К годовщине
штурма Кенигсберга, с 6 по 9 апреля
1945 года.
ТРЕТИЙ ДЕНЬ ШТУРМА КЕНИГСБЕРГА
8 апреля 1945 года.
Северо-западный район Кенигсберга.
Батальон стрелкового полка.
Шёл третий день штурма Кенигсберга. Обстановка была настолько сложной и опасной, что человек мог мгновенно исчезнуть: сгореть, попасть под снаряд, бомбу, фугас или быть погребённым под развалинами рушившихся домов и улиц.
Но советские солдаты прошли и этот «ад», в солённых от пота гимнастёрках, кирзовых сапогах, обгоревших шинелях и телогрейках. Одним из таких бойцов в этом строю был помощник командира взвода, гвардии старший сержант, Иван Мишин.
Подойдя к опорному пункту в предместье Кенигсберга, рота, в которой служил старший сержант Мишин, была вынуждена залечь, так как мощный огонь из бронированных огневых точек не давал возможности поднять головы. Попытки подавить противника не увенчались успехом. Рота от этого только несла потери.
* * *
Командир батальона постоянно звонит командиру подразделения и требует идти вперёд, не тормозить продвижение батальона к назначенному рубежу:
- Лукьянов, в чем дело? Почему нет движения? Вы заваливаете всё правое крыло полка и создаёте угрозу срыва наступления, а может быть, даже окружения.
На другом конце провода его слушает командир стрелковой роты. Это офицер, с прокуренными седыми усами и умудрённый опытом жизни, человек.
- Пытаюсь взять штурмом опорный пункт, но пока безуспешно, слишком мощное укрепление. Не дают, не высунуть головы, не пошевелиться.
Командир батальона молодой майор, раскрасневшись и вытирая пот с лица, опять кричит в трубку полевого телефона:
- Капитан, даю вам еще 30 минут! Не справишься с задачей, отстраню от должности за трусость!
Командир роты спокойно выслушал комбата, докурил папиросу и только потом ответил ему:
- Задачу выполним, но понапрасну губить людей я не буду!
Майор не выдерживает и переходит на крик:
- Если так будете рассуждать, пойдете под трибунал!
- Значит, буду воевать солдатом в штрафбате! И всего-то проблем, - отвечает капитан и добавляет, - не горячитесь, майор, спешка плохой помощник в делах.
Не успел капитан договорить с комбатом, как Мишин, склонившись к нему, начал быстро излагать своё предложение: «Алексей Михайлович, поддержите меня огнем, а я попытаюсь забросать немцев гранатами. Хочу убрать вот тот пулемёт, что стоит у них спереди».
- Это станковый пулемет. Если сможешь его убрать, мы их сомнём непременно, - капитан смерил взглядом Мишина и удивленно спросил: «Так ты что, пойдешь один и без автомата?
Мишин пытается убедить ротного в том, что так ему будет удобнее выполнить задачу:
- Так будет сподручней ползти. Я только туда и сразу же обратно, остальное уже ваша работа.
- Немец он глазастый, всё видит, - бурчит командир роты.
- Постараюсь, чтобы они меня не заметили. Двигаться буду лишь вдоль вон той ложбинки, - сержант показывает рукой вдаль за линию окопов.
- Гранат возьми побольше, да голову зря не подставляй, - наставляет капитан смельчака. Все эти твои фокусы до добра не доведут!
- Не беспокойтесь! У меня всё есть, я пошёл, - торопится Иван.
- Обожди! - командир роты расстегивает кобуру пистолета. Возьми мой «ТТ» пригодится, он особо мешать тебе не будет. Зато бьёт точно и сразу же наповал. Проверил уже не раз.
Сержант берёт пистолет и суёт его за пазуху под телогрейку.
- Спасибо, постараюсь вернуть. У меня ещё есть оружие ближнего боя. Иван вынимает из сапога немецкий штык и, осмотрев его, суёт обратно.
- Но лучше этого в бою ничего нет, - показывает он на самодельный инструмент – короткую саперную лопатку.
- Ну, теперь можно идти. Давай с Богом, Ваня! – капитан крестит в спину уходящего Мишина.
