позвонила своим родным? Ты говорила, что твоя мама твердила тебе об этом весь день накануне отъезда.
- Да. – Коротко ответила Катрин и присела на краешек высокой деревянной кровати, располагающейся в центре комнаты.
К слову, спальня Айрис Катрин понравилась гораздо больше, чем её собственная. Она тешила себя надеждой, что это её расплата за соседство с единственным родным ей человеком в этом поместье. « Зато, у меня больше шкаф и прикроватные тумбочки красивее», - думала она в тот момент, когда Айрис исследовала комод для вещей напротив своей кровати.
- Ты просто себе не представляешь как я рада, что ты согласилась поехать со мной. На самом деле я думала, что тебя не отпустят, но я рада, что все вышло так.
Айрис замолчала, потому что на её пути возникла непреодолимая преграда в виде ручки комода, которая не хотела открывать ей левый отсек в нижнем ящике. Это заметила Катрин и с нескрываемым удовольствием забавляла себя этой ситуацией.
- Тебя это веселит, да? - со злостью в голосе произнесла Айрис.
Это была даже не злость, так как Айрис вообще было не свойственно злиться. Это было скорее разочарование, которое ей никогда не удавалось скрыть от отца или Катрин. Разочарование в себе и собственных силах, ведь она прекрасно понимала, что ей сейчас поможет Катрин и у нее-то все получится.
Катрин поднялась с кровати, на которой не осталось даже намека на чье-то пребывание на ней, и подошла к старому комоду. Комод выглядел действительно старым, да он таким и был. С ручек в некоторых местах слезла краска, которая и теперь иногда осыпалась при несколько грубых прикосновениях. На боковой стороне, обращенной к окну, пролегала небольшая, но заметная человеческому глазу царапина, которая была когда-то тщательно закрашена.
- Похоже, нам должны вернуть деньги за наши апартаменты. Ты только взгляни, этот дряхлый комод, который того и гляди развалится. На полу уже горка из кусочков отлетевшей краски образовалась, пока ты тут возилась с этим ящиком.
Айрис издала короткий смешок и отодвинулась в сторону, предоставив возможность повозиться с ящиком своей подруге. Через секунду раздался скрежет, который образовал на полу новую кучку из отпилков и кусочков краски, но ящик, наконец, поддался.
-Я другого и не ожидала. Спасибо тебе. Кстати, я совсем забыла спросить. Как отнеслась к твоему отъезду Сара? Ты говорила, что с ней проблем не будет. Ты уверяла меня, что самое сложное – это уговорить родителей.
- Ха! Родителей-то как раз уговорить было не сложно. Если бы твой отец не предложил мне платить, они бы вряд ли отпустили меня. В нашей семье деньги дороже любви и семейного очага. А с чего ты вдруг вспомнила про Сару?
- Я не думаю, что твои родители настолько ужасны. Я видела их, когда мы отъезжали от нашей улицы, и на мгновение мне показалось, что твоя мама сейчас заплачет. Она еле сдерживала слезы, в отличие от твоей сестры. Она страдала.
Лицо Катрин изменилось, и эту перемену заметила Айрис, когда глаза Катрин опустились, и улыбка испарилась с её лица, словно она никогда и не улыбалась.
- Сара. Сара просто боится, что я не вернусь, - после небольшой паузы ответила Катрин.
- Что? С чего бы ей так думать?
- Как она мне сказала, в ночь перед отъездом, ей снился какой-то страшный сон. Но что, мне теперь не уезжать никуда дальше той дешевой закусочной, в которой я работала?
- Ты не говорила, что она так переживает. Если бы я знала, я бы ни в коем случае не оторвала бы тебя от семьи…
- От Сары, - оборвала её Катрин, - моя сестра это вся моя семья. По крайней мере, она единственный человек, ради которого я иду домой каждый день после ненавистной работы.
Айрис продолжала аккуратно распаковывать вещи, разбирая их по степени надобности и в соответствии с этим раскладывая их по полкам. Атмосфера изменилась и теперь каждое её движение она старалась делать аккуратно, не привлекая к себе внимания даже звуком.
- И вот еще что. Мне неловко быть здесь с тобой и еще при этом получать за это деньги. Не хочу, чтобы это было моей работой. Так что я хочу отрабатывать эти деньги здесь. Ты не могла бы поговорить со своим дядей и спросить в самом конце обо мне. Может, ему нужны горничные или…
- Ну, уж нет. Ты не станешь работать здесь, убираясь в комнатах. И вообще я не вижу в этом никакого смысла. Мой отец не платит тебе, он помогает твоей семье!
Катрин неловко улыбнулась такому яркому и даже неожиданному порыву чувств у Айрис. Она вдруг подумала, что затевать сейчас спор не лучшая идея, но лучше просто будет самой узнать все у Кинли или у молоденькой горничной, которая показалась ей приветливей остальных новых знакомых.
