Многочисленные друзья, которые вырвались из Советского Союза в Соединенные Штаты, присылали нам в СССР письма, где живописали красоты Калифорнии, шум волн Тихого океана, голубую воду в бассейне дома, где они плавают по вечерам под тихо струящуюся из окон музыку Вивальди…
Описывали все прелести свободной жизни и открывающиеся перспективы на будущее.
У меня в Киеве «перспективы» уже были осуществлены. Я начал работать в одном из первых в городе кооперативов, а потом создал свой, который назывался гордо: многопрофильное научно-производственное объединение «Джерело» при Фонде культуры. Мы тогда занимались всем, от осеменения коров до компьютеризации ЧАЭС. Кстати, наша компания тогда впервые в СССР издала полное собрание сочинений Солженицына, целых восемнадцать томов, и мне пришлось подписывать в печать каждую отдельную страницу рукописи. Иначе не принимали! Это заняло около недели, и домой я приходил, как после разгрузки вагонов. Не мог донести до рта, не расплескав, чашку с чаем. Так дрожала рука.
Должность директора давала право на персональную машину с водителем, в роли которой выступала моя собственная. А на должность водителя, я взял сына своего наставника по прошлой работе на телевидении. Правда, сначала пришлось научить его водить…
Но рассказать я хотел не об этом.
После того, как случился ГКЧП, который застал меня в командировке на берегу озера Гарда, я с коллегами, не отходя ни на шаг, просиживал сутками на маленьком пляжике, неотрывно слушая старый радиоприемник, который удалось раздобыть у местных друзей.
Танки туда, танки сюда... Наши отступают, они стреляют... Мы перестали понимать какие полки и дивизии «наши»... Путались в калейдоскопично сменяющихся событиях.
Одно мы понимали точно, за треском маленького приемника делается история.
Мы волновались, что будет с нашими компаниями, сможем ли мы вернуться к своим семьям… Именно тогда у меня и созрело окончательное решение уезжать.
Мало ли, сколько этих гэкачепей еще будет! А что потом сотворили с поверившими в НЭП, я хорошо помнил…
ГКЧП не прошло и само присело, но по возвращении я все равно купил билеты на самолет в США для всей семьи. Необходимые документы были на руках уже несколько лет…
Провожал меня товарищ, один из руководителей аэропорта «Борисполь». Поскольку с нами летела наша собака, маленький пудель Санта - один из главных членов семьи, пришлось прибегнуть к его помощи.
За день до вылета Санта очень разволновалась, когда увидела разложенные на полу чемоданы. Мы в суете сборов все время находили в разных местах закопанную среди упакованных вещей ее большую старую игрушку, которую даже не думали брать с собой. Игрушку постоянно выбрасывали из чемодана, но она опять загадочным образом туда возвращалась. И тут мы догадались, что этим Санта дает понять, что она тоже собирает вещи, она ведь тоже пассажир и имеет право на личный багаж! И именно эту игрушку хочет взять с собой в Америку! Ну как ей можно было отказать?..
Товарищ завел нас с Сантой на руках прямо в салон самолета, и мы благополучно долетели до цели…
По прибытии в аэропорт JFK нас отвели в огороженную часть зала специально для нашего рейса. Пришли волонтеры, раздали всем документы и билеты, каждому в свой город, и народ начал потихоньку расходится на рейсы в сопровождении сотрудников.
Нам предстоял еще один короткий перелет, так как нас ждали в Балтиморе.
Волонтер, когда увидела собаку, сразу схватилась за голову и безапелляционно заявила, что с собаками запрещено и она не может лететь!
Потом все же нам предложили, как вариант, докупить билет, но не в салон – это категорически запрещено, - а в багажное отделение.
И то при условии покупки клетки, которая, мало того что тянула почти на все оставшиеся после приобретения билетов в первый класс деньги, полученные за недавно проданную в Киеве машину, но еще и не продавалась в этом терминале, а в другой нас не пускали…
Правда, добавили они, в багажном отсеке до минус пятидесяти, и собака вряд ли долетит живой.
Ситуация сложилась патовая. Не лететь, как нам сказали, мы не имеем права, но и лететь с собакой не можем. Предлагались разные варианты, которые я даже не хочу сейчас упоминать.
При этом нам строго запрещалось покидать огороженное пространство.
Я сказал, что приму решение в ближайшее время и решил сделать звонок родственникам, которые уже несколько лет жили в Нью-Йорке, благо телефон-автомат был метрах в пяти.
Вышел за ленточное ограждение и уже почти подошел к телефону, когда был строго окликнут женщиной-полицейским, которая давно без дела бродила вокруг нашего загона.
Не помню, что конкретно она сказала, но мне послышалось: «Halt! Russische schweine!»
Я на том английском, который имел тогда при себе, попытался объяснить, что мне всего лишь позвонить… и я при этом вроде нахожусь в самой свободной стране мира. На что получил короткий ответ: «Back off!»
Тут «воздух свободы сыграл с профессором злую шутку», и я, решив не обращать внимания, продолжил свой путь к автомату.
Хочется остановиться на внешности полицейской дамы. Это была женщина на вид от двадцати до пятидесяти лет, глубоко афроамериканской наружности. Но самым выдающимся в ее внешности было то, что она в ширину в определенном месте была больше, чем в высоту, по крайней мере, мне так показалось. Она вся была увешана различными аксессуарами американского копа – от наручников и баллончика с газом до ножа и дубинки, которая при ее росте почти волочилась по полу.
Но все это я разглядел в подробностях только тогда, когда она вытащила огромный (у страха глаза велики) пистолет и двумя руками направила его на меня. Я почувствовал себя отрицательным героем фильма «Полицейская академия», но ее решительный вид говорил о том, что я не в кино!.. При этом она все время произносила в рацию на плече непонятные мне слова.
Я ретировался и осознал, что сделай я еще шаг, этот «первый шаг» на американскую землю мог оказаться для меня последним.
В общем, позвонить мне тогда так и не удалось, и иллюзии о свободной стране подразвеялись.
Я объявил встречающим представителям, что принял окончательное решение – выход найден, и мы немедленно улетаем всей семьей обратно, и даже для убедительности показал деньги на билеты. Этим заявлением я поверг их в окончательный ступор, из которого они так и не выбрались. Нам надо посоветоваться с начальством! - сказали они.
С Михал Иванычем? - спросил я. После принятого решения и как человек, только что избежавший смерти, придя в хорошее расположение духа.
Так сложилось, что после бурных переговоров с начальством, мы их больше не увидели.
Еще через полчаса ВСЕ разошлись, ленты сняли, и мы остались одни в пустом зале с билетами на руках и без охраны.
Я легко дозвонился родственникам из того же телефона-автомата, приехала мамина кузина и забрала ее с Сантой в свой дом, а мы в последний момент успели улететь нашим рейсом.
Маму с собакой привезли к нам в Балтимор через день на огромном старом «Кадиллаке», размером с троллейбус, который бесплатно выдали нашим родственникам, когда они приехали в страну вместе с мебелью, посудой и прочим стандартным набором иммигранта.
И наша семья снова воссоединилась.
Правда, не очень надолго, но это уже совсем другая история.
…А Санта счастливо прожила в Лос-Анджелесе еще шестнадцать лет из выделенных ей судьбой восемнадцати.