По команде рота начинает обстреливать немецкие позиции, отвлекая противника от сержанта. Командир роты напряженно всматривается, как ползет Мишин и бубнит себе в усы: «Уж больно сильна оборона у фрица, как тут одному справится с такой силой? И всё же, смелый этот человек Мишин. Настоящий герой!»
Но сержант продолжает ползти по ложбинке к отдельному пулемётному гнезду, из которого контролируются все подступы к опорному пункту. Пулемет изредка бьёт поверх его головы в расположение роты.
Немцы пока его не замечают. И он ещё раз, оценив ситуацию, видит, как из дота уходят два солдата с котелками за едой, а ещё два остаются у пулемёта. Теперь он четко знает расклад расчета и обстановку в расположении противника.
«Удобный момент, - думает сержант. Но шум подымать не стоит. Всё надо сделать тихо, тогда будет успех. Гранаты здесь не нужны. Нужно только подобраться поближе».
Мишин подползает с той стороны, откуда вышли два солдата и, перевалившись через бруствер, оказывается в окопе, который ведёт к пулеметной точке. Вытаскивает штык и, согнувшись, подходит к бронированному колпаку с открытой дверью. Внезапно прямо на него вылетает немецкий солдат.
Короткий удар штыком в горло и немец падает замертво. На шум выбегает второй пулеметчик. Ещё удар штыком, и он медленно садится спиной к бетонной стенке сооружения. Сержант осторожно пробирается в «дот».
На бревенчатой подставке стоит заряженный станковый пулемет, а рядом несколько металлических коробок со снаряженными лентами. В углу на дощатом столе нарезанная буханка чёрного хлеба, сало, лук и две бутылки вина. Расчет явно готовился к обеду, а может быть, и к позднему завтраку.
Мишин разворачивает пулемет в сторону опорного пункта и открывает огонь. Не понимая, что происходит, немцы в панике разбегаются, неся большие потери. Иван, не прекращая огня, преследует их и вскоре овладевает самим опорным пунктом. Но его теперь надо удержать!
Опомнившись, немцы сделали несколько попыток отбить свои позиции, но всякий раз терпели поражение и отступали, теряя своих солдат. А потом и вовсе залегли, ожидая подходящего момента. И только тогда, когда кончились патроны к пулемёту, штурм возобновился вновь.
За это время Мишин выложил все гранаты, рожки к захваченному немецкому автомату и, присев на дно окопа, закурил, обдумывая свои дальнейшие действия: «Пора бы уже роте подняться в атаку, ведь путь к опорному пункту расчищен. Удастся ли его удержать одному? Это сейчас главный вопрос!». Но немцы, в мгновенье обрушили все его помыслы и коротким перебежками пошли в наступление, подбадривая друг друга громкими возгласами.
«Надо подпустить ближе, – думал Иван, а потом ударить всей мощью. Хотя какая здесь мощь? Но силы ещё имеются! Есть гранаты и два рожка патронов к автомату, а на самый худой случай, пистолет, штык и саперная лопатка. В общем, унывать еще рано».
Не встречая сопротивления, немцы шли к опорному пункту в полный рост, надеясь на быструю удачу. Мишин не спешил, подпуская их ближе к себе. Но в тот момент, когда расстояние достигло критической отметки, он бросил несколько гранат в самую гущу фашистов. Немцы дрогнули и начали отступать, а Иван продолжал их преследовать, бросая в след им гранаты и поливая огнем из автомата.
Этот бросок, был насколько дерзким и стремительным, что около десятка немецких солдат и офицеров, побросав оружие, сдались в плен, а остальные ушли к жилому массиву.
Все эти события происходили в короткий промежуток времени, и командир роты сразу не мог понять, что происходит на позиции противника. Лишь тогда, когда начали рваться гранаты, он понял, что это сражается Мишин.
Командир роты, не раздумывая, поднялся в полный рост и обратился с коротким призывом к своим солдатам:
- Ну что, ребята, пришёл наш черёд! Рота, к бою!
Капитан вышел на бруствер окопа и, подняв вверх автомат, громко скомандовал: «Рота, вперед!» Бойцы дружно пошли в атаку и, через несколько минут, преодолев опорный пункт, вели уличный бой на окраине Кенигсберга.