По-прежнему для гостей поместья все казалось волшебным и чарующим. Катрин доводилось видеть подобную красоту лишь в фильмах, которые она и Сара любили смотреть, когда жили в городе.
Катрин и Айрис ближе к вечеру решили исследовать дом, в котором им предстояло теперь жить. Наверное, в голове каждой их девушек промелькнула мысль, что все это слишком прекрасно, чтобы быть правдой или очень скоро подойдет к концу. Особенно часто такие мысли посещали Катрин, которая проходя мимо картин в одном из коридоров, всякий раз останавливалась на каждом шагу, чтобы все осмотреть.
Айрис же искала намек, хоть малейший намек на пребывание в этом доме своей покойной матери. Иногда она представляла, как она пробегала по этим коридорам, не обращая никакого внимания на картины и рисунки на стеклах. Проводя руками по этим старым стенам, она силилась увидеть то, что когда- то видели эти стены на протяжении нескольких поколений.
На первом этаже возле витражного окна, которое смогло привлечь к себе внимание гостей на несколько минут, висел гобелен размером семьдесят дюймов в высоту и немного короче в ширину. На нем был изображен ночной лес, на фоне которого, как подумали девушки, совершается какое-то жертвоприношение. Все существа, изображенные на ковре, напоминали минотавров, но лишь с головой собаки или волка. Точный смысл изображения передать было трудно, так как в некоторых местах гобелена виднелись дыры, а где и вовсе, казалось, ничего не было.
- И это искусство,- заметила Катрин, инстинктивно схватившись рукой за шею.
- Чудесно. Правда?
- Ты, должно быть, шутишь! Мерзость и … жестокость. Как вообще такое могли сюда повесить. Меня от этой картины бросает в дрожь.
- Это гобелен, но здесь нет ничего мерзкого. Это…
Разговор был прерван управляющей, которая нашла девушек у старого гобелена, чему была очень удивлена.
- О, ну вот вы где. Я бросила на ваши поиски всех служанок. Дом слишком большой, чтобы бродить по нему без толка. Тем более если вы его не знаете.
- Простите нас, за наше любопытство, - отозвалась Айрис, - мы просто хотели пройтись. За окном непогода, а сидеть в комнате нет никакого желания.
Лицо старой управляющей озарила сладкая улыбка, которая вызвала ответную улыбку у Айрис, но только не у Катрин.
- О! Вижу, вас, заинтересовал наш гобелен. Это наша гордость. Прекрасная работа, не правда ли?
- Неправда,- подхватила Катрин,- что на нем изображено? Убийство? Пытки? От него веет холодом и чем-то мерзким и ужасным.
Лицо Кинли не изменило своего выражения. Она обернулась и бросила взгляд на рядом стоящую Катрин, взор которой был направлен на гордость поместья Арчер.
- Не слушайте её, прошу. Она далека от искусства. Это…
- Семейное,- перебила Айрис женщина, но на этом она не закончила, - должно быть, родные вашей подруги, дорогая, не приверженцы хорошего вкуса и манер. Ну да ладно, спорить нужно со знающим человеком, так что оставим этот разговор. Я пришла вас позвать на ужин. Прошу вас пройти в левое крыло, в столовую. Стол уже накрыт, и мы ждем лишь вас.
После этих слов женщина удалилась, но направилась она не к левому крылу, а вверх по лестнице на второй этаж.
- Она меня ненавидит,- сказала Катрин, направляясь в столовую через левое крыло поместья.
- Нет. Это не так. Ты еще пока ничего не сделала, за что тебя можно было бы ненавидеть.
Ужин длился не долго. Точнее, для каждого обитателя этого дома он длился по-разному. Повара торопили стрелки часов и ждали, пока хозяева закончат все свои разговоры, и можно будет нести следующее блюдо. Миссис Кинли и Кассандра ужинали вместе с гостями, и хоть тем для разговора было предостаточно, завязавшаяся беседа тут же сходила на нет после пары предложений. Таким образом, молчание длилось большую часть времени, что радовало лишь Элеонор, которая без особых проблем быстро меняла блюда гостей и хозяев.
После очередной попытки Катрин завязать разговор с Кассандрой, она сдалась и просто предалась разглядыванию узоров на оконной раме. Это не единственное занятие, которое хоть как-то могло помочь скоротать ей время: она рассматривала пейзаж за окном, который постоянно менялся из-за бури, прислушивалась к завыванию ветра, иногда пыталась вникнуть в суть разговора между Айрис и Кинли. Чаще всего они говорили о дяде Айрис и о состоянии его здоровья, которое по меркам управляющей ухудшалось с каждым днем. На мгновение между сменами блюд она заметила сочувствующий взгляд Элеонор на себе и улыбнулась. « Хоть кто-то в этом доме помнит о моем существовании»,- подумала она, когда Элеонор удалилась за салфетками для Кассандры.