* * *
В этот день, 8 апреля 1945 года, старший сержант Мишин сумел один овладеть опорным пунктом противника и, его же оружием уничтожил около 80-ти солдат и офицеров, а также взял в плен, 9 отборных фашистских молодчиков.
В боях за Кенигсберг Мишин проявил себя смелым и смекалистым воином. Не дожидаясь приказов, он появлялся в самых горячих и сложных местах боя. Участ¬вовал в прорыве подразделений на улицах Кенигсберга, вызывая вражеский огонь на себя.
Неоднократно, один вступал в единоборство с несколькими фашистами и выходил победителем. Он действовал внезапно и дерзко, врываясь в расположения врага, переходил в ближний бой, пользуясь по складывающейся обстановке оружием, гранатой, а иногда просто ножом или сапёрной лопаткой.
240 - я
истребительно-авиационная
дивизия.
На дальних подступах к Кенигсбергу.
Для защиты Кенигсберга с воздуха, Гитлер приказал перебазировать самую сильную воздушную эскадру истребителей «Удет», которая находилась под Берлином и была предназначена для его прикрытия.
Это решение было не случайным, так как «фюрер» прекрасно понимал, что судьба Германии сейчас решается там: в Померании, Курляндии и Кенигсберге.
Лучшим пилотам Германии предстояло сражаться с летчиками 240-й истребительной авиационной дивизии, полковника Зимина. Именно этой дивизии была поставлена задача, не допустить «асов» Геринга, к Кенигсбергу, дать возможность наземным войскам успешно реализовать свои планы.
Решение задачи по прикрытию наземных войск осуществлялось способом «свободной охоты». Цель этого была такова – не допустить удары с воздуха по боевым порядкам наступающих частей и, уничтожить противника ещё на дальних подступах к Кенигсбергу.
Для этой цели, группы истребителей дивизии по 6-12 машин «Як-3» барражировали на вероятных маршрутах подлёта противника и, обнаружив его, вступали с ним в бой. Как правило, барражирование осуществлялось в диапазоне высот от одного до трех километров, в нарезанных полосах обороны.
Но летчики воздушной эскадры «Удет» постоянно меняли свою тактику боя и осуществляли дерзкие налеты как мелкими, так и крупными группами самолётов с различных направлений и высот. Поэтому Зимину приходилось дважды в день вылетать к своим летчикам для того, чтобы поддержать их морально, а порою и управлять боем «Яков» в небе.
В один из таких дней, Зимин, находясь в воздухе, на истребителе «Як-3», взял управление боем на себя:
- Я «Высота!» «Высота!» Всем экипажам! Наземный противник пытается выйти из окружения. На помощь ему брошены все силы эскадры «Удет»! С востока заходит большая группа истребителей. Задача! Не допустить противника к Кенигсбергу!
В эфире отзывается командир полка:
- «Высота!» Я «Апогей!» Задачу понял! Выхожу на рубеж атаки!
Командир дивизии даёт свои указания пилотам:
- Используйте солнце! Удар с вертикального маневра! Огонь открывать с малой дистанции! Бить только наверняка!
- Выполняю! – отвечает за всех полковой командир.
Зимин теперь уже сам вступает в бой с немецкими истребителями.
- «Апогей!» Я «Высота!» Атакую справа от вас!
Командир полка наблюдает за схваткой, - вижу!
Полковник поглощён азартом воздушного боя:
- Я «Высота!» Открыл огонь!
- Вижу! «Мессер» задымил и пошёл к земле, - подтверждает результат командир полка.
Зимин снова в эфире:
- Ухожу вверх! Работаем спокойно, спокойно!
Теперь уже командир полка докладывает комдиву о своих победах:
- «Высота!» - Мои сбили ещё два «Фоккера».
Зимин вносит поправку в тактику боя истребителей:
- Только не пускайте их «наверх»! Бейте на вираже прицельным огнем!
- «Высота!» - Стараемся! - раздаётся в эфире довольный голос подполковника.
- Вижу! Полк работает хорошо! – хвалит лётчиков Зимин.
С докладом опять спешит командир полка:
- Уходят! У нас тоже горючее на пределе!
Командир дивизии даёт «добро» на выход истребителей из боя:
- «Апогей!» Я «Высота!» - Пусть уходят! Это был их третий заход сегодня. Думаю, что больше не полезут. Спасибо за хорошую работу! Возвращаемся и мы, на «базу!»