Должно быть, для всех обитателей поместья сегодняшний ужин был чем-то особенным, но одно можно было сказать точно - он был очень вкусным.
Из разговора за ужином, Катрин узнала, что Миссис Кинли попросила Айрис зайти к Арчеру сегодня, чтобы справиться о его самочувствии. Айрис сразу же после десерта пошла на второй этаж, ничего не сказав подруге, и вернулась лишь после девяти часов.
Айрис тихонько проскользнула в комнату Катрин, когда та разбирала вещи, которые еще не успела достать из чемодана или которым не хватало места в её шкафу.
- Извини, что без стука, но я испугалась, что могу кого-то разбудить. – Сказала Айрис, зайдя в комнату, и оставшись стоять у двери.
- Да, да заходи. Не стой там как истукан. Рассказывай все, что было.
После этих слов Айрис прошла кокну и легко с прежней грацией опустилась в маленькое голубое кресло.
- Ты еще не разобрала все вещи?
- Места не хватает. Не знаю, куда девать эти штаны, а все полки заняты. Плюс еще у меня целая тонна косметики. И кого я собиралась здесь соблазнять?
Айрис рассмеялась и тут же стихла, прикрыв рот рукой в надеже не потревожить чей-то крепкий сон в этом доме.
- Ты можешь оставить что-то у меня, если хочешь. Сложи те вещи, что тебе некуда девать, и я их унесу, когда пойду спать.
- Что? Спать? Я не знаю как ты, но я-то точно спать не буду. У меня столько впечатлений, что от них лопается голова.
Вновь раздался смешок, который был так же заглушен, не успев перелиться в звонкий смех.
- Ну, даже не знаю с чего начать, - сказала Айрис, растягивая каждое из произнесенных ей слов.
- Начни с внешности, а дальше расскажи, о чем вы говорили.
- Ну, если тебе интересна внешность, то могу тебя заверить, что мой дядя выглядит прекрасно. Я удивилась, когда зашла в его комнату, ожидая увидеть умирающего старичка. Ему около семидесяти, но выгляди он лет на пятьдесят, может, чуть больше. Не знаю, почему Кинли описывала его совсем иначе, может, она просто преувеличивала?
- Может, до нашего приезда он вообще тянул на двадцатипятилетнего?
Айрис покачала головой, но улыбки сдержать не смогла, выждав немного, пока Катрин сложит сиреневую рубашку с узором, она продолжила.
- Он лежит в огромной кровати и каждый день управляющая вывозит его на прогулку вокруг поместья на кресло-каталке. Ему приносят завтрак, обед и ужин. Если он захочет, иногда десерт, но врач не разрешает ему употреблять много сладкого.
- Это все он сам тебе рассказал или …
- Да. Он очень добродушный и учтивый. Очень много шутил, правда, не всегда удачно и, между прочим, он очень хочет познакомиться с тобой. Я ему многое о тебе рассказала, но оставила кое-что в тайне, чтобы вам было о чем поговорить при встрече.
- А о чем он спрашивал тебя? Что у него за заболевание и самое главное – зачем он попросил тебя приехать?
Айрис замолчала и опустила глаза. Катрин уже успела заметить, что так её подруга привыкла выражать огорчение и нежелание продолжать разговор на эту тему, но раз уж ложка в бочке, то нужно зачерпнут поглубже.
- Айрис, расскажи. С кем ты еще сможешь поделиться? Здесь только мы друг у друга и все.
- Что ты хочешь знать? Он лишь сказал, что очень любил мою маму и все. Он пообещал, что в следующий раз расскажет больше и про мою маму и про причину моего приезда в поместье, но пока он слишком слаб и не решителен на долгие разговоры.
« Да. Вот это семейка. Никто ничего не говорит, но все уже ненавидят друг друга», - подумала вдруг Катрин. Она кое- как уложила оставшиеся вещи в шкаф, у которого затрещали стенки от последней поместившейся в него блузки. На кровати остались лишь несколько баночек с кремами и сумочка с лаками.
- Я возьму, – коротко отрезала Айрис, схватив остатки вещей Катрин и выбежала из комнаты.
« Слишком уж эмоциональна она, последнее время. Не знаю что с ней, но мне это не нравится. Думаю, что дядя сказал ей гораздо больше, чем она мне сейчас тут рассказала, но кто я такая, чтобы лезть в семейные тайны?».
С этим мыслями Катрин легла в постель, которая оказалась мягкой, нежной и обволакивающей. Она поглотила мысли девушки и та быстро заснула крепким сном, которым она не спала уже достаточно давно.