Хайлигенбайль.
Юго-западнее Кенигсберга.
Штаб 240-й авиадивизии.
В полках дивизии полеты завершены. Машины, заправленные топливом и снаряженные боезапасом, подготовлены к вылету на следующий день. Командир дивизии вместе со штабом продолжают работать, готовя донесения за прошедшие сутки и распоряжения с приказами на грядущий день. Раздаётся тревожный звонок. Полковник Зимин снимает трубку.
На связи Командующий 1-й Воздушной армией, генерал-полковник Хрюкин.
- Зимин! Срочно подымайте 86-й полк для прикрытия дивизии бомбардировщиков дальнего действия.
Командир дивизии отвечает с удивлением:
- Полк в полном составе?
Командующий армией подтверждает своё решение:
- Да! Вместе с командиром полка! Командир дивизии сообщил, что его бомбардировщики подверглись нападению со стороны истребителей «Удет».
Зимин в замешательстве пытается разубедить генерала.
- Взлететь то они взлетят, но садиться уже придётся затемно. У наших лётчиков нет опыта полётов в ночных условиях, а аэродромы не обустроены для таких посадок.
Хрюкина это не смущает, и он продолжает вести разговор дальше:
- Я это знаю! Поэтому после выполнения задания, если не будет возможности осуществить посадку, лётчики должны покинуть машины на парашютах. Запомни, эта бомбардировочная дивизия из резерва Ставки Верховного Главнокомандования!
Зимину ничего не остается, как повиноваться неординарному решению начальника.
- Приказ ясен, выполняю!
Передав приказ о вылете командиру, Зимин выехал в полк, который располагался недалеко от его штаба.
Полковник прибыл на место как раз в тот момент, когда с аэродрома уходила последняя пара истребителей.
Подозвав дежурного офицера, комдив приказал ему:
– Весь инженерно-технический состав срочно ко мне!
Когда офицеры прибыли в назначенное место, полковник отдал следующий приказ офицерам:
- Срочно несите ветошь, мочите в мазуте или масле и расстилайте, так чтобы её можно было быстро поджечь. Необходимо обозначить контур аэродрома и полосы посадки, чтобы с воздуха, было видно куда садиться.
Инженер полка делает расчёты на организацию предстоящих работ.
- Получается, каждой эскадрильи по 400 метров.
Зимин торопит офицеров.
- Верно! Поджигать ветошь только по двум зеленым ракетам. Жду докладов о готовности через тридцать минут.
Спустя время истребители полка, отбив атаки летчиков эскадры «Удет», возвращаются на аэродром. Зимин, находясь уже на стартовом командном пункте, связывается с командиром полка в воздухе:
- Чистяков! При посадке ориентируйтесь на огневые полосы. Вы меня поняли?
В голосе Чистякова звучат одобрительные нотки:
- Понял! Спасибо!
Зимин управляет посадкой полка непосредственно со стартового командного пункта:
- Первыми садятся менее опытные лётчики, а более сильные уже за ними.
Командир полка: - Вас понял! Произвожу перестроение!
Зимин переключается теперь на инженера полка.
- Пускайте ракеты! Полк заходит на посадку. На случай аварии - дежурный тягач на полосу. Выполняйте!
Один за другим истребители опускаются на взлётную полосу и, пробежав по ней несколько метров, глушат моторы. Последняя пара садится с остановленными двигателями, но опытным лётчикам удаётся удержать машины, и они тоже благополучно выруливают на стоянку.
Подполковник Чистяков спешит доложить командиру дивизии о выполнении задачи:
- Всё атаки немецких истребителей на наши бомбардировщики отбиты. Потерь нет. Уничтожено два «Фокке-Вульфа».
Комдив, приняв доклад, смеётся.
- Ну, вот и ваши летчики получили боевой опыт ночных полетов.
Командир полка признаётся комдиву о своих страхах.
- А я переживал, как же мы сядем. Одних прожекторов - то маловато для этого. Ещё раз спасибо. Вы нас всегда выручаете.
Зимин расплылся в улыбке.
- Такая у меня работа. Вот будете командиром дивизии, сами увидите, какие только проблемы не приходится решать.
Чистяков скромничает. - Ну, до этого мне ещё далеко.
Зимин переходит на деловой разговор:
- А как там ночной Кенигсберг выглядит?
Командир полка высказывает комдиву свои впечатления о городе:
- Бои идут и в темное время. Позиции наших войск подсвечены кострами, а сам город лучами прожекторов разделен на четыре квадрата. Крест этих лучей проходит прямо по центру Кенигсберга.
Зимин проявляет интерес к необычной информации.
- Это неплохие ориентиры для ночной работы бомбардировщиков.
Чистяков смущаясь, смотрит в лицо командиру дивизии.
- Говорят, отсюда пойдем прямо на Берлин. Это правда?
Зимин улыбается, скорее всего, его тоже заботит этот вопрос.
- Правда! И будем там делать такую же работу, как и здесь.
Чистяков, окрыленный ответом, мечтательно произнёс:
- Значит и конец войне уже не за горами?
Полковник соглашается с командиром полка и на прощание жмёт ему руку.
- Думаю, да! Отдыхайте, а я поеду на доклад командующему, но все самолеты к утру должны быть готовы к вылету.
Прибыв в штаб, Зимин попросил связать его с командующим армией.
Хрюкин ответил спокойным голосом:
- Слушаю вас, Георгий Васильевич!
- 86-й полк выполнил задачу без потерь. Все машины благополучно приземлились на аэродром, - доложил Зимин.
- А я и не сомневался, что всё так и будет. Объявляю всему личному составу полка благодарность.
- Передам сейчас же, - ответил Зимин уставшим голосом.
- До свидания. Отдыхайте, - прощается командующий.
- До свидания.
Ночной бой сержанта Мишина.
В объятом пламенем Кенигсберге днём и ночью шли упорные бои. Короткие перерывы делались лишь тогда, когда подвозили термоса с пищей или подкатывала полевая кухня. Да и ели тоже быстро, чтобы продолжить бой, не дать немцам перегруппировать силы и воспрянуть духом.
Батальоны шли вперед, отвоевывая каждый метр земли, а дома, как крепости приходилось брать только штурмом.
Надвигалась ночь, но от пожарищ было светло, как днём. Лишь отдельные участки разбитых домов и улиц черными пятнами таили в себе темноту, откуда раздавались автоматные очереди.
Рота Мишина вновь уткнулась в большой горящий угловой дом, из которого вёлся плотный огонь, перекрывая сразу две улицы и подступы к ним. Командир роты не спешил и успокаивал своих бойцов: «Пусть немец выдохнется, наглотается дыма, а уж потом мы его оприходуем».
Так хотел сделать этот умудренный жизненным опытом пожилой человек, по вине судьбы, ставший фронтовым офицером. До войны он был бригадиром в колхозе, а служил только в первую империалистическую. Воевать начал уже с осени 41-го простым солдатом, потом сержантом и так дослужился до командира роты. Капитан пользовался у солдат большим уважением и непререкаемым авторитетом.
Ну, а старших начальников почитая, он иногда, по-отцовски, поучал уму - разуму, оберегая их от необдуманных поступков и чрезмерной горячности. Всегда и всем говорил одно и то же: «Берегите солдата. На войне - он самый главный. Просто губить людей не позволю, какие бы задачи вы мне не ставили. И без ваших приказов солдат себя жалеть не будет, а если надо, то пойдет и на верную смерть».
Именно так и поступил Мишин, когда рота уперлась вновь в препятствие: горящий дом, набитый фашистами. Выбрав удобный момент, Иван незаметно прорвался к подъезду со связкой гранат и автоматом.
В коротком бою ему удалось уничтожить пулеметчика и несколько автоматчиков. Добравшись до склада боеприпасов в подвальном помещении, он метнул туда связку гранат. Раздался мощный взрыв. Объятый пламенем дом стал рушиться, погребая под собой немецких солдат и офицеров.
Не вышел из этого боя и Иван Мишин, а его останки так и не удалось найти. Уже под утро следующего дня командир роты спрашивал солдат: «Кто последний видел Мишина?» Очевидцы заявляли, что видели его в последний раз тогда, когда он ворвался под огнем в горящий дом.
- Может вы что-то путаете? Я сам облазил весь этот дом. Его там нет. Если он погиб, то хоть что-то должно было остаться? - успокаивал себя старик, но солдаты роты молчали, опустив головы.
* * *
Наградной лист на старшего сержанта Мишина был написан уже после его смерти, но в документе об этом не сказано ни слова, он представлялся как живой. В этом тоже есть особое отношение к геройскому поступку и памяти героя.
Командир полка, гвардии майор Тимошенко, подписывая реляцию, умышленно не проставит дату, словно будет ждать его возвращения из боя. Так простой деревенский парень, сгоревший в пожаре войны, оставит о себе святую память в немеркнущем свете «Золотой Звезды Героя».
24 апреля 1945 года Командующий 43-й армии, генерал-лейтенант Белобородов, минуя командующего фронтом, отправит наградной лист для принятия окончательного решения непосредственно Наркому обороны, а 29 октября 1945 года Ивану Мишину будет присвоено звание Героя Советского Союза «посмертно».
В представлении не будет сказано о том, как он в первый день штурма с отделением бойцов уничтожит в бою 23 немецких солдата, внеся панику в ряды противника, тем самым обеспечив успешное действие роты по прорыву укрепленного района и дальнейшему развитию наступления.
* * *
Награждён «герой»: орденами Ленина и Отечест¬венной войны 2 степени.
Штаб 3-го Белорусского фронта.
На оперативном совещании присутствуют Маршал Василевский, его заместители, начальники родов войск, а также представитель Ставки Верховного командования, Главный маршал авиации Новиков.
Василевский кивком головы даёт добро на доклад начальнику штаба.
- Пожалуйста, Александр Петрович!
Покровский встаёт со стула и подходит к карте.
- Сегодня соединения 11-й армии форсировав реку Прегель с южного направления, соединились с частями 43-й армии наступающей с севера. Таким образом, гарнизон Кенигсберга окружен и расчленен на части. Возможность управлять войсками у немецкого командования отсутствует. Сопротивление приобрело стихийный характер.
Маршал Новиков добавляет к сказанному генералом новые сведения о действии авиации:
- Удары авиации за этот период достигли максимальной силы, как в районе Кенигсберга, так и в зоне морской базы Пиллау. На районы сопротивления противника в этих местах было сброшено более 2-х тысяч бомб. За эти сутки совершено - 6077 самолётовылетов.
Выслушав доклады, Василевский обращается к Макарову:
- А что у вас, Василий Емельянович, с обращением к немецким войскам по поводу сложить оружие? Оно так и осталось без ответа?
Член Военного совета фронта, генерал-лейтенант Макаров:
- Александр Михайлович! Мы всё сделали так, как я уже докладывал ранее. Радисты дежурят у приёмников круглосуточно, но ответа пока нет!
В разговор вступает начальник разведки фронта, генерал-майор Алешин:
- Товарищ командующий! Сегодня ночью генерал Ляш связывался с Гитлером и просил разрешение о сдаче, но получил категорический отказ и угрозу быть расстрелянным в случае капитуляции гарнизона.
Генерал Покровский подтверждает информацию, полученную от фронтовых разведчиков:
- В течение дня были отчаянные попытки немецких войск вырваться из окружения, но все они провалились. В плен за день боёв взято 15 тысяч немецких солдат и офицеров.
- Можно так же считать, что немецкая авиация понесла большие потери и на ход событий серьезного влияния уже оказать не сможет, - присоединяется к начальнику штаба фронта, Маршал Новиков.
Макаров своими выводами тоже добавляет оптимизма.
- А разве это не капитуляция? Управление войсками отсутствует, моральный дух солдат сломлен, тысячи сдаются в плен. Превосходство в воздухе тоже на нашей стороне.
Василевский, по-прежнему, сосредоточен.
- Ну что же, подождём, другого выхода у немцев всё равно нет. Но, тем не менее, надо сделать официальное предложение от имени командования фронтом и вручить его лично генералу Ляшу. Это я поручаю сделать вам, генерал Алешин.
- Но я предлагаю товарищ командующий, сделать его в ультимативной форме! – заявляет категорично Алёшин.
Маршал продолжает о чём-то думать и лишь потом, даёт ответ генералу:
- Делайте всё по обстановке! Главное, чтобы был результат, и перестали гибнуть люди.
Продолжение следует…